(— Я заметила это, Джоанна, по крайней мере их ориентацию. Но они все равно волки… и, может, нам еще придется с ними встретиться, чтобы отблагодарить их.
— Юнис, разве это единственный способ для женщины отблагодарить мужчину?
— Это единственный убедительный способ, двойняшка. Для вас это что-то новое?
— Нет, дорогая… просто я думала, что, может быть, вашему поколению известно что-нибудь, чего не знало мое поколение. Оказывается, нет. По крайней мере из того, что вы мне говорили. Вы лишь более откровенны в этих вопросах.)
— Джоанна, если «амби» не хочет, чтобы об этом знали, то этого нельзя заметить. Послушайте, когда вы были Иоганном, вы могли распознать девственницу?
— Джейк, я не думаю, что когда-нибудь встречал девственниц. Но вы встречали.
— Вероятно, вы имеете в виду кого-то из наших общих знакомых.
— Конечно.
— Кого? Вини? Я бы о ней такого не подумал, хотя она и легко краснеет.
— Не Вини. Если она и девственница, то я не ее имел в виду.
(— Вы хорошо выкрутились из этого положения!
— Вини сама может рассказать о своих секретах. Дорогая, Джейк знает о вашем ребенке?
— Нет, и мы ему не скажем!
— Я и не собирался, дорогая… просто не хотел оказаться в глупом положении.)
— Теряюсь в догадках. Кто же этот образец добродетели?
— Я.
— Но… — Джейк замолчал.
— Да-да, дорогой. Иоганн не был девственным, и Юнис была замужем, не говоря уже о том старом волке, который склонял ее к сожительству…
(Это я склонила его.)
…Но это не имеет отношения к той новой женщине, которая у вас на коленях. Я девственница, но могла бы уже ею и не быть, если бы не ваш чертов телефон. Дону Амеке не следовало его изобретать.
— Кто это такой? Какой-нибудь русский? Телефон изобрел Александр Грэхэм Белл.
— Это старая шутка, извините, Джейк. Амека играл Белла в кино, но тогда вам было три или четыре года от роду. Но оставим давно усопших актеров и мою девственность, от которой я никак не могу отделаться, давайте говорить о Юнис…
(Моя любимая тема!)
…Этот свет над головой режет мне глаза; как мне его убавить? И не дайте остыть вашим коленям, пока я сбегаю и уверну фитиль.
— Я могу убавить его отсюда. Так лучше?
— Намного! Я хочу видеть вас, дорогой… но нижнего освещения вполне достаточно. А теперь расскажите мне о Юнис. Я хочу быть такой же, как она, и в постели.
— Джоанна, вы же знаете, я не могу рассказывать такое про даму.
— Но я и есть Юнис, Джейк. Просто у меня нет ее памяти. Поэтому мне нужна помощь. Юнис любила вас и по-прежнему любит, я в этом уверена… и Джоанна Юнис любит вас… и это не просто сильная привязанность старика Иоганна. Джоанна Юнис любит вас любовью, которая идет от славного тела Юнис, которое я с гордостью ношу. Расскажите мне о ней. Было у нее такое же сильное желание, как у меня?
— Хм…
(Засуньте руку ему под рубашку, близняшка. Только смотрите, аккуратней, чтобы ему не было щекотно.)
…Джоанна, желание у Юнис было сильным. Сперва мне было трудно в это поверить… я, старая развалина, и она, такая молодая и красивая. Но ей удалось убедить меня.
— Но вы вовсе не старая развалина, дорогой. Вы в лучшей форме, чем я была в вашем возрасте. На вашем лице — морщины, но они придают ему какое-то величие, и это на всех производит впечатление. Но ваше тело такое крепкое и аккуратное, как у мужчины наполовину моложе вас. Мускулистое. И кожа у вас гладкая и упругая, не то что отвратительное крепдешиновое покрытие, которое я слишком хорошо помню. Дорогой… даже если вы захотите потом развестись со мной, женитесь на мне как можно скорее, чтобы я могла иметь от вас ребенка.
(Дорогая, это удар открытой перчаткой! Я никогда не пользовалась этим приемом.)
