.. Данил на
его месте сам поступил бы так же.
Он тщательно притворил за собой дверь, накинул цепочку. В
квартире он не был три дня - вполне достаточно, чтобы притащить
сюда хоть атомную бомбу. Обыск Данил начал, как учили когда-то:
двигаясь по часовой стрелке вдоль стен, оставляя центр комнаты с
письменным столом напоследок. Перебрал все в серванте, тщательно
перетряхнул натасканные сюда Вадькой книги, заглянул под диван,
снял с него белье. Ни под ковром, ни под видаком, ни под
телевизором - никаких роковых бумаг, таивших зловещие тайны. И в
футлярах видеокассет - ничего.
Перешел в другую комнату, проделал там те же манипуляции.
Никакого улова. И в кухне та же петрушка.
В одной из больших деревянных колонок магнитофона умельцами
Данила был оборудован тайник, не так-то просто и открывавшийся. В
тайнике ничего не оказалось - так и должно быть, коли сам Данил
ничего сюда в последний месяц не прятал...
Теперь, на десерт - стол. Данил сунул в конверт все дискеты,
чтобы показать Ольге. В самом компьютере обнаружилась лишь
дискетка с игрой "Черный лабиринт". Ничем серьезным со здешним
компьютером Вадик не занимался, но все равно Ольге предстоит
проверить дискеты на служебные коды и все такое прочее...
Хорошо еще, что Вадька был аккуратистом. В ящиках стола -
порядок, как в казарменной тумбочке салаги. Микрокалькулятор,
авторучки, Вадькины документы, распечатанные письма (на каждом по
въевшейся привычке Вадька ставил дату получения - число, месяц,
год). Немного писем. Самые обычные. Три от матери из Томска, два
от какого-то приятеля из Свердловска или, по-нынешнему,
Екатеринбурга - все пять адресованы на эту квартиру. Одно
адресовано на фирму, какая-то московская библиотека сообщала, что
заказанной книги в наличии не имеется, к их превеликому сожалению.
Открытка из того же Томска - какой-то Славик поздравлял друга с
Первомаем, с нынешним, но, должно быть, представления не имел о
кое-каких переменах в личной жизни друга Вадьки, иначе не
отправлял бы поздраву на Королева...
Две книги в бумажных обложках - секреты компьютерных языков
Бейсик и Фортран. Блок сигарет, по Вадькиной привычке
распечатанный с торца... тяжелый что-то блок... опаньки!
Данил вытряхнул на ладонь две небольшеньких пистолетных
обоймы с коричневыми патрончиками. По семь в каждой. Двадцать
второй калибр, он же - пять целых, шесть десятых миллиметра. По
размерам обоймы вполне годятся для "Эрмы" и иже с нею...
Такое положение и называется - полная растерянность. Если
непечатно, звучит гораздо короче.
С балкона не швырнешь - белый день, меж ближайшими деревьями
h домом довольно широкая пустая полоса. И дома не оставишь - вдруг
нагрянут?
После короткого раздумья Данил принес из кухни пустой
целлофановый мешочек, тщательно протер обе обоймы, бережно их
замотал целлофаном и осторожно опустил в слив унитаза. Там и
полежат, а если заявятся незваные гости, всегда успеешь дернуть за
веревочку. Потом, правда, могут застрять где-то в трубе, но это
уже не наше дело, главное, не у нас, и отпечатков нет...
Потянулся к сумке, но передумал и снял трубку.
- Пятый. Дежурный пост.
- "Большой"?
- Появился. Ищет вас. Ведено - немедленно.
- Быстренько подошли пару ребят, - сказал Данил.
Дежурный пост.
- "Большой"?
- Появился. Ищет вас. Ведено - немедленно.
- Быстренько подошли пару ребят, - сказал Данил.
- Куда?
- Откуда я звоню. Пусть сидят здесь и прохлаждаются. Могут
быть гости. Если гости - мопсики, ребята тихо сидят на хате у
друга и пьют пиво. А если забредет какой зеленый, что вполне
вероятно, его нужно будет аккуратно упаковать и сдать мне. Только
пусть не ловят хохотальником воробьев, если придет зеленый, он
будет не лопух. А посему подбери кого пообстоятельнее...
И положил трубку. Подумал, что насчет "мопсиков", то бишь
милиции по их нехитрому коду, он мог и перебрать. Вряд ли они так
быстро установят, что покойному гражданину Ивлеву принадлежала
именно эта квартира - или это уже знает тихарь, внедренный ими в
"Интеркрайт"? Поди догадайся, что именно он знает, коли поневоле
приходится обращаться с ним, как с хрустальной вазой времен
Ренессанса...
Глянул на часы. Половина двенадцатого. Глаголев дома никак не
может оказаться, посему стоит рискнуть...
Набрал номер. Трубку сняли на третьем гудке:
- Да?
По этому одному короткому словечку Данил не смог отличить на
слух маму от дочки и потому вежливо спросил:
- Скажите, пожалуйста, это баня?
- Это раздевалка, а баня аккурат через дорогу, - столь же
вежливо проинформировал его чуточку хрипловатый Ларин голосок. -
Говорите смело, мистер Бонд. Верная агентесса дома одна-
одинешенька.
- Ну, гутен таг, фройляйн...
Она преспокойно ответила длинной немецкой фразой, из которой
Данил не разобрал ни черта, поскольку владел лишь английским в
обоих вариантах - классическим британским и вульгаризированной
"штатовской мовою".
- Стоп, стоп, - прервал он. - Пошутили, и будет. Нужно
увидеться.
- Опять халтурка?
- Вполне возможно. Ты не занята?
- Ну чем заняться летом примерной школьнице? Где обычно?
- Да. Часов в восемь, устроит? В верхнем баре.
- Полностью, шеф.
- Если я задержусь, они там будут знать.
- Понятно. Учту. Кстати, шеф, вы мистера Ивлева сегодня не
видели?
- Да нет...
Вообще-то он сказал чистую правду - то, что он видел час
назад, не было уже никем ничем. Так, пустая оболочка...
- Если узрите, скажете, что он мне нужен. Пусть звонит.
- Ага. Всего?
- Всего.
Данил положил трубку, потер лицо левой ладонью и долго сидел,
g`jp{b глаза. Кажется, впервые он пожалел, что полтора года назад
во все это ввязался.
Многие старательно высмеивают "предчувствия" и "озарения", но
только не люди профессии Данила, пусть даже профессия вроде бы
бывшая теперь. Проявляется это по-всякому: кто пересаживается
подальше от места, куда через пять минут шлепнет горячий осколок,
кто совершенно точно предчувствует завтрашнюю свою смерть. И
многие, очень многие (пусть даже сами не умеют облечь это в
членораздельные слова) совершенно точно знают, когда подступает
время Крупных Неприятностей.