Он сам так и сыпал словами:
— Мы с Серегой с самого детства вместе. В школе учились. Потом в институте. Только я не закончил. А он— голова! Он меня и подбил на это
дело. Дорого, конечно, но зато… Ха! Мне нравится! А ты сам давно? Нет? Понятно! Как же ты меня смог тогда?.. Тебе повезло, что у меня не
было булавы. Меч — это не мое. Серега, вот он да. Он все острое любит. А я человек простой. Дубину в руки — никакой шлем не выдержит. Ха!..
Глеб смирился с тем, что домой он сегодня попадет поздно, и, уже не сопротивляясь, следовал за своим могучим проводником. Тем более что у
него наклевывалась одна интересная идея.
— Вон его дом, — сказал Иван, показывая на панельную девятиэтажку. — У себя. Видишь, окна горят. Серегины…
Три дня Глеб носу не показывал из гостиницы. В соседних номерах жили люди. Двуживущие. Утром они уходили куда-то по делам, в полдень
возвращались и спускались в обеденный зал. Отобедав, они весь оставшийся день бродили из комнаты в комнату, а вечером оккупировали уютный
бар и лениво потягивали там пиво. И все говорили, говорили, говорили… С некоторыми из них Глеб успел познакомиться…
— А, парень! — крикнули ему из соседней комнаты, когда он тащил к себе бутыль яблочного вина. — Может, заглянешь? У соседа собралась шумная
компания из пяти человек. Кое-кого Глеб знал: конечно же, сам Кесарь — его сосед собственной персоной, балагур и весельчак; Радж — смуглый
невысокий муж с кольцом в носу и с кривым ятаганом на поясе — весьма колоритная личность; Ворон — молчаливый, всегда задумчивый молодой
человек, которого, как казалось, знала и уважала вся гостиница. Еще за заваленным снедью столом сидели, развалившись в уютных креслах, двое
незнакомцев: один — седой старик в потрепанном халате, перепоясанном огненно-красным кушаком, второй — мускулистый полуголый варвар, из
одежды на нем была только набедренная повязка из вонючей шкуры да многочисленные шнурки с нанизанными зубами неизвестных животных, с
какими-то камешками и корешками — эти бусы висели у него всюду: на шее, на предплечьях, на запястьях, болтались под коленями, на щиколотке…
Глеб поставил тяжелую бутыль на стол и сел на свободный стул.
— Это Радж, — поочередно стал представлять Кесарь своих гостей. — Это Ворон. Это старый Жрец. Это Бешеный Волк. — Гости пьяно щурились на
Глеба и чуть заметно кивали. —А это… — Кесарь наморщил лоб, вспоминая.
— Глеб.
— Точно — Глеб! Никак не могу запомнить. Что за странное, парень, у тебя имя…
— Имя как имя.
— Ну, так вот… — продолжил свой рассказ полуголый варвар, которого все для краткости называли просто Волком. — Схватил я его за рога,
держу, а он головой крутит, мотает. Мне бы отпустить, чтобы нож достать, а нельзя. Он сразу башкой двинет, рогами подденет, бросит на
землю, затопчет…
— Ну и?.. — Кесарь улыбался.
— Перегрыз я ему горло.
— Перегрыз? — Кесарь всплеснул руками. Ворон нахмурился. Радж покачал головой.
— Точно говорю! — Волк с гордостью показал свои великолепные зубы, звонко пощелкал по клыкам ногтем указательного пальца.
— Быку? Горло?
—Ну!
— И как?
— Нормально! Правда, кожу было тяжело прокусить, но жить захочешь… И еще, когда кровь хлынула, то я чуть не выпустил его — закашлялся, едва
не захлебнулся.
— Дикарь, — осуждающе сказал седой старик.
— Врешь ведь, Волк. Признайся.
— Эй! Ты поосторожней!
— Как-то не верится.
— Зачем мне врать-то?
— А кто тебя знает?
— Дикарь, — еще раз сказал старик. — Быку надо было наговор на ухо прошептать, он бы сразу успокоился.
— Наговор, — хмыкнул Волк. — Не знаю я никаких наговоров-заговоров.
— Вот-вот. — Старик осклабился, показав три пожелтевших зуба, торчащих вкривь-вкось из опухших розовых десен. — Куда катится Мир? Кругом
одни солдафоны и дикари. Хорошего мага днем с огнем не найдешь. — Старик умело выдернул пробку из бутыли, принесенной Глебом, и налил себе
в кружку вина. Тонкая рука его в коричневых пигментных пятнах даже не дрогнула, хотя — Глеб знал по себе — глиняная емкость в оплетке из
ивовых прутьев была весьма тяжелой. Старик задрал голову и стал вливать в себя кисловатый хмельной напиток, мелко глотая. Острый угол
кадыка дергался вверх-вниз под тонкой пергаментной кожей.
— А ты-то сам. Жрец, хороший маг? — спросил Радж, поправив свой ятаган.
Старик не торопясь допил вино, оторвался от кружки, вытер рукавом губы, крякнул, прищурясь, и ответил:
— Один из лучших. — Он со значением поднял палец к потолку и повторил, слегка подвывая: — Один из лучших!
Все смотрели на его кривой, будто бы в нескольких местах сломанный палец с грязным когтистым ногтем. Старик опустил руку, налил себе еще
вина, сказал:
— Ваша сила ограничена, моя — безгранична.
— Так уж и безгранична? — хмыкнул Кесарь.
— По сравнению с пашей.
— То есть сейчас ты можешь любого из нас легко убить?
— Ну, сейчас, допустим, не могу. Мы же в Городе. А вообще — да. Без сомнения.
— Ты? — Бешеный Волк засмеялся. — Беззубый старикашка?
— Не смейся над тем, чего не знаешь, — остановил его смех хмурый Ворон. — Старик прав. Магия сильней меча.
— Правильно, — Жрец довольно кивнул. — Моя сила не в мускулах и не в оружии. Моя сила — это весь Мир. Что вы можете предпринять против
всего Мира?
— Ну, например, я могу в одно мгновение проткнуть тебя этим ножом, — изрядно захмелевший Волк схватил кинжал, что лежал на столе рядом с
куском окорока.
— Возможно, — Жрец кивнул и вдруг исчез. Его пустое кресло опрокинулось. Вытаращенными глазами Волк целую минуту смотрел на место, где
только что находился старик. Затем варвар вскочил на ноги, обвел диким взглядом всю комнату, выглянул в коридор, вернулся, пробежал вдоль
стен, сел на место, окончательно растерявшись.
И в тот же момент опрокинутое кресло поднялось, заняло нормальное положение, и в нем вновь возник старик, все так же расслабленно
возлежащий на мягких подушках.
— Я всего лишь отвел вам всем глаза. Тут и магии-то почти нет. Примитив. Забава. Надеюсь, Король простит мне эту маленькую шалость.
Посрамленный Волк молчал. Немного неуверенно улыбался Кесарь. Глеб смотрел на мага с восхищением и легкой завистью. Он уже жалел, что
выбрал путь воина. Старик заметил его взгляд и улыбнулся.
— Не надо завидовать мне, сынок, — сказал он.