Только в марте притащил с собой писателя. Лев
Костерин - не слышал про такого?
- Что-то вертится...
- Ну, кропает детективы про благородных оперов. И потому на
Черского, в областное, весьма даже вхож.
- А-а, - сказал Данил. - Листал что-то такое, про иконы. Там
еще инспектор читал Достоевского...
- Ну да, это у него целый цикл. Наш отечественный Мегрэ в
ответ на западные происки. Один роман, кстати, так и называется -
"Инспектор, который читал Достоевского". Цикл длиннющий, а
отечественный детектив нынче в моде, так что этот Левушка не
бедствует. Полная противоположность Вадьке. Во всех смыслах.
Обещал списать с меня контрабандистку, один в один, да я ему
сказала - нет уж. Ну какая из меня контрабандистка? Вот если бы
сексбомба из ЦРУ. Но про шпионов он не пишет. Что бы тебе еще
повспоминать...
- Давай-давай, - сказал Данил. - Отворяй поток сознания. Ты у
нас по диплому психолог, вот и изощрись...
Светка старательно думала, прикусив нижнюю губу Глаголев-
папсик презрительно поглядывал с фото, задрав подбородок с таким
видом, словно ему и танк "Центурион" прикупить по случаю - плевое
дело. Возможно, так оно и было в этой суматошной жизни...
- Знаешь, что самое пикантное? - сказала Светлана. - Что-то
за последний месяц мой бывший благоверный закорешился с Ларочкой.
Сама их видела в машине, пронеслись мимо с видом полного
довольства жизнью. Кто-то их видел в "Жар-птице", а кто-то и там,
и сям. Шантарск хоть и миллионный, но в некоторых отношениях
городишко ужасно маленький. Ничуть не удивлюсь, если они уже
того... Что ты глазки выпучил, как кошка из стишка? Ларке,
конечно, до меня далеко, да кровь-то глаголевская, а она - как
шампанское, бурлит пузыриками. Просто Ларка конспирироваться
умеет, что твой Штирлиц. Даже папсик, волчара такой, свято верит,
что Лара у нас девочка, - представляешь класс конспирации?
- Представляю, - сказал Данил. - Может, с ней поговорить?
- Попробуй. Уж передней-то Вадюша наверняка выворачивался,
как носок. Только не суйся домой. Папсик тебя ужасно невзлюбил,
jncd` ты отказался отдаться Советской Армии и пошел к Кузьмичу...
- Учту, - сказал Данил. - Есть ходы.
Самое смешное, Лара на него пару раз поработала. И
познакомился он с ней как раз через Вадима. В отличие от старшей
сестры Лара обладала ярко выраженными способностями к языкам и
после долгого житья в ГДР знала немецкий не хуже родного. Вот
Данил ее и завлек в переводчицы, когда писал в гостинице баварцев,
прилетевших на переговоры с Кузьмичом. Переводила девочка в самом
деле влет, деньги брала непринужденно и потом, насколько он
выяснил, ни словечком об этом калыме не протрепалась. В самом
деле, тесен Шантарск...
- Только не вздумай ее трахать, - сказала Светка. -
запутаешься по, жизни. Я баба незамысловатая, а у Ларочки уже
сейчас в головке вовсю пашет компьютер. Пискнуть не успеешь, как
тебя в тот компьютер загонят и крутить начнут...
- Вот интересно, зачем ей Вадик? - спросил Данил.
- Надо же с кем-то являться в свете. А Вадик, говоря
великодушно, когда не распускал сопли, имел весьма товарный вид.
Подсунь ему бабу умеренную, был бы человек как человек, без всяких
соплей. Я же не виновата, что ему подвернулась... - устав долго
держать образ невинной учителки, закинула ногу на ногу и
откинулась на тахту, опираясь обеими руками.
- Вот. А больше
ровным счетом ничего не могу припомнить. После всего ночного и
утрешнего. Подумаю и звякну, если что, а сейчас залягу
поваляться...
- Что, работа, как всегда, не волк?
- Конечно.
Светлана давно уже пристроилась в частной конторе по торговле
решительно всем, законно производимым и законно произраставшим
(кроме разве что пальм и конопли). Тамошний босс, решив шагать в
ногу с цивилизованным миром, завел у себя штатного психолога,
каковую роль Светка честно и исполняла, вполне профессионально
прокручивая тесты и собеседования. И, поскольку вдобавок ублажала
стареющего патрона со всем усердием, стала незаменимым кадром,
завоевавшим право на многие вольности...
Он встал:
- Побежал. Звони, если что вспомнишь.
- Ага. Олечке привет. Пусть мне звякнет, сто лет не
виделись...
Во дворе - никого. И ни единой машины. Только поодаль
примостился коммерческий киоск, как и полагается, с поддельной
водкой и просроченными соевыми шоколадками - между прочим,
идеальное место для наблюдательного пункта, во-первых, эти
лабазики давно стали неотъемлемой деталью пейзажа, во-вторых, за
шеренгами бутылок можно спрятать любую оптику...
Данил сел за руль, посидел так, не включая мотора. Опять
появилось ощущение зыбкой нереальности, будто откроешь глаза - и
нет ни частных фирм, ни частных сыщиков, хоть никто не подозревает
еще, что это, изволите ли видеть, "застой", и у тебя нет никаких
забот, кроме как сидеть на краешке сиденья, уподобившись сжатой
пружине, и - ждать, ждать, ждать...
Но вокруг была нынешняя жизнь, никакой другой не
предвиделось, и его место в этой жизни было насквозь известно...
В Северо-Восточный он поехал самой длинной дорогой, чтобы на
всякий случай провериться насчет возможного хвоста в парочке
весьма подходящих мест.
...Улица Кутеванова, где обитал покойный, была названа в
честь легендарного партизанского командира, в первую мировую
ставшего из землемеров штабс-капитаном, а в гражданскую - из штабс-
капитанов сущим таежным Наполеоном, лупившим колчаковцев в этих
q`l{u краях. Кутеванов, как и все его воинство, в политике не
разбирался совершенно, о красных имел самое смутное представление
- просто настал момент, когда колчаковцы осточертели сибирякам
хуже горькой редьки, и адмиральскую власть скинули повсеместно
почти столь же легко, как в восемнадцатом сковырнули редкие кучки
большевиков.
Потом, когда пришел Тухачевский с армией из военнопленных,
сибиряки сообразили, что хрен редьки не слаще. И взбунтовались по
новой. На Дальнем Востоке, например, тамошний "зеленый Бонапарт"
Лубков, талантливо бивший и семеновцев, и японцев, с приходом
красных вновь подался в леса, собрав почти в полном составе тех же
самых орлов, и теперь уже красные долго не могли с ним
ничегошеньки поделать, пока не применили передовой метод, до
которого не додумались в свое время ни Семенов, ни косоглазых
генерал Оой, - подослали в отряд проверенного товарища, и
засланный казачок положил Лубкова в спину из маузера.
Однако Кутеванов предусмотрительно помер своей смертью еще в
двадцать первом, увильнув тем самым от будущих политических
разборок. Его есаулы, с приходом Тухачевского награжденные
почетным революционным оружием, в двадцать втором году поснимали
это оружие со стен и вновь подались в тайгу, но понемногу были
выловлены и выбиты чекистами, канув в небытие - однако бюст
Кутеванова до сип пор красовался в запущенном скверике посреди
Киржача.