– Надо отвезти домой Нэша, он совсем никакой.
Она взглянула на меня большими глазами и кивнула. Не споря. Потом крикнула что-то Эйден, та ответила и помахала мне. В следующую секунду мы уже лезли через толпу. Нэш растекся по столу, и вышибала смотрел на него подозрительно.
– А Эйден? Нельзя же ее бросить.
– Она обещала позвонить, когда будет выходить. Сказала, что возьмет такси.
– Ничего, что она останется одна?
– Эйден уже большая девочка, она может о себе позаботиться. Ну и потом, она, кажется, протрезвела, когда пошла танцевать. По-моему, она очень хочет сказать твоему другу, как ей понравилось.
– Джет производит на женщин именно такой эффект.
– И я понимаю почему.
Я рывком поднял Нэша и вывел из бара, держа за пояс. Он был тяжеловат, и я с трудом тащил его.
– Ты что, решила бросить меня ради рок-звезды?
Шоу фыркнула и взяла ключи. Я тем временем открыл дверцу машины, уложил Нэша поперек заднего сиденья и предупредил:
– И попробуй только наблюй здесь, мужик.
Он не ответил. Я помог Шоу сесть в машину – и вдруг сообразил, что она без колебаний уехала со мной из клуба. И в моей груди вдруг сделалось тепло и скользко.
– Я просто хочу сказать, что Джет очень харизматичный. Хотя я не разобрала половину слов, все равно было очень сильно. Люди с него глаз не сводили. Он умеет завести.
– Да, Джет – прирожденная рок-звезда. Просто он не выносит яркого света и громкой славы.
– Вы с ним давно знакомы?
– Я еще мальчишкой слушал, как он играл – он тогда выступал в панк-группе. Нэш, Джет и Роуди – мои давние друзья. С Роуди мы познакомились позже, когда он пришел работать в салон, но мы все как родные братья.
Шоу устроилась на сиденье, и я включил отопление, поскольку заметил, что руки у девушки покрылись мурашками.
– Наверное, хорошо, когда много друзей. Я даже не знаю, что это такое.
Я краем глаза взглянул на нее.
– В смысле?
– Я застенчивая и неловкая, я никогда не умела заводить друзей. В старшей школе меня часто травили. Реми был единственным моим настоящим другом, а теперь – только Эйден. Я с трудом подпускаю к себе людей. Наверное, потому что давно поняла, как это больно, когда самые близкие люди тебя разочаровывают.
– А как же мы с Ромом?
– А что?
Нэш застонал на заднем сиденье, и я подозрительно оглянулся. Звук мне не понравился.
– Ну, мы ведь тоже общались с тобой. Разве мы не твои друзья?
Она хмыкнула, и самые ценные части моего тела немедленно отозвались.
– Ром – совсем как старший брат. Он заботится обо мне, поддразнивает, старается оберегать от всего, что может причинить боль или навредить. А ты… ну, ты с самого начала был чем-то другим. Не другом, не братом. Просто кем-то еще.
– Разве плохо быть кем-то еще?
Я скорее почувствовал, чем увидел, как Шоу пожала плечами.
– Ну да… но не всегда.
Я не знал, что и думать, а потому не стал развивать тему. Я проехал остаток пути, одним глазом следя за дорогой, а другим за Нэшем, который стонал все громче и громче. Когда мы добрались до дома, я посмотрел на Шоу – она сидела, перегнувшись назад, гладила Нэша по бритой голове и шептала что-то успокаивающее.
– Слушай, я не знаю, когда он протрезвеет. Если хочешь, посиди у нас, ну или давай я отвезу тебя домой.
Шоу посмотрела на меня через плечо и приподняла светлую бровку.
– Рул, расслабься. Я в курсе, каким образом доходят до состояния, в котором ты обычно бываешь утром в воскресенье. Я уже сказала, мне завтра надо быть на работе в десять. Меня устроит любой вариант, лишь бы я не опоздала.
Утратив дар речи, я несколько секунд смотрел на нее, но тут Нэш забулькал, и я понял, что надо шевелиться живей.
– Неужели ты всегда была такая клевая?
