Повинуясь внезапному порыву, Флеминг наклонился и поцеловал спутницу в губы, свежие и прохладные. Она в ответ прижалась к нему с неожиданной страстью, потрясшей его и заставившей сердце учащенно забиться. Дика переполнила нежность, никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Все дни, проведенные вдали от Долли, казались ему сейчас пустыми и никчемными, лишенными смысла и радости жизни. Дик смотрел на нее и чувствовал, что в ней заключен весь смысл бытия, она является центром мироздания, без нее мир становится блеклым и одноцветным… Тихо и проникновенно он прошептал:
— Дорогая, я потеряю в этой жизни все, когда уеду от тебя!
На глаза Долли навернулись слезы, не давая вымолвить ни слова. Она быстро отвернулась и стала смотреть на воду.
С носовой части судна донеслись звуки музыки. На рояле играли популярную мелодию Гершвина.
Слишком взволнованные, чтобы выразить переполнявшие их чувства словами, влюбленные стояли, обнявшись, и молча смотрели на окутанные сумраком берега. Из состояния тихого созерцания их вывело судовое радио, во всеуслышание сообщившее, что в ресторане накрыт ужин.
Они спустились на нижнюю палубу, и Долли не смогла удержать восхищенного возгласа при виде банкетного зала в викторианском стиле. Богатая драпировка с золотой бахромой, газовые фонари из белого стекла, льющие мягкий золотистый свет, столы из мореного дуба, покрытые льняными скатертями розового цвета, — все это вызывало ее восторг. И, конечно, на всех столах стояли свежесрезанные цветы в изящных фарфоровых вазах.
К ужину подали сочные ростбифы, картофель, запеченный в фольге, салат из свежих овощей, а завершил трапезу прекрасный кофе с хрустящими, еще горячими рогаликами. После кофе Дик и его дама пересели за столик на двоих.
Официанты в черных брюках, белых рубашках и красных жилетах разносили напитки и сладости. Долли ахнула при виде роскошного клубничного торта, поданного на десерт. Нет, тут не обошлось без вмешательства доброго волшебника. Счастливой путешественнице казалось, что она героиня старой сказки и наслаждается каждой секундой этого волшебного вечера, словно Золушка на королевском балу. И только в дальнем уголке сознания шевелилась мысль, что объяснения Дика по поводу банкета и круиза с членами пригласившей его компании не сочетаются с происходящим вокруг.
Допив кофе с ликером и покончив с изрядным куском клубничного торта, Долли наконец поняла, в чем тут дело. Хотя кое-кто из молодых экстравагантно одетых пассажиров, находящихся в приподнятом расположении духа, махал им приветливо рукой и даже кричал «Привет!», никто возле них не задерживался, не останавливался поболтать, не окликал Флеминга по имени.
Долли как бы невзначай спросила:
— Милый, почему ты не хочешь познакомить меня со своими друзьями и коллегами?
Она давно заметила, что Дик не умеет врать. Он сразу покраснел, в замешательстве обвел взглядом столовую и невнятно пробормотал:
— Я… Что-то никто из знакомых не попадается на глаза.
— Странно, — сказала Долли, ее подозрения превратились в уверенность. — А может, их тут никогда и не было, дорогой?
Но он продолжал упорствовать с ослиным упрямством.
— Компания пригласила больше сотни человек. Неужели ты думаешь, что я знаю всех приглашенных?
Долли усмехнулась:
— Я так не думаю, Дик, да и ты сам в это не веришь.
Незадачливому хитрецу ничего не оставалось, как сдаться. Заглядывая Долли в глаза, он взял ее руки в свои.
— Извини, милая! Но я никак не мог придумать, как тебя вытащить из дома. И мне пришло в голову сочинить историю про компанию и организованный ею круиз… Я, видишь ли, хочу сообщить тебе сегодня нечто совершенно особенное. А для этого вечер не должен походить на будничный.
Сердце Долли на мгновение остановилось, а затем забилось с утроенной силой. Чуть слышно она выдохнула:
— Я слушаю тебя, лгунишка.
— Еще не время. — Он покачал головой. — Попозже.
