Деньги всегда выдает резидент, дотошно расспросив оперработника, где и с кем он собирается встретиться, в какую сумму предполагает уложиться и что намерен «принести в клювике».
После проведенной встречи с объектом заинтересованности, сотрудник, ее проведший, составляет служебный отчет и прикладывает чек того заведения, где проходили оперативные посиделки.
…Зарплата наших чекистов всегда приравнивалась к окладам дипломатов. То есть если оперработник числится первым секретарем посольства, то и платят ему согласно его «крыше». За выслугу лет, звание, риск и за другие «накрутки» деньги выплачиваются только на Родине, хотя бойцы невидимого фронта в странах с повышенной разведактивностью испытывают значительно больше неудобств, нежели «чистые» дипломаты.
…Прослушка, просветка и «наружка» всегда осложняли жизнь нашим разведчикам и членам их семей. Удалось оторваться от «хвоста» — сразу же покорежат машину, чтобы не наглел. Или найдут способ по своим каналам «капнуть» прямо резиденту, что его подчиненный, мол, неумеренно «квасит» по выходным, а в рабочее время шляется с женой по магазинам.
Этими «шуточками» всегда грешили «топтуны» из ФБР, самые капризные филеры из всех закордонных спецслужб. За примерами далеко ходить не надо.
Допустим, известно, что в 2–3 часа дня у них должна состояться пересмена. И надо дать им это спокойно сделать, ибо уже за час до передачи «эстафеты» другим бригадам наружного наблюдения они пребывают в расслабленном состоянии, когда нет сил и желания за кем-то гнаться, да и, вообще, напрягаться. Упаси Бог пропасть в этот момент! В лучшем случае, поутру наш разведчик обнаружит разбитые фары у своей машины, в худшем — скрутят крепежный болтик на одном из передних колес, и на скорости в 70–80 км/час ты улетишь в тартарары…
…Только отдельные представители элиты советской разведки за границей предпочитают употреблять виски и прочее иностранное пойло. Да и то чаще всего потому, что «косят» под своих западных коллег.
Рядовой разведчик регулярно пьет за границей виски только ввиду безысходности: спиртные напитки он покупает по дипвыпи-ске, что дешевле, чем в местных магазинах, а водку заказывает по дипкарточке реже и в меньших количествах, чем джин или виски. Приобретенная же в посольской лавке водочка обычно бережно хранится у него дома, дожидаясь визитеров из числа иностранцев или наступления Рождества, когда принято одаривать, а скорее опаивать нужных и полезных знакомых…
…Ни одна разведка в мире, по вполне понятным причинам, никогда не одобряла разводов своих сотрудников. И раньше и сегодня все без исключения чекисты выезжают за границу, только будучи женатыми, хотя жена может и не сопровождать разведчика в краткосрочной командировке. Если планируемое пребывание разведчика за границей превышает шесть месяцев, то присутствие рядом его супруги обязательно. Впрочем, нет правил без исключений, особенно когда речь идет о стажерах…
Глава вторая. «ЧЕЛОВЕК-АВАРИЯ» В РЕЗИДЕНТУРЕ
Вена. 31 декабря 1952 года. Новогодний прием в советском посольстве.
Передвигаясь по залу между степенными дипломатами и торопливо снующими официантами, стараясь не попасть на глаза резиденту, Петр с ненавистью рассматривал возвышавшиеся на столе горы салатов из крабов, красной и черной икры, ломтей осетрины, лососины и других разносолов.
Седые макушки «Московской» терялись в гуще черносургучных головок «Киндзмараули», «Хванчкары» и «Мукузани» — в послевоенные годы считалось хорошим тоном подавать вина, на которых, по замыслу устроителей приемов, был настоян победоносный дар Генералиссимуса.
Изобилием экзотической снеди и грузинских вин советские дипломаты под флагом традиционного русского хлебосольства должны были упоить и укормить коллег из приоритетных государств.
