Его тело напряглось до предела, казалось, что оно даже увеличилось в размерах. Уже вся кровать подпрыгивала и двигалась по полу. Она опять потеряла равновесие, начала валиться назад, но вовремя сумела податься вперед, в его сторону, и упала не на него, а поперек его живота. Он мгновенно замер. Она испугалась, что, может быть, причинила ему боль, быстро, поднялась и посмотрела вниз, на то место, куда упала. Но его оружие выглядело так же, как раньше, и ей трудно было понять, ударила ли она его своим животом. Но она увидела, что лодыжки у него были в крови. Она посмотрела на его руки, и там тоже на запястьях выступила кровь.
При виде результатов его ярости она произнесла сквозь зубы:
— Вы неразумный человек. Зачем причинять себе боль, ведь это все равно не поможет.
Его ответом было опять рычание. Пока он был все еще недвижим, она быстро обвила ногами его бедра и, оседлав его, бросила на него торжествующий взгляд. Если он попытается взбрыкнуть на этот раз, то это только будет на пользу дела. Но он не стал делать этого. Он просто смотрел на нее полными ненависти глазами.
Никогда в жизни Уоррик не был так зол. Она собиралась похитить у него ребенка, его ребенка! Если ей это удастся, он убьет ее. Нет, это будет слишком быстро. Он заставит ее пройти через все муки ада. Но у нее ничего не получится. То, что она собиралась сделать, с одной стороны, вызвало у него ярость, с другой стороны, он оставался спокойным. Если не принимать во внимание торжествующий взгляд, которым она его одарила, глупая девка даже не понимала этого.
Он наблюдал, как она чуть приподняла край сорочки, обнажив теплый низ живота, и удобнее устроилась на его бедрах. Неестественность ситуации разозлила его больше, чем ее нежелание снять с себя одежду. Хочет украсть его ребенка и при этом не собирается обнажиться. Ну что ж, очень скоро она поймет, что обречена на неудачу. Поэтому, чтобы не поддаться чарам ее слишком прекрасных глаз, он зажмурился.
Он был переполнен яростью, она так и кипела в нем. Его единственным желанием было добраться до нее и избить до бесчувствия за то, что она осмелилась совершить с ним такое! Он вспомнил ее слова о том, что ей не нужно помощников для того, чтобы его изнасиловать, которые он воспринял как шутку. Только за одно это он возненавидел ее. Только за одно это он мог бы убить ее. А она еще собиралась и похитить плоть от его плоти. Одно намерение сделать это предопределило ее судьбу.
Только такая глупая шлюха могла думать, что можно изнасиловать мужчину. Не раскрывала бы она рта и просто предложила бы себя ему, она бы получила то, к чему стремилась.
Его тело немедленно отреагировало бы на подобное приглашение, как это едва не случилось, когда он просто увидел ее. А сейчас ему даже не нужно было бороться с собой, чтобы воспротивиться ее намерению, так как его ослепляющая ярость помогала ему не возбуждаться и не проявлять интереса к ее теплому телу.
Она не просто сидела на нем в ожидании чуда. Он чувствовал прикосновение ее рук, правда, другие женщины так его никогда не ласкали. Но когда он понял, что она пытается ввести его мягкую плоть внутрь своего тела, он от удивления открыл глаза. Она с закрытыми глазами, прикусив нижнюю губу, пыталась сконцентрироваться на своем занятии. Он вздрогнул, когда она оцарапала его ногтями, но понял, что она даже не заметила этого.
Ему было интересно, как долго она будет пытаться совершить невозможное. Надолго ее не хватило. Всхлипнув от отчаяния, она, наконец, не глядя ему в глаза, покинула свое место и почти бегом бросилась из комнаты.
Уоррик почувствовал такое глубокое удовлетворение, что ему захотелось закричать от этого. Так легко расстроить ее планы без всякого усилия с его стороны. Он победил, а она проиграла.
Но она вернулась.
Он не думал, что она это сделает. Лицо ее в этот раз пылало и выражало такую решимость, что у него появились первые признаки обеспокоенности, и он был прав. Она медленно скинула с плеч пеньюар, и он соскользнул на пол.
