До конца 90-х Хазанов выпустил в свет еще два эстрадных спектакля: «Чужие юбилеи» (1997) и «Праздник, который всегда…» (1998). После чего постепенно отошел от эстрады, занявшись другими видами искусства. Так, в 1996 году он вновь снялся у Николая Досталя – на этот раз в комедии «Полицейские и воры». А во второй половине 1997 года возглавил Театр эстрады, сменив на этом посту скончавшегося Бориса Брунова. И быстро навел там свои порядки – некоторым артистам, которые до этого считали Театр эстрады своим вторым домом, отныне дорога туда оказалась заказана.
Весьма активно занимался Хазанов и бизнесом: вместе со своей супругой Златой они владели двумя предприятиями – ЗАО «МОНО-АРТ» и ТОО «Данс-концерт». Чуть позже (в 2002-м) они создали еще одну фирму – «Синара-Уренгой», занимающейся возведением новых объектов на Ямале.
Судя по всему, бизнес-проекты в их семье «ведет» жена артиста – Злата Эльбаум, которая в их семье, видимо, является главным коммерсантом. Ни сам Хазанов, ни их дочь Алиса отменным коммерческим чутьем не обладают.
Как мы помним, Алиса все 90-е пыталась выгодно выйти замуж, но ей не везло. Как уже говорилось, ее первым мужем был сын министра культуры России Дмитрий Сидоров. Но, прожив с ним два года, Алиса развелась. Затем она вышла замуж за бывшего своего коллегу-танцора (девушка закончила Московское хореографическое училище и одно время танцевала в Большом театре) Александра Фадеева, переквалифицировавшегося в эстрадного певца под именем Данко. Но и этот брак завершился разводом. По словам Данко:
«Алиса – девочка из богатой семьи, а я – никто. Мало того, что нищий, так вдобавок ко всему еще и не еврей. Ее папаша и мамаша – люди мощные. А она – слабый человек. Да и меня это тоже затрахало – настолько, что просто караул. Я с самого начала говорил ей: нам не быть вместе! Этим все и закончилось. Деньги сильнее любви. В итоге они сломали свою дочь и выдали ее замуж, как и хотели, за какого-то миллионера из Швейцарии…»
Новым мужем Алисы стал крупный финансист, сын эмигрантов из Эстонии Дэвид Бауманн. Стоит отметить, что за год до знакомства с Алисой Бауманн сватался к другой именитой невесте – дочери Иосифа Кобзона Наташе. Но свадьба расстроилась из-за Кобзона, который во время обручения напугал Бауманна своей репликой о том, что, мол, «после свадьбы моя дочь может быть только вдовой». В итоге Бауманн женился на Алисе Хазановой. В самом начале апреля 2003 года в одной из лучших клиник Парижа у них родилась дочь Мина.
Но вернемся на некоторое время назад.
В ноябре 1999 года, в канун своего 54-летия, Хазанов оказался на больничной койке. Какая же напасть случилась с артистом на этот раз? По его собственным словам:
«На гастролях в Израиле у меня прихватило сердце. Израильские специалисты обнаружили ишемическую болезнь. Срочно нужно было делать аортокоронарное шунтирование – такое же, как и Ельцину в свое время. Операцию сделали успешно. Я выписался, а потом мне рассказали, что кто-то из моих соплеменников по «второй родине» открыл счет для сбора средств «на лечение любимого артиста»! Будто бы я нуждался в этих средствах. Естественно, деньги до меня не дошли. Проходимцы собрали несколько десятков тысяч долларов и скрылись. Бог им судья. Я выкарабкался, однако не за горами 2011 год – четвертая двенадцатилетка уже идет…»
Из других интервью Г. Хазанова конца 90-х: «Мне кажется, что по природе я очень смешливый. Но когда слышу себя, редчайший случай, если могу улыбнуться. Все остальное приводит меня в состояние почти физических страданий. Я в этом смысле скорее солидарен с теми, кому я не нравлюсь. Вижу: здесь не так, здесь плохо, здесь совсем никуда не годится. В общем, я от себя не в восторге…
В жизни у меня было много смешных случаев. Однажды я опаздывал на вечер в Доме кино. Пробежал вестибюль, стал быстро подниматься по лестнице. И вижу: женщина поднимает с пола своего подгулявшего спутника, ставит его к стенке, а он опять сползает. Вдруг она углядела меня, стала бить этого мужчину по щекам и приговаривать: «Смотри, смотри, Хазанов!» Тот вдруг собрался: «Где?» «Да вон, по лестнице поднимается!» Ее спутник вперился в меня глазами и на весь вестибюль сказал: «Ну и … с ним!..»
