Коллин попыталась ухватиться за его плечо, но ее рука только скользнула по натертому жиром бицепсу, оставив на бронзовой коже грязные полоски.
— Я взялась изучать историю футбола, Бобби Том. Надеюсь, что у меня есть шансы победить в твоей викторине до того, как ты погонишь своих гусей из Теларозы.
— Я тоже с детства обожаю футбол, — пискнула ее подружка Марша. — Как только прошел слух, что ты возвращаешься к нам, спортивная полка в библиотеке опустела.
Терпение его иссякло. Печально вздохнув, он с грустным видом покачал головой:
— Мне крайне неприятно говорить вам это, милые леди, но истина дороже — вчера вечером Грейси ответила на все вопросы конкурса и, таким образом, получила право стать миссис Бобби Том.
В помещении воцарилось тяжелое молчание. Грейси застыла на месте, и полгаллона неаполитанского мороженого чуть не вывалилось из ее внезапно ослабевших рук.
Глаза восторженных поклонниц футбола погасли, затем вновь вспыхнули, отыскивая эту лицемерную стерву, которая в течение часа пудрила всем мозги. Рот Коллин быстро открывался и закрывался, как у вытащенного из пруда карася:
— Грейси?!!
— Вот эта вот Грейси? — спросила недоуменно Мэри Луиза, озирая брезгливым взглядом ее полосатый наряд.
Бобби Том изобразил на лице самую фирменную из своих улыбок. Так он обычно улыбался перед тем, как пнуть набегающего противника под ребро.
— Да-да, именно эта умница. — Он протиснулся к ней поближе, попутно задев прическу Рэб Макинтайр. — Я уже говорил тебе, дорогая, что нам не удастся долго хранить эту тайну.
Обхватив будущую миссис Дэнтон за плечи, он прижал ее голову к своей обнаженной груди, сунув Грейси щекой прямо туда, где слой жира и грязи был ощутимо толще.
— Уверяю вас, мои милые, Грейси знает историю американского футбола лучше всех знакомых мне женщин. Господи, какое я получил наслаждение, когда она вытаскивала из памяти окончательные итоги всех розыгрышей Суперкубка! А уж когда эта проказница перечислила все проценты точных подач, у меня просто выступили на глазах слезы…
Она издала какой-то задавленный писк, и он на всякий случай прижал ее покрепче. Почему эта роскошная идея не пришла ему в голову раньше? Выдавая Грейси за свою невесту, он без особых хлопот обретет мир и покой на все время пребывания в Теларозе.
Он нежно помотал ее голову из стороны в сторону — чтобы выпачкать и другую щеку, но тут же чуть не охнул, ибо полгаллона неаполитанского мороженого уперлось прямо ему в желудок.
Мэри Луиза Финстер выглядела так, словно проглотила цыплячью кость.
— Но… как же так, Бобби Том, ведь Грейси не… Она, конечно, очень миленькая и все такое прочее, но…
Ощущая арктический холод всем брюшным прессом, он резко вдохнул и стиснул пальцы на затылке Грейси.
— Ты имеешь в виду, как она выглядит? Время от времени она и в самом деле одевается как клоун, но только потому, что это я прошу ее об этом. Иначе к ней липнет слишком много мужчин, не правда ли, милая?
Ответ затерялся у него на груди — не имея другого способа выразить свое абсолютное согласие с этой тирадой, она попыталась ввинтить упаковку с мороженым поглубже в его бок. Он крепче обхватил затылок Грейси и стал возить ее лицом по своей груди, стараясь выглядеть непринужденно.
— Некоторые ребята в съемочной группе, на мой взгляд, слишком распущенны, и я боюсь, как бы они не взялись за нее.
Как он и надеялся, заявление о помолвке лишило девичник энергетического заряда. Не обращая внимания на холодные струйки, стекающие по животу в джинсы, он продолжал прижимать Грейси к себе, прощаясь с неожиданными визитершами. Наконец, когда за последней из них захлопнулась дверь, Бобби Том ослабил захват и взглянул на нее.
