Начиная со времен Англо-бурской и Испано-американской войн. И очень надеялся к старости издать
мемуары. Оставить, так сказать, свой след на земле.
Кроме солидного счета в банке, особняка, заполненного раритетами и охотничьими трофеями, и заготовленной заранее могильной плиты с
продуманной покойником эпитафией. Вроде той, что сочинил для себя Стивенсон.
Более чем достойная цель жизни в это сумасшедшее время.
Охотничий домик, небольшой, но уютный, сложенный из дикого местного камня, на высоком цоколе, с мансардой под крутой, как у швейцарского
шале, черепичной крышей, малоприметно расположился на краю высокого обрыва.
Со стороны узкой щебенчатой дороги дом и небольшой дворик надежно скрывали кривые стволы крымского карагача и колючий кустарник.
Шульгин купил эту недвижимость весной, в подарок Анне, всегда мечтавшей иметь нечто подобное в личной собственности, но даже приличного
ремонта сделать не успел. Да и выезжали они сюда с женой всего три раза, шашлыки пожарить да ночь провести «вдали от шума городского».
Зато сейчас дом пригодился. В качестве запасной операционной базы.
… Под шиферным навесом небольшой, но жаркий костерок горел уверенно, без дыма, по крыше и листьям деревьев шуршал явно надолго зарядивший
обложной дождь. Шульгину нравился этот антураж, заходить в дом ему не хотелось.
На сколоченном из толстых буковых плах столе Джо сервировал холодный ужин, откупорил бутылочку бренди, приготовил кофе и любимую хозяином
после ужина сигару, после чего удалился обратно в машину.
Хорошо.
Тишина, нарушаемая лишь естественными в ночном лесу звуками, нежная отварная телятина с острым соусом «кэрри», ароматный сыр, жестяная
коробочка маринованных трепангов, в меру поджаренные тосты.
И можно не спеша размышлять. Так, как положено джентльмену в «предлагаемых обстоятельствах».
Планы? А никаких специальных планов у путешественника и нет. Ближайшая цель достигнута. Каким образом? Ну, скажем, на этом самом
автомобиле. Своим ходом он добрался в Крым из Баку, куда, в свою очередь, приплыл пароходом из Энзели, а туда – верблюжьим караваном из
Абадана через Тегеран.
Все необходимые отметки в паспорте имеются, как и несколько рекомендательных писем – от Королевского географического общества, от русских,
еще царских консулов в Индии и Персии. Очень похожие на настоящие, не придерешься.
Да вообще-то в нынешней Югороссии кому какое дело до богатого путешественника-иностранца, исколесившего полмира и вот добравшегося и сюда.
К примеру, желает он ознакомиться с достопримечательностями Севастополя, при осаде которого дедушка нашего героя в 1855 году потерял ногу.
Или руку?
Нет, лучше все-таки ногу, поскольку старый сэр Роберт был страстным охотником, каковую страсть привил и любимому внуку, и продолжал
стрелять тигров уже со слоновьего загривка, вплоть до безвременной кончины в возрасте восьмидесяти шести лет.
А посетив «места боевой славы», сэр Ричард отправится далее, тем же автомобилем или поездом, как ему будет благоугодно. Ни в средствах, ни
во времени он, слава богу, не стеснен.
Еще Шульгин думал о том, что такой сюжет жизни куда предпочтительнее любого другого, и, возможно, все предыдущие события оказались
необходимыми и возможными как раз для того, чтобы позволить московскому мальчишке послевоенных лет, страстному любителю определенного сорта
книг и трофейных приключенческих фильмов вроде «Тарзана» и «Королевских пиратов», осуществить свою истинную мечту.
Побыв предварительно врачом, цирковым артистом, соратником форзейлей и противником аггров, белогвардейским генералом и кандидатом в
Держатели Мира.
Именно для того, чтобы превратиться в конце концов в некую инкарнацию лорда Джона Рокстона, аристократа-плейбоя (хотя и нет пока в этом
мире такого термина).
Хорошо бы…
Жаль только, что предстоит еще слишком много трудов, чтобы сделать нынешний мир вполне соответствующим означенной жизненной установке.
А посему в ожидании дальнейшего невредно и поспать, но предварительно…
Шульгин докурил действительно великолепную сигару, солидный запас которых его теперешний «альтер эго» всегда возил с собой, поскольку
откуда взяться настоящей «Короне» или «Упманну» в варварских странах, где приходится странствовать?
– Джо! – окликнул он слугу. – Открой наш пятый чемодан, и приступим, пожалуй.
… Светский человек, тем более англосакс, должен путешествовать с комфортом. Иметь меньше пяти громадных, твердой кожи, окованных медными
полосами кофров с надежными замками ему просто неприлично.
Ибо, где бы он ни оказался, кроме походного снаряжения, необходимо иметь и несколько выходных костюмов, и смокинг, соответствующие
комплекты обуви, пару дюжин сорочек, манишек, крахмальных воротничков и манжет и так далее, и так далее.
Именно столько чемоданов и было погружено в кузов вездехода, прикрытый брезентовым тентом.
Один – с вышеназванными предметами роскоши.
Второй – с суровыми походными и охотничьими доспехами.
Третий, самый тяжелый – с оружием и боеприпасами.
Четвертый – с предметами личной гигиены.
И, наконец, пятый был загружен всевозможными «спецсредствами», необходимыми в нелегкой и малопредсказуемой жизни международного
авантюриста.
Шульгин поднялся на крыльцо, вошел в холл с закопченным камином, разделся до пояса и уселся на широкую тахту.
Слуга включил электрический аккумуляторный фонарь, подвесил его на кованый крюк, торчавший из стены, откинул крышку чемодана, который сразу
превратился в подобие лабораторного шкафа с выдвижными полками, сплошь уставленными пузырьками, фарфоровыми, пластмассовыми и стеклянными
баночками, ступками и пестиками для растирания мазей, футлярами со всевозможными инструментами странного для непосвященных назначения.
Но слуга к «непосвященным» не относился. В данный момент включилась программа, согласно которой робот становился не меньше как магистром
фармации, гримером, косметологом и средневековым алхимиком одновременно.
Не прошло и получаса, как Шульгин, предварительно подстриженный и побритый в соответствии с легендой, лежал на спине с головой, обмотанной
подобием тюрбана, лицом, облепленным остро и пряно пахнущими салфетками, торсом и руками, натертыми пощипывающей кожу мазью.
– Теперь постарайтесь заснуть, сэр. Процедура займет не меньше трех часов. А потом продолжим…
Заснуть Шульгин и сам был не прочь, сутки выдались нелегкие, а если не получается? Едва шевеля губами, он пробормотал:
– Если бы ты мне хоть через трубочку граммов сто бренди сюда подал, я бы тебя послушался.
– Как прикажете, сэр.
«Тоже вот привычка, – думал Шульгин, медленно цедя жгуче терпкий напиток через пластиковую соломинку. – Добро бы я действительно напивался,
как нормальные мужики, а то ведь нет. Сколько ни пей, а голова практически ясная, ни забыться, ни «стать другим человеком» не получается.