Она медленно скинула с плеч пеньюар, и он соскользнул на пол. Когда она взялась рукой за подол сорочки, он плотно зажмурил глаза.
Ее тихий голос произнес:
— Вы можете сопротивляться мне, сэр, но у меня есть глубокое убеждение, что вам это не принесет никакой пользы. — Даже если бы он мог, он бы ей не ответил, но ему очень захотелось перерезать глотку тому, кто вдохновил ее попробовать еще раз. Он напряженно прислушивался. Легкое прикосновение ее маленькой руки к его груди подтвердило, что она была рядом.
— Вы должны осознать, что я девственница.
Этого он не мог знать, но ее слова произвели на него желаемый эффект, даже несмотря на то что он ей не поверил. Такой же эффект произвела ее рука, медленно скользнувшая с его груди к животу. Он ожидал, что его ярость отвлечет его, но, вопреки его желанию, он чувствовал некоторое смятение от звуков ее голоса.
— В своем неведении я даже и не знала, что вы были не готовы ко встрече со мной, что необходимо вас как-то к этому подвести. Я даже не знала, что эта ваша мягкая плоть должна увеличиться и стать такой же твердой, как и все остальные ваши мышцы. — Произнеся это, она дотронулась до этого места. — Мне трудно поверить в это, но он уже большой. И все же Милдред уверяет, что это не так. Мне очень хочется самой увидеть это странное превращение.
Знала ли она, что ее слова на него действовали так же, как и ее прикосновения? Будь она проклята на вечные времена вместе со своими советниками! На его лбу выступил пот. Он не поддастся этому соблазну.
— Я должна целовать и ласкать вас везде, даже там. Милдред сказала, что только мертвый не отреагирует на это.
Но он начал реагировать. Его мозг кричал от ярости, но плоть оказалась самым худшим из предателей и действовала самостоятельно, зачарованная ее ласками. Он попытался разорвать оковы, затем, обезумев, попробовал сбросить ее руку. Его поведение не возымело на нее никакого действия, и она продолжала стоять рядом с кроватью, крепко сжимая в руке его плоть. Он затих, поняв, что все его движения только помогали ей.
— Я не поверила бы, если бы не увидела этого, — выдохнула она.
В ее голосе послышался благоговейный трепет. Теперь она начала ласкать его, и эта никчемная штука стремилась подчиниться не ему, а ей. Она не могла понять, что его плоть еще не достигла окончательной величины и что он все еще продолжал сопротивляться каждой клеточкой своего существа.
— Я полагаю, что мне не нужно теперь целовать вас.
Неужели в ее голосе послышалось разочарование? О Боже, он больше этого не вынесет. То, что ему казалось невероятным, свершилось. Продолжи она, она бы могла получить все, что хотела. А у него не было надежды на то, что она не продолжит. Когда она взобралась на кровать, он снова стал дергаться, но она обхватила его бедра и придавила их к кровати.
Теперь, когда она обняла его, он почувствовал ее обнаженное тело и прикосновение груди к коже. Все это непроизвольно помогало ей, увеличивая приток крови к его предательской плоти. Поэтому он снова затих в надежде, что он был недостаточно твердым, чтобы войти в нее, и моля Бога о том, чтобы она действительно оказалась девственницей, которая не поймет, в чем дело, и снова потерпит неудачу.
Она передвинулась немного вперед, продолжая крепко обнимать его на тот случай, если он снова попытается сбросить ее. От нарастающего возбуждения Уоррик застонал. Наконец, она удобно уселась на нем. Корень его мужской силы теперь был достаточно твердым, и ей оставалось только направить его в нужную сторону.
Жар, обжигающий жар и влага. Почему она не может быть сухой? Почему она не может…?
Ее вскрик пронзил его, как копье, даже несмотря на то что он знал его причину. Она все еще пыталась сделать так, чтобы он полностью вошел в нее, но этому препятствовала девственная плева. Делала она это очень осторожно и, кроме боли, ничего не испытывала.