Влад и Маша с готовностью поднялись с вороха хвои и встали рядом как солдаты, готовые к бою.
— Ты пробирайся к дому, — приказала женщина Владу. — Встань возле трубы. Постарайся не шуметь, родимый. Момент ответственный.
Едва Влад сделал шаг по направлению к дому — из-за облаков выплыла яркая, похожая на желток глазуньи лунища и залила пространство своим желто-голубым светом.
— Тьфу, черт! — ругнулся Влад.
Понятное дело — теперь он был весь как на ладони.
— И попрошу без чертей, — вслед ему пригрозила Лидия Андреевна. — Стой там тихо.
Машу она взяла за руку, и та почувствовала, как ладонь обожгла горячая рука ясновидящей.
Женщины вышли из-под кроны старой ели и встали на поляне прямо против фасада.
— Думай о ней, — шепнула ясновидящая и сильно сжала Машину ладонь.
От нее исходило физически ощутимое тепло, и Маша, минуту назад стучавшая зубами, сразу согрелась.
Она и до этого мгновения не забывала об Альке, а теперь ясно представила ее, спящую. Мокрые кудряшки прилипли ко лбу. А сам лоб даже во сне наморщился от какой-то важной мысли. Иногда вот так среди ночи она садится на кровати и, скрестив ноги по-турецки, сидит некоторое время. Бесполезно ее окликать в такую минуту — она где-то не здесь. Не переставая думать свою важную думу, девочка опускает ноги па пол и отправляется в очередное лунное путешествие.
Маша думала об Альке легко и впервые без той болезненной тревоги, которая сопровождала ее последние дни. Маша знала, что Алька теперь совсем рядом. Крепкое пожатие руки Лидии Андреевны придавало уверенности.
Луна ровным светом озаряла дом, сад, но даже в таком освещении люминесцентным свечением выделялась уродина труба.
Насыщенная тишина весенней ночи становилась невыносимой, сознание силилось отыскать в этом мире хоть какой-то звук и заранее дико боялось этого звука. Он не замедлил явиться: Маше показалось, что скрипнула дверь. В ту же секунду на балконе произошло почти неуловимое движение. Так бывает, когда легкий заблудившийся ветерок чуть тронет занавеску.
Маша вовремя подавила вскрик, готовый вырваться и порвать тугую тишину.
Лидия Андреевна до боли сжала Машины пальцы — на балконе появился силуэт. Тонкий и маленький, он как луч просочился в щель приоткрытой двери, совсем не задев ее, и остановился возле перил.
Алька была в светлой пижаме и отчетливо выделялась на темном фоне дома. Она постояла возле перил, как бы раздумывая, и вдруг вскарабкалась на перекладину. Помедлив, села и свесила ноги вниз. Машино сердце сжалось. Она прекрасно понимала, что малейший звук — окрик, лай собаки, упавший стул — может разбудить девочку. Она перепугается и просто-напросто свалится со второго этажа.
— Спокойно, — прошептала Лидия Андреевна, обращаясь не то к Маше, не то через двор — к Альке.
И вот удивительное дело — девочка будто услышала слова поддержки, нащупала босой ногой стеклоткань трубы и скользнула вниз на желтую ребристую поверхность.
Со стороны могло показаться, что циркач балансирует на канате. Алька шла по трубе так, будто целыми днями только и тренировалась в этом искусстве. Труба привела ее к кирпичному забору, куда Лидия Андреевна предварительно отправила Влада. Сердце у Маши больно стучало, пока они вместе с Лидией Андреевной пробирались к забору.
Когда подошли, Влад был уже наготове. Он стоял без куртки, протянув руки вверх, чтобы в случае необходимости поймать девочку.
Алька сидела на заборе и что-то бормотала себе под нос.
Маша продвинулась поближе и прошептала:
— Алька, иди сюда. Прыгай.
Девочка похлопала ресницами и вдруг спросила:
— А?
— Иди сюда, — повторила Маша.
Алька послушно протянула руки и спрыгнула с забора.