Шоу захлопнула за нами дверцу и помогла втащить Нэша по лестнице. Я заметил, что она не ответила на мой вопрос – зато принесла большой стакан воды и нашла таблетки. То и другое она оставила на раковине в коридоре и многозначительно взглянула на меня.
– Зайди к себе, когда закончишь.
Я матерился как никогда, помогая Нэшу стащить свитер и джинсы. Я уже собирался сунуть другана под холодный душ, когда текила наконец взяла свое. Он нырнул башкой в унитаз, и следующий час я проверял, не отрубился ли он, вливал ему в глотку воду и отскакивал, когда она вылетала обратно. Убедившись, что Нэшу наконец полегчало, я оттащил его на кровать и уложил лицом вниз, а затем быстренько навел порядок в ванной, вымылся и пошел искать Шоу.
Дверь в мою комнату была приоткрыта, телевизор включен. Я сам не знал, что рассчитывал там найти, и мое испорченное воображение подсказывало самые интересные варианты. Но действительность превзошла все ожидания. Сняв белье с моей кровати, вплоть до матраса, Шоу перестилала постель. В центре комнаты стояли ее безумные синие туфли, которые выглядели совершенно неуместно рядом с моими разбросанными футболками и джинсами. С порога я только и мог, что наблюдать за ней. Шоу разговаривала сама с собой – но слишком тихо, чтобы расслышать. Я подождал пять минут, не заметит ли она меня, но она так и не подняла головы, поэтому я спросил:
– Что ты делаешь?
Шоу подскочила от неожиданности, а затем прижала руку к груди и изобразила нечто вроде легкого раскаяния.
– Меняю белье.
– Зачем?
– Э… в смысле – «зачем»?
– Да, Шоу, зачем ты меняешь мне постельное белье в три часа ночи?
От необходимости отвечать ее спас звонок мобильника. Я уже заметил, что в качестве рингтонов она выбирала песни, которые соответствовали звонившему. Шоу перекинулась с кем-то парой фраз – видимо, с Эйден, – положила телефон на тумбочку у кровати, взяла одеяло за край и принялась его разглаживать.
– Эйден проводили до дома. Видимо, твой приятель-музыкант вспомнил, что она работает в «Линии ворот», и предложил подвезти ее.
– Круто, хотя Джет, в общем, не из тех, кто привязывается к одной-единственной девчонке. Надеюсь, Эйден не будет питать иллюзий.
– Я уже сказала, Эйден может о себе позаботиться. И, честно говоря, ты тоже «не из тех», – Шоу многозначительно указала на постель. – Будь я проклята, если буду спать, а тем более заниматься чем-то еще, в постели, где перебывало больше народу, чем в Пентагоне.
И выпятила нижнюю губу, с весьма воинственным видом.
– Шоу… – я зашел в спальню, прикрыл дверь и защелкнул замок. – В этой постели после тебя никого не было. Я тоже понял, что в ту субботу между нами произошло что-то особенное.
Она вздрогнула, когда я подошел ближе, и беззащитно взглянула на меня. Я с ужасом осознал, как легко мог причинить Шоу боль и насколько мне этого не хотелось.
– Не знаю, как быть, Рул. Я в пьяном виде бросилась тебе на шею – хорошо еще, что ты согласился, но трезвой мне нелегко смотреть на эту кровать и не вспоминать тех девушек, которые лежали здесь раньше. Иногда и не по одной.
Она пыталась шутить, но я слышал в голосе неподдельную тоску. Тогда я коснулся руками ее лица и заставил поднять голову, чтобы мы взглянули друг другу в глаза.
– Я не могу изменить прошлое, Каспер. Увы. Не могу сделать так, чтобы ты забыла о тех девушках и о том, как ты входила сюда по воскресеньям, раз за разом. Я не могу воскресить Реми, обратить время вспять и не звонить ему в ту ночь, чтоб он меня подвез. Я сожалею о тысяче вещей, и если они будут вставать между нами, в постели или еще где, давай просто сразу поставим точку, потому что я не собираюсь бороться с прошлым, тогда как передо мной в кои-то веки замаячило будущее, ради которого стоит стараться.
