Ну так вот, как мне видится, Окоп-два был назначен начкаром именно на сегодня с большим стратегическим прицелом. Дело в том, что по прибытии Президента на объект начальник караула кратко докладывает о результатах несения службы и представляется. С точки зрения высокой персоны, это, конечно, мелочь, проходной момент. А с точки зрения Окопа-раз — это шанс. Кто его знает, чем и как Судьба играет в такие моменты: вдруг Президенту запомнится ладный симпатичный парень, и он проявит к нему благосклонность? Как именно проявит — это уже другой вопрос, но готов поспорить на получку, что Окоп-раз воткнул племянника в эту смену намеренно: по утвержденному на месяц вперед графику начкаром должен был заступать другой офицер.
И вот Окоп-два стоит в «парадной трубе» с расквашенным носом и свежеизодранным личиком, а Президент может заявиться буквально через…
— Приехали! — заполошно крикнул ПНК, высовываясь из-за караульной двери. — С КПП позвонили, командир уже докладывает!
Все, Президент приехал. И с минуту на минуту будет здесь. Светлые «окопные» мечты надежно умерли, реанимация не предусмотрена. Какая жалость.
— Заступаешь начкаром, — со слезой в голосе выдавил Окоп-раз, больно ткнув меня пальцем в грудь. — Прямо сейчас. Прячь краску, повторяй доклад, забери кобуру у этого…
Тут он молча кивнул в сторону Окопа-два, не в силах подобрать достойное наименование для своего племянника.
— Есть.
— Так, а вы оба — бегом отсюда, чтоб духу вашего здесь не было!
— Куда именно? — подсказал особист.
— Гхм-кхм… — Окоп-раз досадливо крякнул и принялся чесать затылок.
Да, это правильный вопрос. Какими тропами командир части поведет Президента в «парадную трубу» — нам неведомо. Тут есть аж два варианта: через узел связи и через караульный дворик. Оба равновероятны. Будет здорово, если сейчас Окоп-раз не угадает и наши побитые приятели попадутся навстречу Президенту.
— Давайте в «кладовку», — определился наконец эн-ша. — Пересидите, как уйдут, я вас выпущу.
— Там темно, — напомнил Вацетис. — Свет нам включат?
— Ага, и шашлык с водкой принесут, — ядовито пробурчал эн-ша. — Ни хрена с вами не случится, пересидите в темноте. Васильев, заступаешь на пост номер семь: прими оружие у Вацетиса.
— Есть.
— Гхм-кхм… — намекнул особист.
— В смысле, не стоит оставлять их вместе? — живо отреагировал эн-ша (а он, вообще, толковый тип, даром что сволочь). — Да пусть хоть поубивают там друг друга, плакать никто не станет. Все, пошли вон! Данилов, иди с ними, дверь закроешь. Так, а вы двое — бегом схватили тазик и замойте кровь по-быстрому. Бегом, я сказал!!!
* * *
— Товарищ Главнокомандующий! За время несения службы в карауле номер один по охране комплекса правительственных коммуникаций происшествий не случилось. Начальник караула лейтенант Дорохов.
— Здорово, лейтенант.
— Здравия желаю!
Ладошка у Президента крепкая, теплая и сухая. Жмет коротко, но энергично, уверенное такое рукопожатие.
Неужели это никем не фиксируется? Вот это пробел. Потом ведь никто не поверит, что я здоровался за руку с первым человеком страны. Как-то я упустил этот вопрос в суматохе, даже не додумался мобилу дать кому-то из караула, чтоб запечатлели исторический момент. Хотя не знаю, позволили бы снимать, — тут такие волкодавы, что не задумываясь убьют за любое неловкое движение. Недаром же особист инструктировал: всем стоять ровно, дышать через раз, и вообще, пока не пройдет мимо, лучше совсем не шевелиться.