Влад поймал ее, а Маша быстро накрыла девочку курткой.
Ноги у нее были совсем холодные, Лидия Андреевна закутала их шарфом.
Алька крепко спала.
Немедля вся компания двинулась в лес. Шли быстро, насколько это было возможно. Ветки и щепки под ногами производили столько шума, что казалось, будто звук усиливал спрятанный в ветвях микрофон. Почему-то два часа назад они этого не замечали.
Сейчас даже учащенное дыхание путников лес превращал в надрывные хрипы. Маша шла впереди, убирая ветки, за ней Влад с Алькой на руках. Лидия Андреевна заключала шествие. Она заметно отставала. Можно представить, насколько тяжело досталась ей сегодняшняя вылазка на природу.
В машине до самой Москвы никто из них не проронил ни слова. Миновали Немчиновку.
Только когда навстречу искрящимися стаями стали взлетать огни пригорода, Влад вполголоса сообщил Маше:
— Удалось узнать кое-что насчет продюсера.
— Ну?
— Скажу, если только пообещаешь ничего без моего ведома не предпринимать.
— Обещаю, не тяни.
— Этого Игоря пестует некто под фамилией Ничубай. Бывший директор филармонии где-то на периферии. По слухам, его погнали за финансовые махинации. Вот приехал попытать счастье в столицу.
— Что делать?
— Ты как опекун можешь судиться с ним относительно авторского права, — пояснил Влад. Но Маша не услышала особой уверенности в его голосе. — Только учти, — продолжал он. — Такие люди, которые способны украсть ребенка, наверняка будут действовать не слишком интеллигентно.
— Догадываюсь. Насчет «судиться» мы подождем. Для начала нам нужно опубликовать стихи.
— Молодые люди, — донеслось с заднего сиденья. Лидия Андреевна сидела там, держа спящую девочку за руку. — Вы действительно наивно думаете, что вам с девочкой безопасно сейчас находиться в Москве?
— А что же делать? — отозвалась Маша. — Я должна заявить в милицию. Пусть теперь они разбираются, ловят похитителей. Нельзя же все так оставить? А потом — куда ехать?
— Девочка моя, ты слишком наивна для двадцати пяти. Маша взглянула в зеркальце — Лидия Андреевна казалась усталой, снова держала платок у глаза.
— Похитителей мы вычислили, как я понимаю, без помощи милиции. Доказать же факт похищения будет невозможно.
— Но как же! В доме остались охранники, милиция их схватит, и… — начала Маша, но Лидия Андреевна бесстрастно возразила:
— Утром вы там не найдете никаких следов.
— Это в лучшем случае, — поддержал Влад. — В другом случае мы не найдем там и дома. Внезапный пожар — и тю-тю.
— А допросы, всяческие нервотрепки доконают вашу девочку окончательно, — пообещала ясновидящая. — У нее пониженный гемоглобин и глубокий невроз. Ей сейчас необходимо усиленное питание, свежий воздух и покой. Прежде всего покой.
Маша была совершенно сбита с толку.
Не могла же она позволить этим самозванцам присвоить Алькино творчество? Она вырастет и, возможно, сама будет исполнять свои песни. Еще звездой станет. Нет, она, Мария Сивцова, должна им помешать!
— Наивно думать, что возмездие необходимо совершить здесь, на Земле, — глядя в окно, проговорила Лидия Андреевна. — Каждый получит свое, можете не сомневаться. А сейчас хватай ее, вези куда-нибудь подальше, в деревню. Пусть пьет козье молоко и ест пророщенную пшеницу.
— А что я скажу в милиции? — растерянно спросила Маша.
Она посмотрела сначала на Влада, затем на Лидию Андреевну.
— Придумаем что-нибудь, — пообещал Влад, не отрывая глаз от дороги.
Влад как в воду глядел: дача сгорела. Когда он со своим другом, лейтенантом милиции, явился в дачный поселок утром, от дома остались дымящиеся головешки. Соседи жалели хозяина, который работает вахтами на Севере и никак не может привести свою дачу в божеский вид. А теперь вот такая беда, прилетит — будет ему сюрприз.