Дом под Тель-Авивом у нас небольшой: двухэтажный, но уютный. Там я отдыхаю и работаю, когда приезжаю на гастроли. Огорода вообще нет, зато цветник прекрасный! Каких только цветов жена там не посадила! Все превосходно растет – климат!..»
А вот что рассказывает о Геннадии его жена – Злата:
«В первые годы нашей семейной жизни мы очень много ездили вместе. Гена плохо переносит разлуку и недомашний режим. Но с тех пор, как я стала заниматься бизнесом (она директор фирмы «Фаворит». – Ф. Р. ), ездить некогда. Да и в Москве теперь реже видимся. Здесь, в офисе, я наверху, он внизу. Так целый день проходит. Утром пять минут, вечером какая-то домашняя жизнь. За это время ни поссориться, ни надоесть друг другу не успеваем…
Наши семейные традиции перешли к нам от мамы. В доме всегда должен быть суп. Для мамы это гораздо больше, чем здоровье. Это символ домашнего очага. Хоть ночью, но свари. Нет оправдания в ее глазах женщине, если у нее дома не приготовлен суп…
Слабостей у моего мужа почти нет. Разве что он любит на ночь съесть конфетку. Или яблочко. Больше никаких…»
В новом тысячелетии Хазанов стал больше времени уделять антрепризным спектаклям. Один был относительно старый – «Ужин с дураком» (1998), и два новых: «Смерть на теннисном корте» (2001) и «Смешанные чувства» (2003).
В 2001 году на НТВ состоялась премьера многосерийного документального фильма про Хазанова «Жил-был я…», снятого Леонидом Парфеновым. Эта длинная эпопея-панегирик вновь напомнила многомиллионной аудитории о Хазанове, о котором в течение нескольких лет ничего не было слышно.
Это были времена правления В. Путина (2000–2008), которые потом назовут «путинской стабильностью». Многим это время напоминало времена брежневского «застоя»: та же нефтяная «игла», тот же «одобрямс» в пропаганде. Сатиры никакой, о чем, кстати, тогда возопили многие либералы. Например, сатирик Виктор Шендерович написал Хазанову открытое письмо, в котором вопрошал: дескать, где же вы со своей сатирой?
Хазанов в ту пору и в самом деле «запел» уже совершенно иные песни, чем это было в годы правления Ельцина. Приведу на этот счет отрывки из нескольких его интервью тех лет:
(«Аргументы и факты», 20 июля 2006 года, автор – А. Дмитриев): «У меня случилось глубочайшее разочарование в тех лицах, которые осуществляли либеральные перемены. Среди тех, кто делал в 1917 году революцию, было огромное количество людей, искренне верящих, что это во благо. Потом они дошли до абсурда. То, что мы видели к концу существования коммунистического диктата, выродилось в свою противоположность. Нельзя сказать, что не было никаких позитивных процессов, но какова цель?
Точно такая же история произошла в начале 90-х годов. Нормально ли, что определенная часть людей, воспользовавшись неразберихой, стала фантастически богата? При том, что огромное количество людей, отдавших свою жизнь на строительство этого государства и не получивших за это практически ничего, оказалось в абсолютно бедственном, катастрофическом положении. Я нес в себе некое чувство вины и ответственности за то, что иногда был причастен к этим процессам. Но я всегда был искренен.
У меня действительно было искреннее убеждение – как только коммунисты уйдут от власти, начнется строительство новой жизни. Я наивно полагал, что жизнь людей изменится, что все будет по-другому. Но что стало происходить – деньги стали идеологией. Была ли хорошей коммунистическая идеология? Нет. Особенно в том виде, в котором ее просто навязывали и прибивали гвоздями. Но хороша ли идеология денег?..
