Подойдя к окну, Дик увидел почтовый фургон. Пакет с воскресными газетами вылетел из окна фургона и с шумом, который он принял за звук выстрела, шлепнулся на дорожку из ракушечника. Дик усмехнулся. Неспешное чтение свежей газеты за утренним кофе было одним из его любимых удовольствий. Сейчас он возьмет в руки пахнущий свежей типографской краской листок и окунется в мир новостей, больших и малых, почувствует себя сопричастным жизни всей планеты. А пока он не торопясь примет душ. Сегодня воскресенье — идти никуда не надо, можно побаловать себя и не бриться.
После душа Дик заглянул на кухню и поставил воду для кофе. Сейчас наконец он примется за «Саванна Ньюс» и «Почтовый Курьер»… Не потрудившись накинуть что-нибудь поверх красной в белую полоску пижамы, он вышел на улицу за пакетом. Пакета не было!
— Что за черт! — прошептал он, в недоумении озираясь по сторонам.
Дик посмотрел в сторону коттеджей, расположенных южнее, и у него даже температура поднялась от возмущения. Аккуратные пакеты с почтой лежали возле каждого дома, только его пакет пропал! Утро было безнадежно испорчено, но он догадывался, где искать виновников. Вне себя от досады, Дик решительно направился к дому Долли. Он в одно мгновение пересек веранду и забарабанил кулаком в дверь. Едва сдерживая гнев, сжав зубы и раздувая ноздри, он ждал, когда ему откроют. Слышно было, что в доме встали. Наверное, уже читают мою газету! — со злой враждебностью подумал Дик и еще раз постучал в дверь. Из-за двери послышался тоненький голосок:
— Кто там?
Дик поднялся на цыпочки и заглянул в окошко над входной дверью. За ней стояла младшая дочка Долли. Постаравшись говорить поласковей, он ответил:
— Это я, Дик Флеминг, ваш сосед. Вы со мной вчера познакомились. Мне можно войти?
— Мама не разрешает мне пускать в дом чужих.
Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не напугать ребенка, он попросил:
— Позови, пожалуйста, маму.
Долли, услышав разговор, подошла к двери, одетая в легкую цветную пижаму. Меньше всего она ожидала увидеть Дика, но не могла не улыбнуться: уж очень забавно он выглядел с горящими глазами и в одной пижаме.
— Что случилось, Дик?
Было страшно глупо стоять в таком виде у нее на пороге, и он попросил:
— Можно войти?
Вот это да! — подумала Долли. Неужели ему уже безразлично, есть у нее дети или нет, если с утра пораньше в одной пижаме он прибежал полюбоваться на нее? Невероятно! Смутная надежда шевельнулась в душе Долли. Во всяком случае, не оставлять же его за дверью!
— Со мной произошла маленькая загадочная история, — сказал он, ступив за порог.
От его присутствия неожиданное тепло разлилось по ее телу, но Долли взяла себя в руки и как можно беззаботнее спросила:
— Да? Что же с тобой произошло? Я — вся внимание.
Дик остановился посреди холла, подбоченился и тоном учителя, заставшего ученика на месте преступления, сказал:
— У меня пропали газеты. Вы их случайно не видели?
Какое разочарование! Вовсе не сумасшедшая страсть привела Дика на ее порог. Он просто не может найти свои газеты. Ко всему прочему у него, оказывается, еще и вздорный характер! Долли прикусила губу и спросила запальчиво:
— Почему я должна искать твои дурацкие газеты? Нечего разбрасывать их где придется!
— Я не прошу искать мои газеты. Я найду их сам. Я спрашиваю, не попадались ли они вам на глаза?
— Нет, я их не видела.
Дик посмотрел через ее плечо, обвел взглядом холл, заглянул на кухню, откуда доносился аппетитный запах кофе и жареной корейки и слышались детские голоса. Наверняка там и его газеты! Впрочем, теперь они уже были ему не нужны. Он любил читать новенький экземпляр, газета, побывавшая в чужих руках, теряла в его глазах всю свою привлекательность. С двусмысленной улыбкой он спросил:
— Не дадите ли вы мне почитать вашу газету после того, как сами прочтете?
