Мудрая предосторожность
Несомненно более предусмотрительная чем ее муж, Марин Магдалина де Кастиль за некоторое время до празднества в Во потребовала раздела имущества. Эта мудрая предосторожность позволила избежать нищеты, на которую ее в противном случае, несомненно, обрекла бы опала супруга. Вильф-ранш-де-Руэрг послужил убежищем для нее, детей и свекрови. Все семейство вело там достойный образ жизни и заслужило уважение тамошних жителей.
• Миллиардер без гроша
Долгое время само имя Никола Фуке оставалось в истории Франции синонимом лихоимства и беззакония. После немилости столь самовластного монарха, как Людовик XIV, лишь очень немногие, подобно Лафонтену, осмеливались публично выказывать Фуке свое сочувствие. Король-Солнце объявил его преступником, и в тот Великий Век было дурным тоном иметь какие-то другие мнения.
Дело Никола Фуке стало историей. И оно оставалось бы окончательно закрытым, если бы не последние (лет двадцать назад) исследования профессора Военно-Морской Школы Даниеля Дессера, которые принесли некоторые неожиданности. Этот историк, получивший докторскую степень за труд о финансах в царствование Людовика XIV, провел тщательный анализ бухгалтерских книг нашего суперинтенданта и, благодаря своему каторжному трУДУ. установил, каким же на самом деле было его состояние. Он понял, почему Фуке так настаивал на проверке счетных книг и почему Кольбер с таким жаром противился этому. Конечно, суперинтендант, как впрочем и все другие, предавался
54
лихоимству и растратам, но что касается «вызывающего богатства», ставшего главным основанием обвинения, то его не было и в помине. Сделанные им долги (часто для субсидирования короны) оказались столь велики и многочисленны, что пассив далеко превосходил все активы. Беспристрастная проверка счетов, безусловно, оправдала бы его.
Так значит Фуке был невиновен? Подобное утверждение оказалось бы чрезмерным преувеличением. Справедливее назвать его козлом отпущения: Людовик XIV хотел упорядочить финансы и исправить нравы государственных деятелей. Ему нужен был пример. Мазарини, в тысячу раз более повинный в лихоимстве, уже переселился к праотцам, да и вряд ли король пошел бы на то, чтобы разоблачить министра, которому он был обязан своим троном. И Никола Фуке заплатил по чужим и своим счетам.
ЕВРОПА: ХОРОШИЕ ДЕЛА, ХОРОШИЙ НАВАР
ЕВРОПА:
ХОРОШИЕ ДЕЛА, ХОРОШИЙ НАВАР
Недоверие, которое тяготеет в старой Европе, и особенно во Франции, над богатством, и порождает присущий только нам стиль жизни миллиардеров. Чтобы не обострять зависти, лелеемой профсоюзами на протяжении десятилетий, богатые, несмотря на весь свой престиж, должны блистать добродетельной скромностью и никогда не нарушать неуместными выходками правила этикета. Крикливые эксцентричности американских набобов, эти самодовольные демонстрации своих долларов и роскоши самого дурного тона забавляют французскую публику только потому, что для нее это лишь театральное представление, разыгрываемое в далеком и мифическом Эльдорадо. Но она не потерпела бы ничего подобного у себя дома. Миллиардер Старого Света обязан считаться с прошлым, быть составной частью того общества, которое сохранило в большей степени, чем кажется, свои ценности аристократического хорошего вкуса. В отношении же манер у нас даже низы общества проявляют известную утонченность, презирая нуворишей и относясь чуть ли не с обожанием к принцам крови, если они находятся на своем месте.
Сколь бы ни были велики богатства монархов прошлого, не они определяли их авторитет. Щедрость Медичи имела общественный смысл. Ни в каком случае они не могли быть просто собственниками: пожертвования на церкви, бедных, дары городу, покровительство литературе и наукам были для них государственным служением, моральной, политической и экономической обязанностью в отношении всего общества. Богатство оправдывалось лишь при условии, что оно служит всем.
