До дома Кэти добралась только в начале восьмого, поэтому пришлось развить бешеную скорость. Она даже устала – но мгновенно забыла об этом, увидев восхищение в глазах Сандро…
А через мгновение пришел ее черед удивляться и восхищаться.
Сандро ничем не напоминал того веселого и смешливого парня, с которым она несколько дней подряд моталась на мотоцикле по берегам Трезименского озера. Он даже старше казался.
Белоснежная шелковая сорочка – почти ослепительная на фоне смуглой кожи. Идеально отглаженные черные брюки чуть мешковатого покроя, в стиле тридцатых. Начищенные и элегантные туфли. Золотые часы на запястье. Золотой крест на золотой же цепочке. И терпкий, свежий аромат дорогого парфюма – Кэти помнила, сколько он стоит в магазинах Лондона…
Сандро стоял, небрежно облокотившись на капот сверкающего «ситроена» серебристого цвета. В душе у Кэти шевельнулась паника. Откуда у простого итальянского паренька такая шикарная машина?…
Алессандро не верил своим глазам. На месте хохотушки-нимфы внезапно очутилась горделивая и прекрасная леди, истинная королева – и это почему-то не радовало, а напрягало.
Платье стоит… ну стоит, в общем. Пожалуй, даже Андреа Биньони не купит его запросто. Подумает, с мужем посоветуется.
Бриллиантовые серьги в розовых ушках – старинные, стоят безумных денег. Это настоящий английский модерн, такие вещи на аукционах улетают, как горячие пирожки во время карнавала…
Неужели девочка блефует? Неужели она разузнала, кто он такой, и теперь играет ва-банк, чтобы поразить его воображение и постараться окрутить завидного жениха?
Все эти мысли мгновенно пронеслись в голове у Алессандро, и потому улыбка, с которой он приветствовал Кэти, скорее походила на гримасу.
– Садись. Поедем ужинать, моя прекрасная Кэт!
Странный холодок скользнул по спине девушки. Чем она расстроила Сандро? Почему он выглядит таким напряженным…
Все страхи улетучились примерно через полчаса, когда «ситроен» мягко прошуршал шинами по песку и остановился возле изящных кованых ворот, за которыми виднелся аккуратный парк, освещенный фонариками, и одинокая беседка из белого мрамора, вокруг которой горели настоящие факелы…
3
Цикады трещали оглушительно, благоухал жасмин, темнота вокруг беседки казалась еще более непроницаемой благодаря факелам, горящим бездымным светлым огнем. Кэти оглядывалась вокруг, слегка приоткрыв рот от восхищения.
– Где мы, Сандро? Это же не ресторан…
– Я хотел отвезти тебя в самый дорогой ресторан на побережье, но потом решил, что больше подойдет нечто особенное и уединенное.
Голос Сандро стал слегка хрипловатым, Кэти ощутила, как у нее явственно подкашиваются коленки. Чувственность окутывала их туманной вуалью, и девушка даже позабыла, что очень хочет есть…
Стараясь говорить весело и беззаботно, она указала рукой на беседку.
– Интересно, кому могла прийти в голову блажь построить такую прелесть посреди леса?
– Гм… Вообще-то это парк.
– Ты говоришь с англичанкой, не забывай об этом. Парки не такие. Это лес! И зачем здесь одинокая беседка?
– Она вовсе не одинока. Вон за теми оливами стоит дом…
Кэти чувствовала, как по спине бегают мурашки от сладкого ужаса, но не сдавалась.
– Все-таки ты специалист по прониканию в чужие дома.
– То есть ты даже мысли не допускаешь, что это может быть мой дом?
– Сандро, не надо стараться пустить мне пыль в глаза. Меня абсолютно не волнует то, кем ты работаешь. Важна душа, интересны чувства – а знатность и богатство всего лишь мишура… Так где же ужин?
Алессандро молча подал ей руку и проводил в беседку. На пороге она споткнулась, чуть сильнее стиснув его руку, – и тогда он не выдержал, развернул девушку к себе и жадно поцеловал в губы коротким и страстным поцелуем. Затем отстранил ее от себя и хрипло прошептал:
– Я хочу быть честным с тобой, моя прекрасная Кэт. Не об ужине я сейчас думаю. Не о вине. Не об этой ночи и даже не о том, что скоро мне придется уехать…
– Ты уедешь?!
В ее голосе прозвучало такое отчаяние, что Алессандро слабо улыбнулся. Если она и охотится за его состоянием, то делает это весьма артистично.
– Кэти, не надо так отчаянно на меня смотреть. Я уеду всего лишь на неделю, возможно, дней на десять. Потом мы снова увидимся.
– Сандро, я не знаю, что со мной творится…
– Я знаю. Дай мне руку.