Как я и предполагал, Президента привели через узел связи. Хотел, кстати, подсказать, да сдержался: все равно Окоп-раз меня ни во что не ставит, прислушиваться не будет. Дело в том, что на узле интереснее: много аппаратуры, если специально все включить, есть на что посмотреть. А в карауле смотреть не на что: столы, стулья, кровати, стенды и заспанные рожи.
Вообще, я теряюсь в догадках, зачем Президенту понадобилось осчастливливать нас своим присутствием: у него, по слухам, есть личный бункер и даже собственное секретное метро. Но причуды иерархов Верховной Власти так же неисповедимы, как и пути Господни, так что я даже не буду рассуждать на данную тему — это бессмысленное и неблагодарное занятие. Зачем-то ведь они спускаются на батискафах, летают за штурвалом самолетов, катаются на затрапезных моделях отечественного автопрома и даже собственноручно корюшку в поселковых магазинах покупают — и, очевидно, для всего этого есть какое-то разумное объяснение, недоступное пониманию простых смертных.
Такой толпы в «парадной трубе» я никогда не видел. «Випы» — они ведь разные бывают, у одних экскурсоводом лично командир работает, других эн-ша водит — но все до единого оставляют охрану на КПП.
— Я головой отвечаю за вашу безопасность на моей территории, — вот так обычно говорит командир: — На территории моего полка с вами по определению не может случиться ровным счетом ничего. Ну, разве что есть риск переесть на обеде — шеф-повар у меня готовит лучше, чем в «Праге»…
Судя по всему, руководство ФСО привычную командирскую присказку проигнорировало: свиты было всего ничего, а сопутствующих богатырей в пиджаках — десятка полтора (это только те, что в «трубу» зашли, сколько там осталось снаружи, я не знаю), и выглядели они так, что верилось: при необходимости любой из них голыми руками передушит весь наш полк, и даже не в день получки. Нет, понятно, что у меня была эйфория ввиду близкого присутствия Президента, но от этих людей веяло такой непоколебимой мощью и уверенностью в себе, что невольно возникала мысль: да, эти могут. С такими не забалуешь.
В кабельники Президент не полез и тем самым резко заработал авторитет в моих глазах. Вот это голова! Сразу видно, что человек мыслящий: все «випы» до него лазили, а этот — нет, понимает, что ничего хорошего там нету.
В караул он тоже не пошел, только указал на караульную дверь и уточнил:
— Там у нас что?
— Караульное помещение.
— А, ну «караулки»-то мы всякие повидали, так что не надо… А бункер где?
— Дальше, за поворотом.
— Ну так вперед — в бункер! — Тут Президент обратился к одному типу из свиты: камраду лет тридцати с небольшим, высокому, стильно одетому, симпатичному, но отчего-то чрезвычайно мрачному. — Пошли, посмотришь, чем тебе предстоит заниматься. Вообще, осваивайся, вникай, привыкай к новой рабочей обстановке.
Ага, стало быть, мрачного за какие-то провинности хотят загнать на коммуникации, а ему это, видимо, совсем не улыбается. Что ж, и у небожителей бывают трудности, и теперь вполне понятно, почему камрад такой недовольный. Это ведь примерно то же самое, что какого-нибудь проштрафившегося Прометея скинуть с Олимпа и заставить ходить на работу в Аид — и при этом потребовать, чтобы не смел опаздывать и, вообще, всячески привыкал к обстановке.
По дороге в бункер мы закономерно влипли.
— Букв не хватает. — Президент компетентно кивнул на мою незавершенную работу. — Непорядок.
— Есть, понял! — командир части одарил Окопа-раз испепеляющим взором. — Сейчас же исправим.
Несчастный эн-ша втянул голову в плечи и закатил глаза: такое ощущение, что еще пара ласковых слов — и сей же момент грохнется в обморок.
Ну вот, все вышло, как я и предполагал. Мне с самого начала показалось, что это крайне идиотская затея. Какой-то негодяй подсказал Окопу-раз, что Президент, дескать, крепко шарит в караульном регламенте. И Окоп-раз, помимо всего прочего, приказал мне намалевать вот эти надписи. А я-то, бедолага, думал: чем бы таким заняться на досуге, между схемами на узле и знаками на периметре? Спасибо, не дали со скуки умереть.