— Юнис! Джоанна Юнис.
— О, я не имела в виду «как можно скорее» для вас… я имела в виду «как можно скорее» для меня. Я еще лет пятнадцать буду способна родить, но чем скорее, тем лучше; женщине не следует рожать первенца после сорока. Но вы сможете производить детей до конца жизни. Сколько у вас детей, Джейк, дорогой?
— Трое. Вы встречали двух из них. А еще четверо внуков
— Я не имею в виду этих. Меня интересуют другие Я готова поспорить, что у вас, по крайней мере, еще дюжина в разных местах Вы долгое время были богаты и могли себе это позволить. Скольких вы не упомянули?
— Джоанна Юнис, вы слишком любопытны.
— Да, и никто не обязан отвечать на такие вопросы. Но разве Юнис вас никогда не спрашивала?
(Спрашивала, и, мне кажется, он соврал, хотелось бы услышать, что он скажет на этот раз.)
— Хм…
— Я не скажу никому, кроме Юнис. И даже старику с книгой не скажу.
— Вы коварный, вкрадчивый маленький котенок. Я думаю, что у меня есть еще четверо. Плюс один от замужней дамы, которая, вероятно, обманывала меня. Трех я поддерживал материально, пока они не встали на ноги: а четвертому… и предполагаемому пятому я ничего не мог предложить. Но они ни в чем и не нуждались.
— Как все это происходит, дорогой? Три дамы отлучились из дома и стали «ночными вдовами»?
— Только в одном случае. Я делал ей предложение — я был тогда соломенным вдовцом, — но она не пошла за меня. Позже она вышла замуж, и ее муж усыновил ребенка, а я уладил денежные вопросы. Другой случай был похож на первый, но все было улажено полюбовно. Две другие были замужем. Одна из них была такой честной — не приведи Господи с такой повстречаться. Она все рассказала мужу, и его гнев пришлось успокаивать крупной суммой. У последней муж был бесплоден, и они вместе выбрали отца. Меня. Я был удивлен до предела. Он предложил составить письменное соглашение и составил. Я порвал его и уладил все рукопожатием
(Все это он мне не рассказывал, Джоанна. Но я и не поверила бы, что у такого очаровательного и сильного мужчины нет внебрачных детей. Пусть он говорит дальше.)
Джейк усмехнулся и погладил ее свежее тело.
— Это единственный случай, когда я уверен в своем отцовстве, поскольку я никогда не требовал анализа крови, если дама указывала на меня, и я мог быть отцом ее ребенка. Но в том случае я уверен, так как мы вместе ездили в отпуск на парусной лодке с ее мужем в качестве бесплатной компаньонки. Так что в тот раз в нужном месте и в нужное время был именно я. Затем… — Он помолчал. — Джоанна Юнис, я не знаю, одобрил бы Иоганн последующие события, но я не хочу шокировать милую девушку, которой вы сейчас являетесь.
(Дорогая, не дайте ему остановиться на этом!)
— Иоганна вы этим не шокируете, Джейк. Если это слишком грубо, то я не скажу Юнис. Но не заставляйте меня вытягивать из вас по слову.
— Хорошо… не было ничего, все было очень мило. После этого они меня не оставили. Я был желанным гостем в их доме… и в их постели.
— Вы были в постели втроем?
— Не будьте такой любопытной! Иногда.
— Но детей больше не было?
— У них было разрешение на четырех. И они у них были. Но мне кажется, что они выбирали нового отца для каждого. Я лишь знаю, что на протяжении более десяти лет я время от времени навещал их и никогда не спал один. Я до сих пор получаю от них открытки на Рождество, всегда с фотографией их семьи — и моя дочь похожа на свою мать, а не на меня, слава Богу. Джоанна, они были и остаются респектабельной парой, они преданы друг другу и своим детям. Они несколько старомодны… хотя, когда им потребовался донор, они решили выбрать его сами и использовали старомодный способ, отказавшись от шприцев и больничной атмосферы.
— Хм… она была хороша в постели?
— Довольно-таки. Но слишком проста. С Юнис не сравнить, если вас это интересует.
— Именно это.