Он стиснул ее дрожащие пальчики, поднес к губам, не сводя с опечаленного милого личика своих огненных черных глаз.
– Кэт, я хочу тебя. Ты знаешь об этом, не так ли? С самого первого мгновения знала – и отвечала тем же.
– Сандро…
– Я не могу и не хочу больше сдерживаться. Я знаю, ты хочешь меня так же сильно, и потому… пойдем со мной. Не бойся. Я никогда не причиню тебе боли…
Уже идя рядом с Сандро по песчаной дорожке во тьму, Кэти вдруг удивилась – почему ей так страшно и тоскливо? Не потому ли, что обратной дороги у нее уже не будет…
Кэти так и не поняла толком, как выглядит дом внутри. Снаружи он казался громадной тенью, сгустком абсолютного мрака в темноте – а когда они вошли внутрь, Сандро подхватил девушку на руки и понес куда-то, целуя на ходу.
Она помнила спальню, помнила приглушенный золотистый свет единственного ночника, разбросанную, смятую постель, собственный стон-смех, бешеный водоворот страсти, увлекающий ее куда-то на глубину, – и лицо Сандро, такое неимоверно красивое, желанное лицо, склонившееся над ней.
В какой-то момент она испугалась его выражения – исступленного, почти жестокого, яростного, – но потом смело ответила на поцелуи и ласки, доверчиво подалась навстречу мужчине и утонула в черных омутах его глаз.
И когда стало невозможным терпеть и сдерживаться, когда возбуждение затопило их обоих горячей волной – Кэти вскрикнула, рванулась навстречу Сандро, обхватила его руками и ногами, выгнулась – и смело встретила короткую острую боль, когда ее возлюбленный вошел в нее…
Чуть позже она обхватила его шею руками и притянула к себе, не в силах выразить словами все, что пережила за последние несколько минут.
– Сандро… я так люблю тебя…
Алессандро отшвырнул девушку от себя, вскочил с кровати. Даже в тусклом свете ночника было видно, как потемнело и исказилось от ярости его лицо. С губ сорвались несколько итальянских ругательств – Кэти как-то сразу поняла, что это именно ругательства.
– Какого дьявола ты не сказала, что ты – девственница?!!
Ярость ослепляла Алессандро. Ярость на самого себя – попался на самый дешевый и древний в мире трюк! – но вымещал он ее на Кэти.
Кэти замерла, со страхом глядя на него, на лице были только растерянность и испуг.
– Я не понимаю…
– Все ты понимаешь!
– Сандро, не кричи, пожалуйста, я действительно не понимаю…
– Да прикройся ты хоть чем-нибудь!
Кэти чувствовала себя так, словно ее окатили ледяной водой, да еще и с помоями. Она ничего не понимала. Ничегошеньки! Наваждение какое-то… При чем здесь ее девственность – разве это не свидетельство того, что Сандро у нее первый и…
Кэти судорожно сгребла с кровати простыню, завернулась в нее и вскочила на ноги. Понимание оказалось вспышкой молнии, пронизавшей ее сознание.
Этот красавчик рассчитывал на легкий, быстрый секс со сговорчивой и не слишком обремененной моралью девчонкой. Проблем он не хотел, о нет, – а девственница, с точки зрения таких, как он, всегда представляет собой проблему.
Она вскинула голову и смело посмотрела Сандро в глаза. В эту минуту он был ей отвратителен.
– Мне действительно жаль…
– Ей жаль! Спасибо, о, спасибо, добрая душа! А как насчет наших дальнейших планов? Могу я спросить, принимаешь ли ты контрацептивы – или через несколько месяцев мне предстоит познать радости отцовства?
Он сам себя презирал за эти слова, за этот скандальный тон – но не мог справиться с яростью. Вообще-то о предохранении должен был позаботиться он сам – но впервые в жизни это вылетело у него из головы, так сильно он хотел Кэти, так мечтал оказаться с ней в одной постели…
Кэти отшвырнула простыню, шагнула вперед и со всего размаху залепила Сандро пощечину. Голова мужчины мотнулась назад, он схватился за щеку испуганным детским жестом… Кэти молча прошла мимо него в ванную, прихватив по дороге зеленую скомканную тряпку – платье из бутика.
Она включила воду в кабине, а сама уставилась на себя в зеркало, уперевшись руками в раковину. Из-под спутанных золотистых локонов горели полные боли и отчаяния ореховые глаза, уже налившиеся слезами.
Идиотка. Доверчивая дура. Великовозрастная идеалистка. Блондинка!
Вообразила себе невесть что, дарила всю себя, свои нежность и любовь, а этот красавчик елозил на ней и занимался трусливым подсчетом – как бы чего не вышло!
Кровь шумела в ушах. Будь он проклят! Будь проклята вся эта чертова Италия с ее солнцем, небом и бессердечными красавчиками!