Почему я стал государствеником? Я очень долго жил в режиме неприятия всякой авторитарной идеи. Но, как писал Лев Толстой, закончилась энергия заблуждения. Весь свой лимит оппозиционности я исчерпал.
Где выход? Не знаю. Поэтому, чтобы не навредить, я просто отхожу в сторону и говорю: я не знаю. Но мне кажется, что построение капитализма в России невозможно без жесткой авторитарной власти. Вот все мои изменения. И по поводу коррекции своих взглядов могу только привести замечательную фразу, которую когда-то произнес Станислав Ежи Лец: «Временами несгибаемая позиция – это результат паралича».
(«Московский комсомолец», 8 июня 2009 года, автор – А. Мельман): «Я никаким мифам вообще не верю. Я хорошо знаю, в каком положении была страна. И неважно, кто виноват: Горбачев, Ельцин… Этот путь, эти мучения стране предписаны судьбой, Богом. А Ельцин, Горбачев – только исполнители этого. Точно так же, как и Путин. Но получается, что те демократы, которые больше всех кричат о морали, всю эту систему во многом сами и дискредитировали. Демократ, решающий в первую очередь собственную судьбу, а не судьбу тех людей, которые его выбирают, хуже комуниста. Я не делаю из Путина Господа Бога, и он не наместник Бога на земле. Мне от Путина абсолютно ничего не нужно. У меня ордена есть, жилье, транспорт. Я не бедствующий человек. Более того, у меня даже нет тех активов, которые страшно потерять, если ты не поддерживаешь власть. Сегодня считается хорошим тоном для тех, кто причисляет себя к интеллигенции, хвалить Путина. Я не принадлежу к интеллигенции и не понимаю, что это такое. Но я знаю, что такое совестливый человек…»
(«Собеседник», 22 июля 2009 года, автор – Д. Быков): «При советской власти у нас был театр абсурда, кто бы спорил, но в этом абсурде была своя логика. Сейчас у нас нет ни абсурда, ни логики. Сейчас мы вообще не знаем, чего хотим, что делаем и куда идем. Правила поведения отсутствуют в принципе. С каждым можно делать что угодно. Любая борьба сводится к кампании и на другой день забывается – как, впрочем, оно всегда и было. Говорю вам: происходит возвращение к обычному российскому образу жизни после советских и антисоветских пертурбаций. Специфика этого образа жизни хорошо известна всем, кто знает историю и читал книжки. Так и занимайтесь тем, что в этих условиях имеет смысл: самосовершенствованием, искусством, воспитывайте детей, расширяйте пространство личной свободы и не пытайтесь сломать историю о колено.
Нужны ли евреи в России? России нужны все. Она так устроена, что как раз национализм – сколько бы ни бесновались отдельные персонажи – в ней никогда не приживался. Иное дело, что в силу всяких исторических особенностей евреи тут всегда неуверены – не то что в завтрашнем дне, а в послезавтрашнем. И такое зыбкое положение заставляет их в дне сегодняшнем проявлять не лучшие свои качества. Впрочем, подвешенное состояние ни у кого не выявляет лучших качеств. И не только евреи тут в нем пребывают. Но если говорить о принципиальном выборе – уезжать или оставаться, – я этого вопроса всерьез себе даже не задавал. (В то же время напомним, что у Хазанова есть еще и израильское гражданство, в Израиле у него есть собственный дом, куда он наведывается регулярно. – Ф. Р. ).
Иное дело, что нужно, наверное, соблюдать некоторые элементарные нормы – как-никак двести лет вместе, а то и больше. И вот говорю я, скажем, Мише Турецкому, чей «Хор Турецкого» знаменит во всей Европе и самому мне крайне симпатичен: Миша, не надо вам выступать в Кремле в ознаменование Хануки. Зачем вам это? Отпразднуйте Хануку где-нибудь еще. Вам же, наверное, не очень понравится, если хор Пятницкого будет отмечать День независимости России концертом у Стены Плача? Миша мне сказал, что у меня устаревшие представления. И они, наверное, действительно устаревшие. Я все-таки давно здесь живу».