Французская Революция провозгласила частную собственность неотъемлемым правом (как и было записано в Декларации Прав Человека), с которым связывались понятия шш, аЬизиз и Ггис(из*, что придавало деньгам определенного рода независимость от общества. Собственность освобождалась от всех моральных обязательств и вообще от любых ограничений. Она уже не связана никаким долгом, который мог бы мешать наслаждаться ее плодами или ставить предел ее увеличению. Канули в прошлое такие обычаи, как обязанность феодального сеньора защищать и оказывать покровительство своим людям или взаимный договор между крепостным и помещиком. В XIX в. владелец фабрики - это только собственник и ничего более. Своего служащего он может уволить в любое 'время, когда захочет. Зависящий от его милости работник - лишь инструмент, рабочая сила, которую всегда легко прогнать. Деньги порождают смелую и беспощадную логику и сталкивают с теми, кто выражает
* Пользование, распоряжение и выгода (лот.).
58
ненависть все более и более угнетаемого народа и кто не понимает, на чем вообще может основываться легитимность этих новых хозяев. Именно с таким ненормальным положением, которое ввергает мир труда в отчаяние, и пришлось встретиться суперкапиталистам XIX в. Они должны были употребить все средства, чтобы придать своим слишком уж кричащим богатствам хоть какую-то видимость законности. И то, как это делалось, весьма показательно. Они стали наряжаться в обноски старой аристократии и прикидываться, будто играют ту же роль, что и принцы былых времен. Именно с этой целью новые династии прошлого века, едва возникнув и сделавшись известными, стали поспешно восстанавливать разрушенные замки, заключать союзы со старой знатью, перенимать ее вкусы и привычки и, если представлялся случай, украшать себя ее титулами. «Бароны Ротшильды» развлекались псовой охотой, а Круппы превратились вдруг в Круппов фон Боленов, Это был настоящий штурм дворянских грамот, гербов и аристократических дипломов. Невест из хороших семейств покупали буквально на вес золота. Были опустошены антикварные лавки, и почти все завели у себя интерьеры в стиле XVIII в., излучавшие аромат старой Европы, аристократии и столетних традиций. Все это, конечно, была только видимость. На самом деле, они отнюдь не искали себе славы блистательных принцев прошлого. Им требовалось лишь одно-хоть как-то усыпить ненависть толпы, для которой они, несомненно, предпочли бы остаться неизвестными. Конечно, в наше время положение несколько изменилось. Новые богачи уже не те, что прежде. И на французской земле мы видим теперь миллиардеров нового типа, словно сошедших с американской картинки. Может быть, самым характерным среди них стал Бернар Тапи. Авторитет этого человека в глазах толпы основан на всей его энергичной манере вести себя, на том апломбе, с которым он пренебрегает всеми табу. Его меньше всего беспокоит, что происходит он не от крестоносцев. Ему наплевать и на элегантность, и на хороший тон. Это зеН-гаао'е тап, предприимчивый и готовый поставить все на одну карту; именно такой, какие нам нужны теперь для выхода из кризиса. Этот человек не стесняется делать сам себе рекламу, не блистает художественным вкусом и предпочитает быть спонсором футбола, а не меценатом художников и писателей. Он позволяет себе такие выходки в печати и на телевидении, что невольно хочется ему аплодировать. «Другие времена, другие нравы». Это уже особая манера заставить толпу забыть про свои богатства. Ту толпу, которая смотрит на него с легкой усмешкой нетерпения... Как если бы она следила за эквилибристом, шепча про себя: «Да ведь он сейчас свернет себе шею!»
59
Впрочем, что бы ни делали капиталисты Старого Света, стараясь приспособиться к жизни, живут они все-таки в изоляции, как бы на краю общества, в своем позолоченном маленьком мирке. Столь свойственные им дух предпринимательства и амбициозности, вкус к риску, даже их отвага, всегда так или иначе сталкиваются со стереотипами окружающего общества, которое в значительно бблыпей мере, чем принято думать, сохранило прежние ценности иерархии и порядка. И в этом обществе, несмотря на все свои деньги, они всегда будут на плохом счету.
Семейство Вендель
(1704-1748)
Сеньоры Айанжа... и рыцари промышленности
Разделившееся в духе той эпохи между санкюлотами и эмигрантами, между французами и пруссаками семейство Вендель обладало особым даром всегда оставаться в стороне, и это помогло им избежать катастрофы.
Вепдели принадлежали одновременно и к старой знати, и к новой денежной аристократии, поэтому и признали их без каких-либо затруднений. Ведь в глазах общества давность сама по себе узаконивает богатство. Правда, некоторые брюзгливые ворчуны упрекали их за неприкрытое политическое влияние. Кроме того, им ставили в вину то, что во время обеих мировых войн они снабжали сталью заводы смерти. Однако происхождение от феодальных сеньоров служило им надежной защитой перед общественным мнением, которое, впрочем, и так весьма снисходительно относилось и к их богатству, и к их роскоши, тем более, что они умели пользоваться всем этим с надлежащей скромностью.