(Именно это!)
— Юнис… Юнис — просто удивительная находка для мужчины. Мила как ангел, и искусна, непринужденна, как самые знаменитые куртизанки.
(Я сейчас замурлычу от удовольствия!)
— Джейк, я тоже предпочитаю старомодный способ.
— Да?
— Вы были милы ко всем этим дамам, и от вас забеременели две незамужние женщины. Я достаточно богата и могу позволить себе забеременеть, а вы сейчас снова чувствуете себя молодым… Я знаю, я это чувствую! Ты донесешь меня до кровати или мне самой дойти?
— Юнис…
— Давай оба пойдем. Но скорее.
— Да, да, дорогая.
Она соскочила с его колен, взяла его за руку… и в это время прозвучал голос по сети домашней связи:
«Мистер Саломон! Говорит Рокфор. Ваша машина ждет вас».
— О, Боже мой! — воскликнула Джоанна и заплакала.
Джейк обнял ее и погладил.
— Извини, дорогая.
— Джейк, скажи им, чтобы они сходили за ужином. Скажи им, чтобы они вернулись… хм… через два часа.
— Нет, дорогая.
Она топнула босой ножкой.
— Джейк, я не поеду! Не поеду! Это просто невыносимо!
— Вы обещали — спокойно ответил он. — Послушайте, дорогая! Мне не девятнадцать лет, и я не могу делать это на задних сиденьях автомобилей или на крыльце дома, когда в нем идет вечеринка. Мне нужны покой и тишина.
(Не верьте ему, дорогая! Хотя в первый раз он, может, и не решится.)
Джоанна заревела и затрясла головой.
— Рокфор! — громко сказал Джейк.
— Да, сэр?
— Мы сейчас подойдем. Не выключайте реактор.
Он подошел к стене, убавил звук внутренней связи до нуля и сказал:
— Одевайтесь, дорогая.
— Не буду! Если мы уйдем сейчас, то вам придется запихнуть меня в машину совершенно голой.
Он вздохнул и взял ее на руки; она перестала плакать и улыбнулась.
Но улыбка долго не задержалась. Он сел на стул и, развернув ее, больно шлепнул ее по правой ягодице. Она вскрикнула и попыталась сопротивляться. Но он, зажав ее еще крепче обеими ногами, шлепнул ее по левой. Потом снова по правой.
Повторив это несколько раз, он поставил ее на ноги и сказал:
— Одевайтесь, дорогая. Быстро.
— Хорошо, Джейк.
Никто из них не сказал ни слова, пока он не усадил ее в машину. Затем она робко спросила:
— Джейк, вы меня обнимете?
— Конечно, дорогая.
— Можно мне снять накидку? Вы снимете ее с меня?
Когда накидка была снята, она вздохнула и прижалась к Саломону. Затем она прошептала:
— Джейк, дорогой, зачем вы меня отшлепали?
Теперь настала его очередь вздыхать.
— Вы капризничали… а это единственный известный мне способ как-то помочь женщине, когда она хочет от мужчины того, что он не может ей дать. А я в тот момент не мог.
— Понимаю. Мне кажется, я понимаю.
Некоторое время она сидела молча, наслаждаясь его объятиями и дыша ему в грудь, затем спросила:
— Дорогой, вы когда-нибудь шлепали Юнис?
— Да, однажды.
— По той же причине?
— Не совсем. Но она вынудила меня это сделать.
(Я пощекотала его, дорогая. И он меня удивил на всю оставшуюся жизнь.)
— Тогда я рада, что вы меня отшлепали. Но я постараюсь больше не вынуждать вас к этому, хотя я никогда не буду таким ангелом, как она…
(Падший ангел, босс. И я наслаждаюсь своим падением.)
…Джейк!
— Да, Юнис.
— Мне вовсе не было неприятно, когда вы меня отшлепали. Хотя я и плакала. Но у меня теперь такие формы, они словно специально сделаны, чтобы по ним шлепали. И когда вы меня шлепаете, вы не игнорируете меня… а любое внимание лучше, чем полное безразличие. К тому же… — Она замолчала в нерешительности.
— Что, Юнис?