Хотя в подробности лучше не вдаваться. Будь практичнее”.
Он снова бросил взгляд на законченную наполовину постройку. “Боги знали, что нам не успеть в срок, — сказал он про себя. — Что ж, теперь это не важно. Мы можем работать столько, сколько захотим!”
— Что с тобой? — окликнул 2-б. — Папа, что с тобой?
— Значит, это была одна из твоих временных петель? — спросил Птаклюсп с видом сомнамбулы.
Блестящая мысль! Больше никто не смелеет попрекнуть их сорванным контрактом, премиальные посыплются дождем, а сроки — ну их к демонам!
— Нет, папа! Мы должны…
— Ты уверен, что сможешь распознать, где образуются эти петли?
— Да, надеюсь, но…
— Отлично.
От волнения Птаклюсп аж трясся. Может, придется платить людям больше, но оно того стоит. Еще надо заставить Птаклюспа 2-а составить что-то вроде графика — финансовая сказка, что и говорить! Ребятам придется согласиться. А то, вишь, жаловались, что приходится работать вместе с вольнонаемными или очудноземцами, — им, вишь, подавай в напарники членов Гильдии, которые на окладе! Ничего, теперь придется поработать с самими собой — тут уж не пожалуешься.
Птаклюсп 2-б попятился и на всякий случай покрепче сжал счеты.
— Папа, — осторожно осведомился он, — о чем ты думаешь?
Отец взглянул на него с лучезарной улыбкой.
— О двойниках, — сказал он.
* * *
Политика оказалась интересным делом. Теппик чувствовал, что это именно то поприще, на котором он сможет внести свой вклад.
Джелибейби — старое, почтенное государство. Но, увы, с точки зрения боевой единицы слишком маленькое, что на сегодняшний день являлось едва ли не самым главным. Однако Диос рассказывал о том, что так было не всегда. Некогда Джелибейби правил миром исключительно благодаря силе своей знати, и двадцатипятитысячная регулярная армия в те славные дни использовалась крайне редко.
Ныне Джелибейби довольствовался остатками былой власти — узкая полоска земли между двумя могучими империями, Цортом и Эфебом, каждая из которых одновременно представляла угрозу и служила щитом. Уже более тысячи лет цари Джеля с помощью дипломатических ухищрений, изысканных манер и суетливой деятельности, какая и не снилась накачанной адреналином сороконожке, поддерживали мирные отношения со всей теневой частью континента. При правильном использовании уже один тот факт, что ты существуешь на свете семь тысяч лет, может стать грозным оружием.
— Значит, ты хочешь сказать, что мы — нейтральная территория? — уточнил Теппик.
— Цорт, как и мы, представляет собой цивилизацию, возросшую в пустыне, — пояснил Диос, сцепив пальцы. — Мы долгие годы помогали им развиваться. Что касается Эфеба, — он фыркнул, — в этой стране довольно странные верования.
— А именно?
— Они верят, что миром правит геометрия, ваше величество. Все представляется им в виде линий, углов, чисел. Подобный образ мыслей, ваше величество, — Диос нахмурился, — может привести к весьма нездоровым идеям.
— Вот как… — пробормотал Теппик, про себя решив не откладывая узнать как можно больше об этих нездоровых идеях. — Стало быть, втайне мы на стороне Цорта?
— Нет. Важно, чтобы Эфеб оставался достаточно сильным.
— Но у нас больше общего с Цортом?
— Мы хотим, чтобы они так думали, ваше величество.
— Но ведь Цорт — пустынная цивилизация?
— К сожалению, над нашими пирамидами они смеются, ваше величество, — улыбнулся Диос.
Теппик на минуту задумался.
— Так на чьей же мы все-таки стороне?
— На собственной, ваше величество. Всегда есть третий путь. И, ваше величество, никогда не забывайте, что, когда ваш род насчитывал уже третью династию, наши соседи только-только научились правильно делать детей.
По всему было видно, что посланники Цорта тщательно, даже яростно штудировали джельскую культуру. Но несомненно было и то, что они так ничего в ней и не поняли — просто взяли по кусочку все, что казалось им полезным, и составили не совсем складную мозаику. К примеру, посланники старались передвигаться Трехсложной Походкой, изображения которой сохранились на дворцовых фризах и к которой джельских придворные прибегали крайне редко. Лица цорийцев корчились в муках, поскольку позвоночник яростно противился этикету.
Они носили Утренние Курпускулы и браслеты Перехода, кильты Но и наголенники — неудивительно, что даже служанки с опахалами едва сумели скрыть улыбку!< Здесь необходимо некоторое пояснение. Если иностранный посол (исключительно из пижонских соображений) появится при королевском дворе в котелке, при палаше, который носят шотландские горцы, в кирасирском нагруднике, древнесаксонских панталонах и стриженный под якобинца — впечатление будет точно такое же>.