Владельцы кузниц
При Старом Порядке владельцы кузниц получали личное дворянство. Что касается дворянства потомственного, то для этого было нужно королевское подтверждение.
• Основание империи
Для фламандских бюргеров Венделей, обосновавшихся в Кобленце, все началось в 1704 г., когда один скромный немецкий офицер приехал в Айанж, маленькую лотарингскую деревеньку на берегу притока Мозеля Фенша. Благодаря кредиту, полученному от двух банкиров в Нанси, он смог купить две кузницы, правда столь ветхие, что было весьма сомнительно, сможет ли он осуществить свою мечту. В 39 лет он отказался от успешной военной карьеры ради того, чтобы основать династию владельцев железоделательных мануфактур.
Через год после этого он приобрел и сеньориальные права на Айанж, земля которого, кроме лесов и рек, обладала еще и залежами железной руды. Иначе говоря, здесь было все необходимое для осуществления замысла Иоганна Мартина Венделя (так звали этого человека). Он был фанатичным тружеником, и усилия его не замедлили принести свои плоды. Всего за несколько лет умножилось число заказов, и были приобретены новые владения. Вскоре ему пришлось построить еще три кузницы,
61
СЕМЕЙСТВО ВЕНДЕЛЬ
Генеалогия семейства Вендель
Иоганн Мартин
(1665-1737)
I
Карл
(1708-1784)
женился на Маргарите Гаузен
|
Игнзц (1741-1795)
|
Франсуа
(1778-1825)
|
женился на Жозефине де Фишер де Дикур
|
Шарль
(1809-1870}
_____________
Анри Робер
|
|
|_____________________________
Франсуа | |
(1874-1949) | |
Гумберт (1876-1954) |
Морис (1879-1961)
чтобы удовлетворять все возраставший спрос. И, наконец, перестройка замка в Айанже засвидетельствовала то социальное признание, которое было увенчано дворянской грамотой Его Светлейшего Высочества Леопольда Лотарингского.
•Скопленное отцом сын вкладывает в дело
Из четырнадцати детей, оставшихся после смерти предприимчивого офицера, на долю старшего, Карла, выпала тяжелая обязанность обеспечить будущее всего семейства. Это был любезный и улыбчивый человек (противоположность своего отца), но за его мягкой внешностью скрывались железная воля, необъятное воображение и бесконечная смелость. Он безукоризненно справился со своей должностью патриарха, и, благодаря целому ряду удачных инвестиций, увеличил принадлежавшее семейству богатство. Среди этих вложений следует особо отметить: женитьбу на Маргарите Гаузен, дочери лотарингского сборщика налогов, которая принесла ему недурное приданое; покупку богатых полезными ископаемыми земель в Лонгви и Врандте; и успешное использование угля вместо дерева в качестве топлива.
•Уши министров
Но самым главным достоинством Карла было умение воспользоваться новой политической ситуацией в Лотарингии после женитьбы Людовика XV на Марии Лещинской. Став подданным французского короля, он столь умело повел дела со своим новым монархом, что вскоре стал главным поставщиком артиллерии, используя которую Его Христианнейшее Величество заливал тогда потоками крови Европу и Новый Свет. Ужасная Семилетняя Война, следовавшая после Войны за Австрийское Наследство и предшествовавшая Американской, была прямо-таки находкой для Венделей. Дела хозяина железных мануфактур шли в гору, и после смерти Карла, случившейся в 1784 г., его наследнику досталось значительно расширенное дело. Но, самое главное, оно имело все шансы увеличиться еще более, поскольку войн и смертоубийств в мире не уменьшалось.
" Игнац основывает Ле-Крёзо
Как все люди XVIII в., Карл питал настоящую страсть ко всяким техническим новшествам и пере-
62
дал ее своему сыну Игнацу, который был своего рода профессором Нимбусом с энциклопедическим складом ума. Его меньше беспокоили дела фамильного предприятия, нежели новые металлургические процессы. Благодаря его пытливому уму, в 1769 г. Габриэль Яре осуществил плавку на коксе, явившуюся настоящей революцией в производстве чугуна.