Долли впилась глазами в лицо Дика, стараясь прочитать его мысли, но лицо это сохраняло полную непроницаемость. Неожиданно ироническая улыбка тронула его губы.
В полном недоумении Долли спросила:
— Что тебя так рассмешило, черепаший профессор?
— Я подумал о Кэрол: вспоминал, как она выглядела в этом цветастом саронге. Разрядилась, словно цирковая лошадка!
Долли лукаво прищурилась.
— А знаешь ли ты, что она вырядилась только ради тебя? Она же без ума от тебя! Неужели ты ничего не замечаешь? И, к моему сожалению, это чувство у нее никак не проходит…
— Не может быть! Ты что-то выдумываешь.
Неужели Долли предполагает, что все это серьезно? Он, конечно, замечал, что девочка кокетничает с ним, и это его забавляло… Сообщение матери поразило и расстроило его сильнее, чем он мог представить.
— Ничего я не выдумываю: уж я-то знаю свою дочь! Кэрол приложила все усилия, чтобы выглядеть точно так же, как участницы программы «Любовь с первого взгляда». Она хочет быть в твоих глазах настоящей женщиной! — Долли подняла на него взгляд и усмехнулась. — Скажи, бездомный странник, приятно быть предметом чьего-нибудь обожания?
— Это сложный вопрос, дорогая, просто так, с налету, и не ответишь. — Он замолчал и, прихлебывая кофе, стал анализировать сложившуюся ситуацию. — Я думаю, ты напрасно волнуешься: Кэрол еще ребенок, у нее это скоро пройдет…
— Девочке четырнадцать лет, Дик, целых четырнадцать! Она, конечно, ребенок, но уже не совсем. Она еще и маленькая женщина…
Господи, подумал Дик, Кэрол по возрасту годится ему в дочери, а уже фактически взрослый человек! Время мчится неумолимо, а он продолжает считать себя таким же, как и в юности. Перед его мысленным взором прошли чередой лица его однокашников. Они начинали самостоятельную жизнь вместе. Вместе учились в школе, в университете, почти одновременно стали работать… Но у всех давно были семьи, прекрасные дома, прочное положение в обществе. У него ничего этого не было. До сих пор его не заботили подобные вопросы. Но сейчас он не успел: Долли давно уже научилась читать в его глазах.
— Тебе не кажется, что жизнь проходит мимо тебя?
— Жизнь пока благосклонна ко мне. И, если уж мы решили откровенно поговорить… — добавил он тихо, — неужели ты никогда не чувствовала, что воспитание детей — тяжелый обременительный труд?
— Никогда! Мне даже ни разу такие мысли в голову не приходили! — решительно возразила Долли, стараясь не думать о том, как все обстоит на самом деле. — У меня есть один секрет, и я готова поделиться им с тобой. Я всегда даю понять своим ребятам, что я на голову умнее их и поэтому командовать парадом буду только я!
Дик посмотрел на нее с недоверием.
— Ты хочешь сказать, они не висят у тебя камнем на шее?
— Камнем?! Вот так сравнение! — возмущенно воскликнула Долли. — Нет, тебе определенно надо завести детей, чтобы наконец убедиться: дети не усложняют жизнь, а придают ей смысл! Я не знаю, что бы я делала, когда умер мой муж, если бы со мной рядом не было моих крох. Страшно подумать, какой пустой и никчемной оказалась бы моя жизнь… Впрочем, я и не представляю ее без них.
Дик неотрывно смотрел на нее. Он не сомневался в том, что Долли говорит искренне. Может, в ее словах есть зерно истины? Что это с ним? Он, кажется, начал сомневаться в правильности своей жизненной позиции? Только этого не хватало!
Корабельный оркестр, обрушивший на них шквал музыки, избавил закоренелого холостяка от необходимости додумать мысль до конца. Дик отодвинул стул и встал.
— Давай поднимемся на палубу, — предложил он.