Грязь и жир перемазали ее лицо и большую часть енотовидного платья, полурастаявшее мороженое, вываливающееся из упаковки, облепило пальцы.
Бобби Том ждал взрыва возмущения, но вместо гнева в ее глазах читалась холодная решимость. Он поздно вспомнил, что реакция Грейси непредсказуема, ее рука метнулась вперед и оттянула распахнутый клапан его джинсов. Раньше чем он успел что-то предпринять, она вложила туда крупный кусок мороженого.
Он взвыл и подпрыгнул от неожиданности.
Она бросила упаковку на пол и, скрестив руки на груди, заявила:
— Это за то, что ты заставил меня покупать презервативы на глазах у твоей матери.
Трудно кричать, прыгать, сыпать проклятиями и смеяться одновременно, но Бобби Том каким-то образом умудрился проделать все это.
Грейси стояла в медленно расплывающейся луже тающего мороженого и наблюдала.
Нужно было признать — он вел себя достойно. Он поступил плохо, обидев ее, она отплатила ему, следовательно, можно было считать инцидент исчерпанным.
Она увидела, что его рука тянется к «молнии» джинсов, и поняла, что позволила себе расслабиться слишком рано. Инстинктивно она сделала шаг назад и почувствовала, как каблук ее туфли опускается на упаковку с мороженым. В следующий момент она уже лежала на спине и смотрела на него снизу вверх.
— Ну и что же мы теперь будем делать? — Дьявольские огоньки сверкали в его глазах, когда он смотрел на нее, продолжая играть собачкой замка.
Холод начал подтекать под ее ляжки, где юбка задралась вверх. Она толкнулась локтями в линолеум, чтобы подняться с пола, но Бобби Том уже стоял на коленях рядом с ней.
— Не так быстро, милая.
Она беспомощно посмотрела на него и попыталась отползти в сторону.
— Не знаю, что у тебя на уме, но что бы ты ни задумал — забудь об этом.
Он поджал губы и произнес:
— Знаешь, некоторые вещи долго не забываются.
Она яростно зашипела, когда могучие ладони улеглись на ее плечи и перевернули ее на живот. Щекой она плюхнулась в лужицу растаявшего мороженого и взвизгнула. Что-то очень похожее на колено уперлось ей в ягодицы.
— Что ты делаешь? — воскликнула она, осознав, что припечатана к линолеуму.
Он начал возиться с застежкой платья.
— Теперь, моя сладкая, тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Я раздел в своей жизни бесчисленное количество женщин, так что это платьишко я с тебя стащу в ноль секунд.
Вряд ли этот эпизод ляжет драгоценным воспоминанием в шкатулку ее памяти, мелькнуло в мозгу Грейси.
— Я не хочу, чтобы ты снимал с меня платье!
— Да-да, я знаю, что хочешь! — «Молния» наконец поддалась. — Полоски на одежде, конечно, хорошо смотрятся, однако, если ты в будущем не собираешься стать спортивным судьей, я посоветовал бы тебе избегать их.
— Я как-нибудь обойдусь без твоих советов!..
Через секунду она завизжала:
— О-у! Не трогай «молнию»! Сейчас же прекрати! О-о-о…
Он развалил ее платье от лопаток до копчика, потом приподнял колено и, не обращая внимания на протестующие вопли, начал стаскивать его через бедра.
— Успокойся, сладкая моя. Боже, до чего у тебя красивое белье. — Одним движением он сдернул с нее платье и перевернул ее на спину.
Однако он несколько засмотрелся на ее штанишки-бикини и беленький узенький лифчик. — Она загребла с полу горсть полужидкого шоколада и метнула в него.
Когда хорошая порция липкой холодной субстанции угодила ему в челюсть, он вскрикнул от неожиданности, но тут же потянулся за упаковкой.
— Неоправданная грубость на поле наказывается пятнадцатиярдовым пенальти.
— Бобби Том!.. О-у… Бобби Том! — пронзительно верещала она, в то время как он набирал здоровенные кучи мороженого, вываливал их ей на живот и растирал ладонью. От холода она стала хватать воздух ртом, пытаясь освободиться.
