— Почему странно?
— Потому что я не доверяю никому. Никогда. А тебе — верю.
— Ну и хорошо.
В этот момент Джонни громко фыркнул и произнес куда-то в пространство с интонацией умудренного опытом человека, прекрасно понимающего, что в этой жизни его окружают одни дураки:
— Так я и знал! Влюбились!
Шарлотта и Филип посмотрели на маленького нахала с осуждением.
— Не говори глупостей.
— Вот еще! Что я, маленький?
На это у них не нашлось, что ответить.
Уже поздним вечером, когда угомонился Джонни и Филип смог наконец-то уйти в свою комнату, воспоминания о прошедшем дне накатили, словно волна. Филип принял душ, облачился в свою любимую пижаму — шорты и футболка — налил себе стаканчик тонизирующего и растянулся на очередном ложе размером с футбольное поле.
Что происходит, хотел бы он знать! Как странно и необычно изменилась его жизнь за эти двое суток!
Холодная красавица с сине-зелеными глазами превратилась в испуганную девочку. Надменная престарелая аристократка не выставила его вон, но изволила смеяться. Малыш Джонни, кажется, нашел своих вполне настоящих родственников…
Все зыбко и туманно, все страныле и странь-ше, как говаривала незабвенная Алиса, но почему-то Филипу Марчу все нравится — и этот громадный дом, и надменные аристократы Артуа, и та авантюра, которую они с Шарлоттой…
Опомнись, брат. Нет никаких «мы с Шарлоттой». Есть твой вечный авантюризм и склонность к лицедейству, есть кураж, есть красивая — ОЧЕНЬ красивая — женщина, которую ты можешь понарошку называть своей. Прикрываясь какими-то иными поводами и причинами.
И тебе это все страшно нравится. Фил, малыш, это именно ты предложил Шарлотте свои услуги в качестве фиктивного жениха, а если маманя Артуа возьмется за дело всерьез — то и фиктивного мужа… И раз уж мы здесь одни, то, положа руку на сердце, сделал ты это исключительно потому, что она потрясающе красива, а у тебя, как ни крути, полгода не было женщины.
Нет. Я сделал это вовсе не поэтому.
Шарлота Артуа пойдет на фиктивный брак — но не ляжет с тобой в постель, так что секс здесь ни при чем. Во всяком случае, не в первую очередь.
Просто… В Нью-Йорке она была холодной и надменной, победительницей, презирающей неудачников, ее хотелось щелкнуть по носу, но это было невозможно, и оттого ты только больше злился, но здесь, в Париже, все изменилось. Вчера ночью перед тобой была заплаканная, растерянная девчонка, и ты почувствовал себя — не королем, нет. Просто мужчиной. Ты взял ответственность на себя.
Берегись, Фил. Потому что такие, как Шарлотта, слабости не прощают, и в первую очередь — самим себе. Не исключено, что завтра она посмотрит на тебя, как на лягушку, раздавленную колесом ее лимузина.
Не строй иллюзий, брат. В конце концов придется уехать и забыть про Шарлотту Артуа. Возможно, это и к лучшему.
В эту ночь ему снилась Шарлотта. Что именно они делали в его сне, рассказывать нельзя. Хороший был сон, приятный.
Утром за завтраком на ошеломленных Филипа и Джонни свалился целый ворох новостей.
Шарлотта — несколько возбужденная и нервная — сообщила, что мама проявила небывалую активность, в результате чего свадьбу — да-да, именно бракосочетание! — можно провести прямо сегодня. Филип посмотрел на румяную и сердитую Шарлотту — и развеселился.
— Прямо приятно посмотреть — растерянная бизнес-леди! Я думал, тебя ничем не выбить из колеи.
— Хочешь правды? Я в шоке. Я до последней минуты надеялась, что она блефует.
— Надо было прислушаться к моим словам. Я же сказал — убийственное обаяние! Твоя матушка не устояла — как и миллион женщин до нее.
— Филип! Сегодня вечером нас поженят! Ты это понимаешь?
— Я знал, на что шел. Ты нервничаешь, это понятно. Невесты всегда нервничают.
— Прекрати.
— Чарли, осторожнее.
— Что?
Филип сделал большие глаза и указал на Джонни. К счастью, мальчик был занят «куросанами» — Биггинс показывал ему, как правильно надкусывать рогалик, чтобы шоколад не вытекал. Филип чуть понизил голос:
— Не стоит при нем говорить о том, что у нас все понарошку. Как минимум — он нас заложит. Максимум — обидится.
— Ты прав, я не подумала об этом. Филип, что делать?..
— Для начала отвези меня в магазин. Я куплю себе костюм, ибо с собой я взял только джинсы, футболки и пару свитеров.
— Я закажу на дом…
— Чарли, мы затеяли эту игру на равных. Не унижай меня. На костюм у меня денег хватит, равно как и на ресторан, в который мы с тобой пойдем после бракосочетания.