Шоу подняла руки и взяла меня за запястья. Сначала я подумал, что она хочет отодвинуться, но она, наоборот, подалась вперед и прислонилась лбом к моей груди.
– Рул, если ничего не получится, будет очень, очень плохо.
Она не говорила, а хрипло шептала.
– Да, но если получится, будет очень хорошо…
Я пропустил ее волосы между пальцев, а Шоу положила руки мне на плечи.
Она была намного ниже, и умом я понимал: внешне мы смотримся довольно странно. Но что-то в ней находило отклик в моей душе. То, как она прижималась, как шепотом, словно молитву, повторяла мое имя, как от нее пахло – солнцем, чем-то сладким, вкусным, все в одном флаконе. И никакое прошлое не имело значения. Только от Шоу мне хотелось чего-то большего, нежели минутного удовольствия.
Она начала стягивать с меня футболку, та зацепилась за ирокез, Шоу рассердилась, а я рассмеялся. Она скорчила рожу, швырнула футболку на пол, пальчиком потыкала в мой хаер и изогнула бровь.
– Ты очень страстно выглядишь с ирокезом, Рул, но, по-моему, проблем от него больше, чем пользы.
Она провела руками по моим ребрам и принялась рассматривать татуировки. С одной стороны был изображен Мрачный Жнец, от подмышки до бедра, с другой прекрасный ангел, а посередине, на спине, от лопаток до копчика, – большой готический крест с изящной надписью «Реми» жирным шрифтом. Почти все мое тело покрывали рисунки, и, хотя раньше я об этом не задумывался, стоять голым рядом с Шоу, белоснежной и гладкой, было просто умопомрачительно. Ее руки спустились ниже – Шоу уже возилась с пряжкой ремня.
– Реми бы понравилась эта штука. Он был страшно рад, когда у тебя появились татуировки. Ему всегда казалось странным, что вы выглядите одинаково… а потом ты начал все сильнее и сильнее от него отличаться. И он радовался, что решился именно ты, потому что он бы не смог усидеть на месте.
Она была права. Реми всегда двигался, дергался, что-то крутил в руках. Он не высидел бы и одного сеанса, и каждый раз, когда я приходил домой с новой татушкой, которой хотел похвастать, первым ее видел Реми. Я собирался сделать что-нибудь и ему, как только закончу учиться, но брат погиб раньше. И об этом я тоже сожалел.
Шоу живо стянула с меня штаны, и я вдруг решил слегка притормозить – я поднял ее на руки, как куколку, и бросил прямо на кровать. Она подскочила на матрасе и растянулась, раскинув руки в сторону. Я скинул ботинки и вылез из штанов (обычно я обходился без нижнего белья). Когда я улегся сверху, то уже был полностью голым, а Шоу еще одетой. Глаза у нее округлились, когда я сунул руки под блузку и принялся покрывать поцелуями шею.
– Ты как хороший виски, Шоу. Сразу бьешь в голову. В тот раз мы проскакали галопом уйму интересных вещей. Может быть, сейчас немного замедлим темп?
Я провел пальцем поверх топика и почувствовал, как Шоу напряглась. Она согнула ноги, так что я оказался между ними. Несмотря на разницу в росте, мы отлично устроились. Она водила руками по моей спине, впивалась ногтями в кожу и вжималась пятками в ягодицы… феерическое ощущение.
– Боюсь, если бы в прошлый раз мы притормозили, то передумали бы. А мне казалось, что я умру, если ты остановишься…
Я сунул руки ей под топик, и Шоу хватанула ртом воздух – меня это завело еще сильнее. Я стянул топик, развязав завязки, и он съехал с плеч тряпочкой. Я зажал Шоу рот поцелуем, она немедленно ответила, и я подумал, что целуется она идеально. Она брала и давала ровно столько, сколько нужно, работала языком и зубами в самую меру, так, что искры из глаз сыпались, и хотелось сорвать с нее трусики и дать полный вперед. Она не шутила, когда сказала, что любит мой пирсинг. Шоу играла язычком со штангой и терлась нижней губой о колечко, и я от обалдения чуть не забыл, что собирался продемонстрировать ей все те замечательные вещи, мимо которых мы с разгону проскочили в прошлый раз.