Он усмехнулся:
— Скажи: «Простите меня, Бобби Том, сэр, за то, что я доставила вам столько неприятностей. Обещаю, что с данной минуты я буду делать все, что вы мне прикажете. Аминь».
Вместо этого она выкрикнула одно из его любимых ругательств, разделив его на два слова. Он расхохотался, предоставив тем самым ей возможность влепить ему в грудь порцию клубники.
Дальше пошла борьба без правил. У Бобби Тома имелось преимущество, поскольку его джинсы плохо скользили по линолеуму. Кроме того, он был в хорошей спортивной форме и для человека, которого не раз называли лучшим спортсменом года, знал достаточно много запрещенных приемов. С другой стороны, он частенько выпадал из динамики схватки, намыливая ее бедра, спину и плечи мороженым, и всякий раз она использовала эти моменты, чтобы влепить в него очередной заряд. Она взвизгивала, смеялась, пробовала даже рычать, и сражение шло с переменным успехом, но он был силен и вынослив, и вскоре она выдохлась.
— Стоп! Хватит! — Она беспомощно откинулась на пол. Ее грудная клетка тяжело поднималась, туго натянутый лифчик больно сжимал грудь.
— Скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста. — Она жадно дышала. Мороженое было везде — в ее волосах, в ноздрях, во рту, оно расплывалось по всему ее телу. Ее нижнее белье, которое еще совсем недавно казалось таким белоснежным, покрылось розовыми и коричневыми пятнами. Нельзя сказать, что он выглядел намного лучше. В особенности ее удовлетворило количество ягод клубники, которыми ей удалось закидать его шевелюру.
А затем рот ее пересох, когда она скользнула взглядом по прямой, как стрела, полоске золотисто-коричневых волос, рассекающей бронзовый якорь брюшной мускулатуры и уходящей в треугольник распахнутых джинсов, которые подозрительно оттопыривались. Он отследил этот взгляд.
Их глаза встретились.
Некоторое время они молчали, потом он хрипло произнес:
— Там мороженое. Это довольно приятно.
Она задрожала, но не от холода. Возбуждение, вызванное возней, поменяло свой знак. Все ощущения ее умножились и обострились, потом поделились на два. Влажный холод мороженого и жар разгоряченных тел. Грубая ткань джинсов и нежная плоть бедра. Скользкие липкие пальцы и пересохшие губы. Он и она.
Он макнул указательный палец в розовую лужицу, образовавшуюся на месте ее пупка, и повел линию вниз — к резинке безнадежно испорченных трусиков-бикини.
— Бобби Том?.. — Сердце ее упало, как будто даже совсем остановилось, и это имя она произнесла шепотом, словно творя молитву.
Он вскинул руки к ее плечам, подсунул большие пальцы под лямки лифчика и стал мягко массировать.
Острое сладкое томление, охватившее ее, стало почти невыносимым.
Словно читая ее мысли, он подсунул руки ей под лопатки, добрался до застежек и расстегнул их. Она затаилась и лежала покорно, как кукла, опасаясь, что он вдруг вспомнит о том, кто он такой, и о том, что ему вовсе незачем обнимать некрасивую девушку, которая просидела свой выпускной бал дома.
Но он не вспомнил об этом. Более того, он сбросил с Грейси холодные мокрые кружева и стал разглядывать ее. Ей почему-то не было стыдно. Да, конечно, груди ее маловаты, но нельзя же ежесекундно извиняться за это. Он улыбнулся. Она затаила дыхание, ожидая какой-нибудь шуточки, и услышала его хриплый голос, медленно катающий камешки слов.
— Боюсь, пару местечек я пропустил, мэм…
Она наблюдала за тем, как он тянет руку к мятой, бесформенной упаковке, лежащей возле ее плеча. Он подцепил на палец кусочек ванильного мороженого и перенес его на ее левый сосок. Там заработали тысячи микросверл, и она с шумом втянула в себя воздух.