— Но…
— Не серди меня, женщина. Знаешь, мужчины иногда приглашают женщин в ресторан.
— Филип, ты не должен…
— То, что я должен делать, ты знаешь лучше. А то, что я хочу, я сделаю сам. Итак, сейчас магазин, вечером — ресторан.
— А Жанно?
— Так спроси его об этом. Ты же не чужая тетка, а родная. Поговори с ним.
— То есть…
— Смелее. Джонни — умный парень.
— Попробую… Жанно?
— Чиво?
— Скажи, малыш, ты не против, если мы с дядей Филом отъедем на пару часиков? Посидишь дома или поедешь с нами?
— Мистер Биг обещал показать мне большой котел в подвале и еще, как делают домашнее мороженое. Магазины я не очень люблю, если не с игрушками.
— Боюсь, что нам нужен магазин одежды…
— Тогда я останусь.
— Ты уверен?
— Конечно! Только, чур, погулять!
— Разумеется. Мсье Биггинс…
— У меня все готово, мадам. Клотильда погуляет с мальчиком на Елисейских Полях, потом они приедут обедать, потом мы совершим небольшую экскурсию по техническим помещениям, а потом он передохнет в своей комнате. Не волнуйтесь, мадам. Клотильда вырастила шестерых, а у меня четверо. Мы управимся с молодым хозяином, тем более что он — самостоятельный молодой человек, на которого можно положиться. Примите мои поздравления, мистер Марч.
Филип даже слегка покраснел от удовольствия.
— Спасибо, дружище. Не думаю, что это моя заслуга, но все равно приятно…
Дородный дворецкий неожиданно остро посмотрел на Филипа и произнес не профессионально почтительным, а нормальным человеческим голосом:
— Видите ли, многие ошибочно полагают, что маленькие дети глупы. Это не так. Они гораздо мудрее, честнее и выше нас, взрослых. Возможно, малыш не очень хорошо разбирается, какой вилкой надо есть рыбу, а какой мясо… зато он самостоятельно мыслит и умеет принимать решения. Это ваша заслуга, Филип. Вы уважаете мальчика — мальчик уважает вас. Многие родители не могут добиться такого всю жизнь. Простите, мадам, я увлекся.
Шарлотта усмехнулась.
— Ничего, Биггинс, мне было интересно вас слушать. Филип, похоже, вы успели всех вовлечь в орбиту своего смертоносного обаяния.
— А мы уже опять на вы?
— Прости. Не привыкла. Я, в сущности, довольно дикая.
— Ха! Вот приедем в магазин — возьмешь реванш. Я не-на-ви-жу покупать одежду!
На самом деле все вышло гораздо лучше, чем он предполагал. У Шарлотты был прекрасный вкус, и костюм подобрали почти мгновенно. Филип Марч придирчиво разглядывал себя в зеркале — и вынужден был признать, что выглядит на все сто.
Потом заскочили в ювелирный, где Филип пережил не самые лучшие полчаса. Шарлотта неожиданно превратилась обратно в бизнес-леди и железным голосом объявила, что кольца в данной ситуации приравниваются к накладным расходам и потому сейчас они возьмут первые попавшиеся… К счастью, в этот момент ей позвонили на сотовый, и Филип смог тайно вмешаться в процесс…
К обеду выяснилось, что нервничают они оба, причем по-настоящему. Джонни выглядел довольным и сонным, Клотильда поведала, что они отлично погуляли, а когда мальчик выспится, пойдут кататься на каруселях, так что мадам и мсье могут не волноваться.
После обеда позвонила мать Шарлотты и сообщила, что на церемонию придут несколько близких друзей семейства. Шарлотта немедленно впала в отчаяние, но тут Филип (подслушивавший с параллельного аппарата) решительно забрал у нее трубку.
— Маман? Это я, ваш новообретенный сын.
— Что вы несете, молодой человек?
— Это традиционная формула, просто вы не дали мне возможности произнести ее у вас дома. Я хотел сказать, что вы не теряете дочь, но обретаете сына. Впрочем, вчера пришлось бы еще добавить, что вдобавок к сыну вы обретаете и внука, а это снижает градус торжественности…
— Мсье Марч! Вы потрясающий болтун!
— У нас, нью-йоркских миллионеров, это называется «трепло». Да, признаю, есть немного. Исключительно от волнения. Лучшая из женщин Франции становится моей тещей. Поневоле начнешь болтать. Не говоря уж о том, что…
— Филип.
— Да?
— Я старая, но не глупая. Перестаньте пудрить мне мозги. Я все про вас знаю. Только не меняйтесь в лице и не пугайте Шарлотту. В принципе, я почти понимаю, чем вы ее обаяли. В ее окружении никогда не было легкомысленных нахалов. Скажем так: среди марочных вин нашего клана вы станете легкомысленным шампанским. Но предупреждаю: если вы обидите мою дочь… Мою единственную дочь! Тогда я вас уничтожу.