Долли с сожалением покачала головой.
— Простите, но я уже пару месяцев, как отказалась от подписки. Некогда читать.
Дик удивленно поднял брови.
— Как тебя может не интересовать, что творится в мире? На черепашьих островах в Красном море, например?
Долли безумно раздражал его менторский тон. И столько ярости из-за пустяков! Подумаешь — пропали газеты!
— Конечно, если живешь на черепашьих островах, ты должен знать, что там происходит, но если я живу здесь, какое мне дело до того, что творится у берегов Египта!
Но Дик, лишившийся газет, выглядел таким несчастным, что Долли сразу пожалела о своей резкости. Ей даже захотелось обнять и приласкать его, как обиженного ребенка. От него так вкусно пахло зубной пастой и еще чем-то неуловимым! Долли уже забыла, каково жить под одной крышей с мужчиной. А Дик был настоящим мужчиной, даже в этой нелепой вспышке гнева было что-то мужское и одновременно беззащитное… Долли почувствовала, что ей трудно рядом с ним оставаться спокойной. Разум ее слабел, тело таяло в сладкой истоме. Рассердившись на себя за это, она отступила на пару шагов, чтобы оказаться от него на безопасном расстоянии.
— Кстати, Дик, когда ты искал свою газету, тебе не попадался на глаза Ральф?
— Нет, — язвительно ответил Дик, — не хочешь ли ты сказать, что он ушел из дома и захватил твою кредитную карточку?
Выглянув из-за спины матери, Китти тихо сказала:
— Я знаю, где Ральф.
— Где, дорогая?
— В гостиной.
Долли вздохнула. Денек будет жарким, раз собака с утра ищет прохлады в гостиной.
Она пошла в затемненную гостиную, гость последовал за ней. Подойдя к окну, хозяйка подняла шторы. Яркий солнечный свет ворвался в комнату. Несколько секунд стояла мертвая тишина, которую прервал гневный вопль Дика:
— Вот как, оказывается, развлекается этот подлый зверь! Ничего не скажешь!
Дороти испуганно вскрикнула. По всей комнате были разбросаны листочки воскресных газет. На одной из них благодушно возлежал Ральф. В ответ на яростную тираду любителя газет пес поднялся со своего ложа, подошел и стал лизать ему руку.
Китти подняла на Дика свои ясные глазки:
— Ральф думает, что газета — его игрушка. Он любит растаскивать ее по комнате. Раньше нам всегда приходилось отбирать у него газету до того, как…
С тихой безнадежностью Дик прервал девочку.
— Я вижу.
Он еще раз обвел взглядом комнату — книжные шкафы под самый потолок, тахту, накрытую желто-голубым пледом, кушетку с горкой разноцветных подушек, желтые нарциссы в голубой вазочке на кофейном столике. Комната при иных обстоятельствах могла бы показаться очень уютной, сюда, наверное, очень приятно возвращаться после трудового дня… А я, пожалуй, хотел бы приходить сюда как домой, неожиданно подумал Дик. Он не мог понять, что с ним творится, и только махнул рукой в ответ на попытки Долли объяснить, что Ральф притащил газету к ним по ошибке, следуя давней традиции.
— Как бы там ни было, газеты у меня нет, — процедил гость сквозь зубы, не желая сдаваться.
Хозяйке стало обидно за своего пса. Надо было что-то сказать в его защиту.
— Дик, послушай, Ральф — всего лишь охотничья собака. Он нашел добычу и принес ее в дом. И что плохого в том, что пес слегка вознаградил себя за труды?
— Очень умно! Полагаю, ты скоро научишь его читать, — ядовито парировал остряк.
Не обращая внимания на его колкости и стараясь перевести все в шутку, Дороти, улыбаясь, сказала:
— А что? Об этом стоит подумать! По крайней мере, мне есть теперь, над чем поработать.
Дик, бросив на нее уничтожающий взгляд, принялся собирать раскиданные по полу листы.
— К оружию, друзья! — неожиданно воскликнула Долли и хлопнула в ладоши.