Влад прекрасно понимал, что хозяин дачи скорее всего не предполагает, что у него были гости.
Доказать причастность Ничубая к похищению девочки не представлялось возможным, и опасность над Алькой и Машей теперь зависла крепко. Влад предложил Маше пожить у него. Вместе с Алькой, конечно. Куда там! Маша и слушать не стала. Дескать, придут проверять из отдела опеки, а она вместе с Алькой живет непонятно где, непонятно с кем. После долгих препирательств нашли компромисс — несколько дней Влад вместе с собакой будет ночевать в комнате Софьи Наумовны. «Гарнизон» переходит на чрезвычайное положение.
Когда вечером он приехал к ней домой, все дамы были на кухне и ужинали. На столе высилась гора блинов, стояла вазочка с вареньем, сметана, на тарелочке расположилась нарезанная половинками «Докторская» колбаса.
Шейла бросилась знакомиться с Алькой, и та сразу же угостила собаку колбасой. Влад увел Машу в коридор.
— Никто не звонил? — спросил он, глядя на смешной завиток возле ее уха.
— Нет. Мы и из дома не выходили. — Маша провела Влада в свою комнату. — Может, сначала поужинаешь?
— Успею. Расскажи мне все, что говорила Алька. Как все получилось?
Маша села на диван.
— Собственно, она ни о чем не. догадывается. Она ушла ото всех и вышла на поляну. Там молодая женщина собирала траву, якобы для кроликов.
— Ну…
— Ну, Алька заинтересовалась. Она вообще любит животных, кроликов никогда не видела. Женщину зовут тетя Катя.
— И эта тетенька пообещала показать ей кроликов?
— Вот именно! Сказала, что живет недалеко, что у нее полно кроликов, котят, щенят и даже козлят. Сели в машину и поехали.
— Машина какая?
— Странный ты, Влад, ну откуда ребенок знает — какая? Красивая, блестящая, черная. Кататься понравилось.
— А шофер?
— Женщина сама была за рулем. Всю дорогу вешала ей лапшу, что очень одинока и у нее нет детей, и если Альке у нее понравится, то…
— Понятно…
— Приехали — никаких кроликов. Какой-то дядька в охране. Дали кипу бумаги, ручку, карандаши, сказали — пиши сколько хочешь. В детском доме, мол, тебе не разрешали писать, а мы — разрешаем. Будешь хорошо себя вести, мол, будут у тебя и кролики, и все остальное.
— Ну и что? Писала?
Маша отрицательно покачала головой. Утром, когда Алька проснулась и постепенно пришла в себя от удивления, Маша стала осторожно выуживать из нее ответы на все свои «почему».
Почему села к незнакомой женщине в машину? Почему не предупредила воспитательницу? Почему… Почему у нее не получались стихи?
Алька насупилась. Маша поняла ее обиду: девочка ждала, что Маша заберет ее, а та проболела, да и оформление документов заняло много времени.
— Алька, ты верила, что я тебя заберу, или?..
— Я и сказала тете Кате, что меня скоро заберут из детдома. А она сказала, что мы подождем тебя здесь, на даче. Что она позвонит тебе. Я все ждала и ждала… И стихи не шли в голову.
Маша прикусила губу. Они сидели на разобранном диване в пижамах, как две сестры — старшая и младшая.
Алька выглядела такой худенькой, бледной, под глазами образовались круги, как у взрослого усталого человека.
— А потом тетя Катя сказала, что ты за мной не приедешь, что передумала, — добавила Алька, глянув на Машу своими серыми пуговицами.
— Ну что ж, — невозмутимо отозвалась Маша. — Взрослые тоже иногда говорят неправду. Я, как видишь, не передумала.
— Но почему я ничего-ничего не понимаю? — поразилась Алька. — Как я дома-то оказалась?
— Я приехала за тобой с одним своим другом, — пояснила Маша, нашаривая ногой тапочку под диваном. — Ты так славно спала, мы не стали тебя будить.