Вскоре мы с Президентом добрались до гермодвери, ведущей в бункер, и встали.
«Мы с Президентом»… Звучит, да? Представьте, как это будет в компании:
— Где тебя носило эти трое суток?! Ты чем там занимался?
— Да так, ничем особенным: мы с Президентом гуляли по нашему бункеру…
Итак, Президент со свитой и охраной (ну и ваш покорный слуга позади всех) остановились у бункерной двери.
— Это оно самое, да? — уточнил Президент.
— Так точно, — подтвердил командир.
А перепутать, скажу я вам, весьма сложно: в отличие от всех стандартных дверей в «трубе», эта — широченная и массивная, с двумя симметричными цифровыми замками по бокам; сервоприводом и рельсовой «дорожкой» понизу; оранжевой мигалкой, динамиком и двумя камерами поверху; по окоему крашенная в перемежающиеся черные и желтые полосы, и уж совсем для непонятливых ровно посередке вляпан здоровенный значок радиационной опасности. Я его собственноручно обновлял трое суток назад: это была первая затея эн-ша в рамках подготовки к Посещению, и жаль что не единственная.
— Ну что, приступим? — командир потер ручищи и искательно уставился на Президента.
— А чего тут приступать? — не понял Президент. — Открывайте да пойдем.
— Понимаете, тут не все так просто, как кажется, — с интригующей таинственностью заявил командир. — Это целая процедура, так что…
— Ну так и за чем дело стало?! — нетерпеливо подбодрил заинтересовавшийся Президент. — Давайте живее, запускайте эту вашу процедуру!
— Есть!
Командир с эн-ша тотчас же встали каждый к своему замку, бойко отстучали код по мелодично пикающим кнопкам и синхронно уставились на динамик в ожидании подтверждения доступа.
Динамик что-то неразборчиво хрюкнул — и тишина. То ли оператор заснул, то ли какой-то любопытный крыс провод перекусил, но в общем: пи… нет, культурнее так: упс!
Все замерли, ждут что будет дальше — командир стремительно багровеет, эн-ша, наоборот, тихо бледнеет…
И вдруг… в этой трехсекундной тишине раздается отчетливый стук.
Судя по звуку, кто-то долбит кулаком по крайней в «трубе» двери — причем, что характерно, с обратной стороны.
От бункерной «генеральной» двери до той, откуда доносится вот этот провокационный стук, — двадцать метров, так что на акустические галлюцинации не спишешь.
Меня, в принципе, это вообще никак не задевает, но от неловкости ситуации и сострадания командиру я невольно втянул голову в плечи.
Эх ты, как нехорошо получается… Вот это эн-ша припрятал племянничка. А племянничек как удачно в паузу попал, скотина! Еще бы десять секунд, и тут вовсю выла бы сирена, так что хоть обдолбись там, с той стороны, или даже стреляй длинными очередями — никто бы не услышал.
— Так, а это что за стук? — Президент с любопытством ткнул пальцем в сторону крайней двери. — Я не понял, вы нажали кнопки, и сразу застучало? Это так задумано или как?
— Эт-та… ымм… оумм… — Командир не просто побагровел, а уже пошел пятнами. — Кхм-кхм… Видимо, аа…
— Акустический эффект? — подсказал Президент.
Стук повторился: на этот раз молотили еще сильнее, я бы даже сказал — с каким-то непонятным остервенением или отчаянием.
— Интересные у вас тут эффекты. — Президент хмыкнул и решительно направился в конец «трубы». — А ну-ка, пошли, посмотрим, кто это нам подает сигналы.
— Там дверь заварена, — замороженным голосом выдавил эн-ша. — Неиспользуемый отсек…
— Да ничего, разварим, какие проблемы? — Президент явно был расположен немного похулиганить. — Вы лучше скажите, кто это у вас там стучит, если отсек — неиспользуемый?