Послышался дружный топот ног, и в комнату влетели Клод и Кэрол. Клод в одних по колено отрезанных джинсах остановился посреди комнаты.
— Ну и ну! У нас гости!
Кэрол в голубой пижаме словно завороженная смотрела на Дика.
— Что же вы стоите? А ну-ка, быстро соберите газеты! И не перепутайте разделы!
— Угу, финансы с комиксами, — сострил Клод.
— Чур, мне моду! — воскликнула Кэрол.
Листы удалось собрать все, но разложить их по разделам оказалось не таким простым делом. Дик хмыкнул, обнаружив спортивные новости посреди раздела «В мире бизнеса», а статью по экономике между «Нашим садом» и «Кулинарией». Язвительное замечание готово было сорваться с его губ, но Долли виновато улыбнулась ему, и вся его желчь иссякла. Дик вдруг понял истинную причину своего раздражения: его бесило, что вместе с газетой он не может забрать с собой Долли… Готовая разразиться гроза прошла мимо.
Хозяйка видела, что настроение у соседа далеко не воскресное. Решив, что только из-за газеты он не мог прийти в столь дурное расположение духа, она предположила, что тот голоден. Долли стало жалко некормленого холостяка, и она предложила ему позавтракать с ними.
Это неожиданное предложение оказало неотразимое действие на Кэрол, которая всего полчаса назад наотрез отказалась готовить оладьи, хотя ее об этом слезно упрашивал брат. Она вдруг улыбнулась, как кинозвезда, и сообщила:
— Я пошла готовить блинчики.
Дик посмотрел на мать семейства, потом перевел взгляд на Кэрол — старшую дочь. Он уже собирался сообщить, что вообще не имеет привычки завтракать и хочет только одного — поскорее прийти к себе и прочесть газету… Но неожиданно для себя обнаружил, что ему вовсе не хочется домой. Осознав это, Дик облегченно улыбнулся, и улыбка его была прежней — открытой и доверчивой.
— От такого предложения я не в силах отказаться.
Слава богу! — подумала Долли. Пусть Дик не стал героем ее романа: дети и собака никак не вписывались в уклад его жизни… Но он оставался соседом, а с соседями надо дружить.
Сидя за круглым столом на кухне, обставленной в фольклорном стиле, они с удовольствием поглощали румяные оладьи — коронное блюдо Кэрол. Гость от души наслаждался вкусной едой, подкладывая себе еще и еще. Клод, прищурившись, наблюдал за взрослыми.
— Наверное, вы питались одними ягодами и рыбой, когда жили на своем необитаемом острове?
Долли едва не подавилась.
— Клод, милый, разве ты не понимаешь, что вежливый гость всегда ест достаточно много — просто чтобы сделать приятное хозяйке. И Кэрол, должно быть, очень рада, что ее блюда имеют успех. А вот смотреть, кто сколько съел, — не очень-то вежливо!
Дик, не донеся вилку до рта, произнес с жаром:
— О, вежливость тут ни при чем! Все в самом деле приготовлено восхитительно: и бекон, и яйца, и оладьи, и кофе.
А ваша мамочка всего чудесней, добавил он уже про себя.
Даже если бы Дик объяснился ей в любви, Кэрол не чувствовала бы себя счастливее.
Какое-то время все шло прекрасно. Даже слишком гладко, отметила про себя Долли. Дети быстро освоились и болтали без умолку, ей одной было не по себе. Долли не могла спокойно смотреть на мускулистую грудь и сильные руки Дика. Слишком ярки были воспоминания о тех упоительных днях, которые они провели вместе… Ну, с этим-то она как-нибудь справится. Если бы только он не смотрел на нее вот так — восхищенно и горячо…
А гость и в самом деле не мог отвести взгляда от Долли — от ее нежной шеи, маленькой крепкой груди, которую он ласкал еще совсем недавно. Дик чувствовал, что в нем опять поднимается волна желания, и ничего не мог с собой поделать. Словно прочитав его мысли, мать семейства взглянула ему в глаза и залилась румянцем. Надеюсь, хоть дети ничего не замечают, в смятении подумала она.