Это был второй дипломатический прием в заграничной жизни сотрудника Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР подполковника Петра Семеновича Попова, прибывшего в венскую резидентуру ГРУ на стажировку. Первый состоялся в ноябре 1952 г. по случаю 35-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Тогда у Попова впервые возникло острое чувство мести в адрес своих преуспевающих коллег.
Сегодня вечером он, наконец, осмыслил глубину пропасти, пролегавшей между ним, экс-фронтовиком, и этими лощеными крысами, отъевшимися в тыловых норах, укрывшись за спинами своих влиятельных папиков…
* * *
С раннего детства Петр был маниакально озлоблен на окружающий его мир и, как всякий хронический неудачник, патологически завистлив.
Новичок в разведке, Попов попал в ГРУ благодаря высокой протекции генерал-полковника Ивана Серова, у которого во время войны состоял порученцем и по совместительству собутыльником.
Он не обладал ни чутьем, ни воображением, качествами, необходимыми оперативному сотруднику. Единственным и последним его достоинством было то, что он уцелел под бомбами и снарядами на фронтах Великой Отечественной.
Неравенство Попова с остальными офицерами резидентуры усиливалось его слабой профессиональной подготовкой, поверхностным знанием немецкого языка, особенностей национальной культуры и психологии граждан страны пребывания, усугублялось отсутствием у него гибкости ума, чувства юмора, завышенной оценкой собственной личности, упрямством, граничащим с твердолобостью.
Речь Попова была косноязычна и безграмотна, манеры жуткие — мог влезть в любой разговор, перебивая беседующих и только что не расталкивая их руками. По телефону обычно орал. Орать вообще любил, ссылаясь на то, что это — «фронтовая привычка». Мгновенно тишал и полностью менялся в присутствии любого начальства.
В каждой критической реплике в свой адрес Попов подозревал намек на свое крестьянское происхождение, маленький рост и невзрачную внешность, недостаток светского лоска, привычного в кругу его сослуживцев.
Неуютно чувствовал себя на людях, будь то оперативные совещания, партийные собрания, а тем более дипломатические рауты.
Попав стажером в венскую резидентуру, Петр с самого начала решил вести себя как герой-фронтовик, свысока взирающий на не нюхавших пороха и крови сослуживцев, но все перевернуло мини-ЧП, в которое он попал в первый же день появления в ре-зидентуре. Дремлющий в нем комплекс ущербности оголился и стал кровоточащей раной…
* * *
После того как начальник советской военной разведки в Австрии представил его оперативному составу резидентуры, Попов отправился знакомиться с зданием посольства. Пройдя несколько коридоров, он вдруг почувствовал позывы опорожниться.
Первый обнаруженный им туалет был закрыт на ремонт. Стараясь не вскидывать резко ноги, Петр спустился этажом ниже. Вожделенный оазис — туалетные комнаты — были обнаружены со второй попытки. С остекленевшими отлапряжения глазами он дернул ручку первой двери. Заперто. Толкнул вторую. Заперто! Кровь застучала в висках, лоб покрылся испариной. Не отрывая подошвы башмаков от пола, чтобы не оскандалиться в английской шерсти костюм, надетый по случаю вступления в должность, бедняга прошаркал к третьей двери.
Будучи абсолютно уверен, что уж третья кабина свободна, Попов с силой метателя молота рванул на себя ручку заветной двери…
Как известно, в посещаемых советскими служащими туалетах, независимо от того, являются ли они внутрироссийским достоянием или расположены в наших зарубежных представительствах, по загадочной причине сломаны либо вовсе отсутствуют внутренние запоры.
Это отнюдь не значит, что наши граждане разбирают щеколды на сувениры. Как, впрочем, и то, что некие сверхбдительные завхозы-пуритане специально ломают замки в целях воспрепятствовать гомосексуальным контактам в туалетах. Все, разумеется, много проще и объясняется лишь халатным отношением к своим служебным обязанностям хозяйственников. Именно они и повинны в том, что произошло с Поповым…
…Петр рванул на себя ручку двери, и из кабины, забористо матерясь, к его ногам выпал… резидент, который в «позе орла» только что успел угнездиться на пожелтевшем унитазе.
