Дэзи все обещала устроить. Все, что у меня есть – это небольшой домик У моря. Его придется продать. Мой адвокат обещал заняться этим.
– У вас есть родственники? Может быть, они помогут вам?
– Нет. Я ведь приехала в Штаты из Канады, когда умерла моя мать. Работала гладильщицей, чтобы купить этот домик. Иногда приходилось работать по двенадцать часов. Тяжелый труд. Там я заработала в придачу эту кошмарную болезнь. – Она тяжело вздохнула – А теперь мне кажется, что жизнь начинается снова. Как хорошо, что есть еще добрые люди.
Мне было искренне жаль эту девушку. В чудо верят, как правило, самые несчастные, больше всех обиженные судьбой. Мне стало не по себе и захотелось побыстрее уйти.
Я не сентиментален, но всему есть предел.
– Надеюсь, все будет хорошо, мисс. Ваша бодрость духа меня радует. Отдыхайте, не буду больше утомлять вас.
– Что вы, доктор, вы очень добры. Я рада, что обо мне помнят.
– Я встал.
– Мне нравится, как вы держитесь. Всего наилучшего.
Доктор Фаррел поджидал меня в холле.
– Ну как? – спросил он.
– Эта женщина не подойдет нам. Она психологически не подготовлена. В следующий раз мы подберем другую кандидатуру.
– Здесь хватает кандидатов. Будьте уверены.
Мы простились, и я с облегчением вышел на свежий воздух. Минут десять я прочищал свои легкие, прогуливаясь по парку, затем направился к машине.
Америка уже привыкла к тому, что все страны мира поставляют ей самых различных представителей своей фауны, и Маршалл не была исключением. Стоило ли уезжать из Канады, чтобы приобрести смерть в Соединенных Штатах?
Еще один выходец из чужой страны – Лукино – сидел за рулем и читал маленькую книжицу. Когда я прогулочным шагом подошел к машине, то с удивлением заметил, что насвистываю похоронный марш Шопена…
– Поехали на свидание с Бэном, Луки. Возможно, он уже ждет нас.
Итальянец положил книжку на сиденье и запустил двигатель.
То, что он читал, оказалось Библией в черном бархатном переплете.
Еще один ущербный, подумал я, извлекая из кармана серебряный портсигар, подаренный мне поклонником всех моих талантов. По странному совпадению, этот поклонник носил то же имя и фамилию, что и я.
– Вы лютеранин или протестант, Луки? – спросил я от нечего делать.
– Католик. А зачем вам это?
– В наше время кажется странным видеть молодого человека с молитвенником в руках.
– Для меня странно, что сейчас все стали безбожниками. В религии – утешение. Это отдушина, если хотите. Люди одиноки и поэтому порочны, они ни во что не верят, им тяжело. А с Богом душе легче.
– Целая философия. Но если таково ваше кредо, то зачем вы носите револьвер под мышкой?
– Это моя работа. Я должен зарабатывать деньги, чтобы прокормить больную мать и себя.
– И в нужный момент прострелить кому-нибудь лоб, потом помолиться за бедолагу. Библия ведь всегда при вас. Сколько вам платит Мекли за ваши труды?
– Двадцать пять долларов в день. Не очень много. Маленькие одинокие доллары.
– Одинокие?
– Как маяки.
– Сегодня целый день все рассуждают про одиночество. Как сговорились.
Я выбросил окурок в окно и замолчал.
Крошечный бар «Пингвин» походил на опустошенную керосиновую лавку начала века. Здесь парили все мыслимые и немыслимые запахи, но только не запах еды. Очевидно, поэтому он пустовал. Единственный посетитель – Бэн. Он исцелялся пивом и затуманенными глазами осматривал грязную, в красную клетку скатерть. Я заказал себе джин с тоником и присоединился к нему.
– Какие новости? – спросил я, когда он соизволил перевести взгляд на меня.
– Все в порядке. Она живет в заброшенном районе у моря.
– Подробнее можно?
Он достал из кармана листок, на котором был написан адрес, и протянул его мне.
– Бывшая рыбачья гавань, – пояснил он, – там сейчас помойка Вдоль берега стоят десятка два лачуг. Одна из них принадлежит Марион Маршалл.
– Что с фотографией?
На этот раз Бэн залез в задний карман брюк, достал конверт и положил на стол. Я вскрыл конверт. В нем лежали три фотографии той самой женщины, с которой я разговаривал час назад. Они были любительские, но с качественным и четким изображением.
– Как вам удалось их добыть?
– Залез в окно и взял, что нашел.
– А кроме снимков? Бэн усмехнулся в усы.
– Там один хлам. Ни документов, ни писем, ни денег.
– Вас не видели?
– Видели. Я сказал, что хочу купить какой-нибудь домишко. Ребята, местные рабочие, которые живут там, указали мне на дом Маршалл и объяснили, что он будет продаваться. Вас это интересует?
– Это мне известно. Нужен человек, который не переваривает окружного судью Дагера. Но этот человек не должен быть сошкой. Вы можете найти такого?
– А чего его искать? Бывший окружной судья и есть тот человек. Кому понравится, когда его выметают с насиженного местечка? Сейчас он заправляет архивом в местном «департаменте», – Бэн ядовито хихикнул.
– Вы хорошо информированы.
Мне показалось, что бывший судья уже наступил на мозоль Бэну.
– Мне за это платят.
– Двадцать пять долларов в день? Маленькие одинокие доллары, как маяки?
– Это не имеет значения. Чем я еще должен заняться?
– Пока все. Если мне что-нибудь понадобится, я передам с Джерри. Как зовут бывшего судью?
– Веллер Куин.
Я забрал адрес, фотографии и ушел, оставив Бэна наедине с пивом.
На следующее утро я привел себя в порядок, хорошенько выбрив щеки и почистив свой лучший из четырех костюмов. Я долго подгонял стрелки на брюках и сдувал пылинки.
Осмотрев себя в зеркало, которое занимало половину прихожей, я нашел, что этот джентльмен вполне сносный тип и его можно принять за приличного человека, если, конечно, не заглядывать в кошелек.
В визитной карточке, которую вручил мне Дагер, говорилось, что он проживает на вилле «Долорес», но в ней не указывался точный адрес. Наверное, каждый приличный человек с деньгами, какого я и пытался из себя изобразить, должен знать это место.
Раздался звонок в дверь. На площадке стоял швейцар в униформе, пряча свою изумительную прическу под каскеткой.
– Мистер Брайтон, там пришел какой-то итальянец и утверждает, что он ваш шофер. Я в растерянности.
– Он сказал правду. Проводите его в гараж, пусть выгоняет машину. Я сейчас спускаюсь.
– Слушаюсь, сэр.
Он нырнул в кабину лифта. Через десять минут мы уже выехали с бульвара. Я передал свою визитную карточку Луки и спросил его, знает ли он, где находится вилла.
– Да. Это к северо-западу, милях в тридцати от Гаивота. Там целая цепь таких вилл. «Долорес» мы найдем без труда. У каждого поворота к морю есть указатель.
О'кей. Поднажми.
Дорога заняла чуть больше часа. Указатели пролетали один за другим, наконец, появился нужный: «Осторожно: частная дорога! Вилла „Долорес“. Прием по предварительной договоренности!»
Таковая у нас была, и мы смело свернули на гудронированную дорогу. Вдали виднелось белое помпезное здание. Нижнюю его часть загораживал высокий забор, увитый зеленым плющом.
У ворот Луки посигналил, и через минуту они открылись. Высокий негр поклонился нам и отошел в сторону. Мы въехали на территорию.