Не желает ли она все же именно этого, а прочее – не более чем мотивированная
прелюдия?
– Вы уходите уже на этой неделе, – не спрашивая, а констатируя, сказала Сильвия, сделав два крошечных глотка.
– Мы собираемся уходить на этой неделе, – осторожно ответил Шульгин, – не позднее субботы.
– Я бы советовала вам быть крайне осторожными. Англичане и их союзники хорошо осведомлены о ваших планах. Разведка ли у них так здорово
работает или наши слишком беспечны насчет конфиденциальной информации, но все, кому нужно, знают и название яхты, и все ее характеристики,
и даже твои с Новиковым псевдонимы. Уже отданы соответствующие распоряжения – как только яхта «Камелот» окажется в международных водах,
найти способ задержать ее, хотя бы и в Порт-Саиде, или в Адене, или в окрестностях Мальты, или у Гибралтара. После чего тщательно
разобраться, что собой представляют «господин Ньюмен» и его спутники. А счеты у них к вам очень и очень солидные. Не хотела бы я оказаться
на вашем месте.
– Что, хуже будет, чем в руках аггрианского спецназа? – с насмешкой спросил Шульгин, вспоминая свои приключения в теле наркома Шестакова и
особенно – безымянного нищего на ассирийском базаре.
– Не знаю, хуже или лучше, – ответила Сильвия, нимало не смущенная намеком на собственные прошлые злодейства, – но удастся ли вам
выпутаться из ситуации также легко и быстро – большой вопрос. Не так уж трудно будет доказать и ваше самозванство, и участие в целом букете
противозаконных действий. Нет, – тут же поправилась она, – вы, конечно, сумеете в случае чего дать должный отпор, и, как всегда, выглядеть
это будет эффектно, только вот приятной прогулки скорее всего не получится, увы.
– Ах, как я тронут твоим сочувствием, – Сашка даже приложил руку к сердцу. – Но отчего опять все так выстраивается? Сначала ты даришь
Андрею яхту и усиленно выталкиваешь его за пределы евроазиатского ТВД, а потом вдруг сообщаешь такое вот… Интересно как-то получается. Ты
что, не предвидела подобных демаршей заранее? Или возможностей не хватило прекратить эти поползновения на уровне первых лордов
Адмиралтейства, придумать нечто крайне убедительное в нашу поддержку? Или же опять ленинский принцип в действии – «Чем хуже, тем лучше»?
– Знаешь, Александр, ты, кажется, переоцениваешь мои возможности. Я ведь уже не та, кем была до вашего вмешательства. Не могущественный
резидент, повелевающий половиной земного шара и десятками преданных агентов – исполнителей моей воли. Увы. Теперь я почти простая женщина,
в некотором смысле – тоже самозванка, двойник собственной личности в это же время и в этом же месте. У меня есть знания, есть прошлые
связи… – Она сделала паузу и произнесла, как показалось Шульгину, с некоторым усилием: – Есть вы, теперешние союзники и друзья, но…
Против многого в этом мире я теперь почти бессильна. Да вот тебе самый простой пример – я просто не помню очень многого – с кем
встречалась, с кем и о чем разговаривала 60 лет назад. И мне приходится по крупицам восстанавливать факты и подробности интриг полувековой
давности, при том, что для моих партнеров все происходило в буквальном смысле вчера или на днях. И как я буду выглядеть, если, разговаривая
с Черчиллем или Ллойд-Джорджем, стану проводить совершенно другую линию, чем накануне?..
– Подожди, Сильвия, подожди.
.
– Подожди, Сильвия, подожди. У меня снова голова немного кругом идет. Как это получается? Твой аналог исчез из Лондона почти год назад, как
только наше вмешательство в данную реальность стало практически ощутимым. История пошла по другой колее, соответственно – изменились
поведение, намерения и мотивации поступков всех твоих прежних приятелей и клиентов. Почему же их должны удивлять твои новые убеждения и
принципы? Тут что-то не рядом…
Сильвия улыбнулась снисходительно. Наивность Шульгина и его друзей подчас умиляла.
Англия 20-х годов – это все же отнюдь не СССР 80-х.
Сословные предрассудки, классовые и групповые интересы – вещи куда более постоянные и важные, чем незначительные изменения в европейской
политике. И вдобавок она сама не до конца представляла, как теперь соотносятся столь недавно начавшие расходиться реальности. Тот факт, что
ее аналог, Сильвия-1, достаточно долгое время продолжала существовать уже в этом мире, настораживал. Да и не до конца ясно, ушла ли она
отсюда окончательно или продолжает существовать в каких-то лакунах прошлой реальности, сохранившихся в этой.
Ее также интересовало, какие последствия будет иметь отправленное ею письмо в 1938 год, в котором она предупреждала тамошнюю Сильвию о том,
что часть личности Шульгина осталась в наркоме Шестакове. Тут просматривалась возможность возникновения уже третьей логической связи, в
результате того, что Шульгину-нынешнему станет известно то, что совершил его двойник, управляющий действиями наркома.
Никакая теория не предусматривала возникновения устойчивых связей между будущим и прошлым и вдобавок – поперек параллельных реальностей.
Тут может образоваться такая межвременная паутина с непостижимым уровнем связностей, что все предыдущее покажется арифметикой начальной
школы по сравнению с квантовой физикой…
Но ответила она, конечно, совершенно иначе. В том смысле, что в изменившихся условиях ей необходимо сначала самой понять, кто и на каких
позициях стоит, какие тайные союзы возникают и какие ранее незыблемые комплоты рассыпаются.
Люди, к примеру, входившие в прогерманскую партию, другую, ориентированную на сохранение Антанты, третью, поддерживавшую Советскую Россию
Ленина, сейчас вынуждены лихорадочно выстраивать принципиально новые политические конструкции. И она, леди Спенсер, сейчас тоже в
затруднении…
– Мне это несколько странно слышать, – ответил Шульгин. – Что, в сущности, изменилось? Если даже мы, люди в принципе далекие от какой
угодно политики, не имевшие совершенно никакого опыта в делах, которыми нам пришлось заниматься, и то достигли ощутимых успехов. – Здесь он
слегка виновато улыбнулся, намекая на одержанные победы, в том числе и над самой Сильвией вместе с возглавляемой ею аггрианской
резидентурой. – А для тебя разве что-нибудь изменилось? Работай так, как работала прошлый раз в своей же Англии. Тогда ведь тебе удалось
направить Антанту в нужном направлении, ну, разверни политику еще градусов на 40 – 60, теперь уже в желаемом для нас…
– Если бы все было так просто. Слишком изменился мир. Вашими же стараниями. Прошлый раз мы именно потому и добивались успехов, потому что
подталкивали руководящие круги Антанты в естественном для них направлении. Наша политика соответствовала коренным интересам подавляющего
большинства британского истеблишмента, можно даже сказать – тенденциям мировой истории в целом. И мировая война, и события первых
послевоенных лет объективно содействовали росту экономического и политического могущества Англии, Франции, США, их союзников.