Глава советской военной разведки в Австрии, охраняя свое «священнодейство» от возможного вторжения страждущих посетителей, придерживал дверь за внутреннюю ручку, как вдруг «нечистая сила» в облике его подчиненного заставила его оказаться на кафельном полу сортира.
Путаясь в подтяжках, генерал силился подняться. Попов резко наклонился, чтобы помочь «товарищу по несчастью» — как-никак, начальник!
И тут с Петром приключился приступ «медвежьей болезни». Прощай, новенький английской шерсти костюм!
Генерал и подполковник, стоя на корточках, в упор смотрели друг на друга. В глазах одного застыли злоба и недоумение, другого — мольба Муму перед утоплением…
…На три часа отряд военных разведчиков СССР в Австрии был выведен из строя.
Обрастая подробностями и домыслами, ЧП в сортире, вернее, расссказ о нем очевидцев начал кочевать по кабинетам советской дипломатической миссии. Вирус смеха распространялся из кабинета в кабинет с молниеносной быстротой, достигнув, наконец, стана представителей конкурирующей синекуры — разведки КГБ…
С тех пор за подполковником Поповым в среде разведчиков навсегда закрепилась кличка «Человек-авария», а сам он стал «мальчиком для бития» — идеальной фигурой для постоянных насмешек.
Узнав об этом, носитель этих званий еще более замкнулся, а в общении с коллегами держался озлобленным особняком…
Глава третья. «ОХОТНИК ЗА СКАЛЬПАМИ»
Джордж Кайзвальтер походил на крупную лохматую овчарку. Это был самоуверенный человек, не признававший авторитетов, оперативный сотрудник от Бога с острым аналитическим умом.
При всей своей амбициозности Кайзвальтер был начисто лишен карьерной алчности, потому что в глубине души понимал: «клубная» атмосфера, царившая в ЦРУ, не позволит ему выдвинуться на руководящую должность, и он навсегда останется аутсайдером, иностранцем по происхождению, выходцем хоть и из царской, но России.
…Джордж Уильямс Кайзвальтер родился в Санкт-Петербурге в 1910 г. Его отец, интендант царской армии, в 1904 г. был направлен в Вену для наблюдения за производством снарядов, использовавшихся российской армией в войне с Японией. Там он встретил француженку из Дижона, школьную учительницу, которая, вернувшись с ним в Россию, вышла за него замуж. После революции 1917 г. Кайзвальтер-старший вывез жену и сына в Нью-Йорк, где они получили американское гражданство. В 1930 г. Джордж окончил Дартмутский университет со степенью бакалавра, а год спустя, защитил степень магистра по прикладной психологии. Вскоре он поступил на службу в армию.
Когда разразилась Вторая мировая война, армейское руководство использовало знание Джорджем немецкого языка, а затем он был послан на Аляску в качестве офицера связи с советскими летчиками, перегонявшими из США в СССР военные самолеты. Теперь он уже применял свои знания русского языка.
…В 1944–1945 гг. Кайзвальтер служил в отделе армейской разведки Соединенных Штатов. Два года совместной работы с плененным генералом Рейнхардом Геленом, во время войны возглавлявшим подразделение под названием «Иностранные армии Востока», — отдел генерального штаба вермахта, осуществлявший сбор разведывательной информации по Советскому Союзу, — предопределили дальнейшую судьбу Джорджа. В 1951 г. он стал кадровым офицером ЦРУ, а еще через два года был назначен помощником сразу двух начальников резидентур ведомства в Западном Берлине и Вене в качестве «привлеченца», то есть сотрудника, основной задачей которого являлось приобретение агентуры из числа советских офицеров Группы Советских Войск в ГДР и Австрии.