На палубе неистовствовал оркестр. Звенели струны банджо, выводил головокружительное соло саксофон. Исполнялась мелодия из популярного мюзикла в джазовой аранжировке. Затем полилась сентиментальная и романтическая мелодия «Лунной реки». Дик подвел Долли к освещенной разноцветными огнями танцевальной площадке и галантным жестом пригласил на танец. Она со счастливой улыбкой приняла приглашение, Дик крепко прижал ее к себе, и они поплыли, чуть раскачиваясь в такт мелодии. Долли полностью отдалась танцу. Когда мелодия закончилась, Дик шепнул что-то на ухо дирижеру, и ничего не объясняя своей спутнице, повел ее на корму.
Эта часть корабля была пуста. Только луна и звезды дарили им призрачное сияние. Завороженные колдовством ночи, смотрели они на мерцающую отраженным светом воду. Дик протянул Долли руку, словно приглашая на танец, и заключил ее в объятия, прижавшись щекой к волосам. Долли почувствовала что слабеет… Легкая дрожь прокатилась по телу. Она замерла в ожидании, и тут раздались первые аккорды «Голубого блюза». Это наша песня! — пронеслось у нее в сознании.
— Наша песня, — словно эхо, отозвался Дик, касаясь губами мочки ее уха.
Лаская ее своим дыханием, он стал напевать слова, полные любви и нежности.
— Дорогой, ты хотел сообщить мне что-то очень важное, может, это время уже наступило?
Он посмотрел на нее восхищенным взглядом и покачал головой в такт музыке.
— Нет, Зеленая Веточка, еще не время.
Дик вел ее в танце, крепче и крепче прижимая к себе. Они танцевали, не замечая бегущего времени, а между тем круиз подходил к концу. Напоследок оркестр грянул бравурный марш, публика веселилась от души. На этой триумфальной ноте завершилось путешествие, и «Барбадос» пришвартовался к пристани Саванны.
Когда они поднялись на веранду, Дик не стал провожать хозяйку до дверей, а сразу усадил на качели. Сердце Долли тревожно забилось: весь вечер она ждала обещанных слов Дика и вот сейчас… Неожиданно ей стало страшно: а вдруг он скажет совсем не то, что она так жаждет услышать…
Низкий глубокий голос Дика зазвучал нежно, словно прикосновение кисточки из лебяжьего пуха к щеке.
— Долли, милая, ты знаешь, как я тебя люблю, как мне будет тяжело переносить разлуку с тобой. — Он замолчал, пытаясь справиться с захлестнувшими его чувствами. — И все-таки я должен сказать. Моя работа на острове завершена. Мне пора уезжать. Я скоро покину тебя, моя Зеленая Веточка.
Долли долго молчала, не в силах осознать смысл сказанного. Он собирается покинуть ее?
Он уезжает с Кораллового острова?! Не может быть! Тут что-то не так! Когда она наконец заговорила, то не узнала собственного голоса.
— Но ты ведь можешь остаться, не так ли?
Нерешительно Дик кивнул в ответ.
— Компания предлагала мне остаться и возглавить проект спасения черепах и некоторые другие программы. Но я прирожденный бродяга, дорогая! — губы его сложились в горькую усмешку. — Меня манит дорога…
Волна горького разочарования захлестнула ее. Долли чувствовала, что тонет, ей не хватало воздуха, легкие судорожно сжимались… Наконец она все поняла. Но как он мог?! Она сознавала, что Дик ничего не обещал ей, и все же чувствовала себя обманутой. Как он посмел сначала сказать, как много значит она для него, а потом запросто вычеркнуть ее из своей жизни?! Внезапная вспышка гнева ослепила Долли. Она вскочила на ноги, сжала кулаки так, что хрустнули суставы, и низким хриплым голосом сказала:
— Так чего же стоят слова о том, что я дорога тебе?! Если бы это было так, ты бы никогда не уехал! Ведь ты же сам говорил, что наш район объявлен заповедником по развитию программ сохранения дикой природы. Для тебя бы в Джорджии хватило работы на всю оставшуюся жизнь! И разве не ты сокрушался, что у тебя никогда не было своего дома? Ты мог обрести его здесь, на Коралловом острове…
В голосе ее все-таки зазвенели слезы. Реакция Долли на его сообщение ошеломила Дика. Глядя на нее с удивлением, он осевшим голосом произнес:
— Дорогая, ты не понимаешь меня! Мой дом — весь мир, и самое главное — превыше всего я ценю свободу!