Даже Теппик слегка поперхнулся. “По крайней мере, — подумал он, — они старались. Совсем как дети”.
За этой мыслью моментально последовала другая: “А ведь эти детишки в любую минуту могут стереть нас с лица Диска”.
И на хвост двум первым тут же села третья: “О боги, это всего лишь одежда, не надо воспринимать все слишком серьезно”.
Эфебы были облачены в куда более скромные белые тоги. В облике всех посланников было нечто неуловимо похожее, словно где-то в их стране стоял небольшой станок, чеканящий маленьких лысых человечков с курчавыми седыми бородами.
Обе группы почтительно застыли перед троном, потом поклонились.
— Привет, — поздоровался Теппик.
— Его величество царь Теппицимон XXVIII, Повелитель Небес, Возничий Колесницы Солнца, Кормчий Солнечной Ладьи, Хранитель Тайного Знания, Цеп Милосердия, Направляющий Стези, Высокородный и Бессмертный Царь приветствует вас и повелевает испить с ним кубок вина, — произнес Диос и хлопнул в ладоши, подзывая дворецкого.
— Да, да, — кивнул Теппик. — Прошу садиться.
— Его величество царь Теппицимон XXVIII, Повелитель Небес, Возничий Колесницы Солнца, Кормчий Солнечной Ладьи, Хранитель Тайного Знания, Цеп Милосердия, Направляющий Стези, Высокородный и Бессмертный Царь повелевает вам садиться, — эхом откликнулся Диос.
Теппик напрягся, готовясь произнести подобающую речь. Речей в Анк-Морпорке он наслушался предостаточно. А может, во всем мире речи произносятся на один манер?
— Уверен, что мы продолжим…
— Его величество царь Теппицимон XXVIII, Повелитель Небес, Возничий Колесницы Солнца, Кормчий Солнечной Ладьи, Хранитель Тайного Знания, Цеп Милосердия, Направляющий Стези, Высокородный и Бессмертный Царь повелевает внимательно выслушать его! — пророкотал Диос.
— …давние традиции дружбы…
— Внемлите мудрости его величества царя Теппицимона XXVIII, Повелителя Небес, Возничего Колесницы Солнца, Кормчего Солнечной Ладьи, Хранителя Тайного Знания, Цепа Милосердия, Направляющего Стези, Высокородного и Бессмертного Царя!
Эхо его слов замерло в дальних покоях.
— Диос, можно тебя на минутку? Верховный жрец наклонился к трону.
— Все это так необходимо? — прохрипел Теппик.
Орлиные черты Диоса застыли, как у человека, который сталкивается с представителем враждебной идеологии.
— Безусловно, ваше величество. Таков обычай, — сказал он наконец.
— Я думал, от меня требуется поговорить с этими людьми. Ну там о границах, о торговле и тому подобном. Я много размышлял над этим, и у меня появились кое-какие соображения. Но мне будет непросто высказать их, если ты не перестанешь орать.
— Не беспокойтесь, ваше величество, — вежливо улыбнулся Диос. — Все уже выяснено, ваше количество. Я встречался с ними сегодня утром.
— Что же тогда требуется от меня? Диос повел рукой:
— Все, что вам угодно, ваше величество. Обычно принято несколько раз улыбнуться и предоставить гостей самим себе.
— И все?!
— Ваше величество может спросить, нравится ли им быть посланцами, — предложил Диос, отразив сверкнувший взгляд Теппика безжизненными, как зеркало, глазами.
— Я — царь! — вспылил Теппик.
— Конечно, конечно, ваше величество. И не пристало вам марать ваше звание, рассуждая о всякой рутине. Завтра, ваше величество, вам предстоит председательствовать в верховном суде. Вот это вполне подобающее занятие для монарха.
— Что ж. Хорошо.
Дело попалось запутанное. Теппик внимательно выслушал показания сторон о предполагаемой краже скота, случившейся из-за напоминающего капустный кочан джельского земельного законодательства. “Так вот, значит, зачем я здесь, — подумал он. — Никто не смог разобраться, кому все-таки принадлежал этот проклятый бык, поэтому решили вызвать царя. Итак, пять лет назад вот онпродал быка вот ему,но, как выяснилось…”
Он перевел взгляд с одного нервно переминающегося крестьянина на другого. Оба стояли, судорожно прижимая к груди свои рваные соломенные шляпы, и на лицах обоих застыло потерянное выражение простого человека, который, ввязавшись в сугубо семейную распрю, вдруг очутился на мраморном полу в огромном зале пред ликом восседающего на троне живого божества. Теппик не сомневался, что каждый из бедолаг с радостью уступил бы свои права на быка другому, лишь бы оказаться где-нибудь за много-много миль отсюда.
“Ладно, еще раз, — подумал он, — что мы имеем? Матерый бык, которому самое время на бойню… Далее если он принадлежал этому,долгие годы бык пасся на земле соседа, значит, получается каждому поровну, и пусть запомнят царский суд…”