– А твоя работа? Наверняка найдутся люди, которых возмутит беременность незамужнего библиотекаря.
– Ты ведь знаешь, библиотека была построена Энгусом Смитом, а управляет ею опекунская комиссия. Единственные люди, которые способны уволить меня, – члены этой комиссии. Дочь одного из них сейчас живет с человеком, с. которым не состоит в браке, а от сына другого забеременела девушка, в то время, как он был помолвлен с другой. – Она взглянула в глаза Доку. – Помнишь, как волновались все мы, когда этот парень уже женился, а его вторая подруга все надеялась, что она не беременна? – Она пожала плечами. – К тому же меня могут уволить только за пренебрежение обязанностями или за непристойное поведение. Что касается обязанностей, то я всегда помнила о них, а медицинскую процедуру вряд ли можно назвать непристойным поведением.
– Люди способны назвать ее как угодно, – заметил Док.
Селина сжала губы.
– Не может быть, чтобы все жители нашего города были так злы. Вспомни, что случилось с Эмили Сейер, – родственники отказались от нее, но нашлись люди, которые помогают ей до сих пор.
Док покачал головой.
– Вижу, ты все предусмотрела, и все-таки подумай еще раз. – Подчеркивая свою просьбу выразительными жестами, он добавил: – Поговори с дедушкой и бабушкой, с тетей Адель, а затем возвращайся ко мне. Если ты действительно этого хочешь, я сам помогу тебе. Но все же лучше бы ты передумала.
Селина прочла на его лице беспокойство.
– Знаю, ты боишься за меня, – сказала она. – Я обязательно поговорю с бабушкой и тетей, но не передумаю ни за что. – Она просительно взглянула на врача. – Я так одинока, Док. Я хочу ребенка – чтобы любить его и жить ради него.
– Пообещай, что поговоришь с родными, – еще раз повторил врач, повелительно двигая руками.
Селина жестом остановила его.
– Хорошо, хорошо – я поговорю с ними. Обещаю.
Селина сидела в качалке на веранде, вытянув ноги и положив их на перила, устремив невидящие глаза в сторону улицы. Она не помнила, чтобы когда-нибудь прежде чувствовала такую опустошенность. За этот день она успела повидать всех четырех дедушек и бабушек и тетю Адель, каждый из них пытался отговорить ее. Однако все сказали, что останутся на ее стороне, каким бы ни было решение Селины. Но Селина поняла, что ее беременность будет тяжким испытанием для стариков. Тетя Адель перенесет ее лучше, но даже для нее станут ударом неодобрительные перешептывания за спиной Селины. Ей не хотелось причинять родным боль, доставлять им неудобство, однако они не могли понять, насколько одинокой она чувствовала себя.
Селина заметила идущего по тротуару мужчину. Это был Рид Прескотт.
Рид не верил, что когда-нибудь вновь окажется у порога Селины Уорли. Но они с Доком собирались вести врачебную практику в городе сообща – точно так, как объясняли каждому из пациентов. Они обсуждали все случаи заболеваний, каждый прием, с таким расчетом, чтобы после отъезда Рида Док мог продолжать наблюдать его пациентов, а Рид в свою очередь мог заниматься пациентами Дока. Особенно важно было решать сообща необычные или сложные случаи. И потому за ужином Док рассказал Риду о просьбе Селины и попросил переубедить ее.
– Если уж Док не смог отговорить ее, не знаю, что получится у меня, – пробормотал Рид. И тем не менее он решил попытаться. – Добрый вечер, – поздоровался он жестами, открывая белую решетчатую калитку и направляясь по дорожке к дому.
Селине не пришлось догадываться о цели его прихода, она сразу поняла, что Рида прислал Док.
– Смотря для кого, – ответила она. – Впрочем, если говорить о погоде, то тут вы правы.
Остановившись на верхней ступеньке крыльца, Рид прислонился к ближайшему столбу, поддерживающему крышу веранды, и оглядел Селину.
– Тяжкий выдался денек? – спросил он, уже зная ответ по осунувшемуся лицу Селины.
Она пожала плечами.
– Пожалуй.
Рид не знал, как объяснить свой неожиданный визит, но вдруг решился сказать прямо:
– Мы с Доком объясняем пациентам, что всех мы наблюдаем вместе. Он рассказал мне о вашей просьбе.
Селина нахмурилась.
– И, полагаю, вы ее не одобряете.
– Думаю, вы избрали не самый легкий путь, – медленно ответил он, пользуясь языком жестов.
– В жизни немало трудных путей.
Рид усмехнулся.
– А я и не подозревал, что вы – настоящий стоик.
На вкус Селины, Рида Прескотта нельзя было назвать привлекательным мужчиной. Его лицо было правильным, но грубоватым, резкие черты создавали впечатление чрезмерной суровости. Но! Когда он улыбался, лицо смягчалось, и Селина была готова признать, что доктор недурен собой. «Я устала сильнее, чем думала», решила она, отводя взгляд.
Рид заметил, как Селина отвернулась – по-видимому, она не желала говорить с ним. Его тоже не радовал этот визит. Но он пообещал Доку, что попытается вбить в голову Селины хоть толику здравого смысла. Рид уже признал, что ему было бы больно видеть, как Селина совершает ошибку, которая может причинить ей немало неприятностей. Склонившись, он коснулся ее плеча, чтобы обратить на себя внимание.
Селина обернулась, едва почувствовав обжигающее прикосновение его руки.
– А вы не думали о том, что было бы лучше прежде всего найти себе мужа? – показал он жестами.
Точно такой же вопрос задавали Селине все родственники, один за другим. Им она могла просто объяснить, что ни один мужчина в Смитсшире ее не интересует. Но теперь ее терпению пришел конец. Селина решила, что разыгрывать скромность ни к чему.
– Не знаю почему – может, из-за моей глухоты, – но мужчины, которые решаются ухаживать за мной, делятся на две категории: первые не дают мне и шагу ступить самой, а вторые ведут себя так, словно я должна быть безмерно благодарна за каждую подаренную мне минуту. У меня нет ни малейшего желания связываться ни с одним из них. – У нее затвердело лицо. – Если бы я могла, – объяснила она, энергично двигая руками, – я обзавелась бы ребенком без помощи мужчин, но, поскольку мужчина – единственное существо, которое способно удовлетворить мое желание, я решилась воспользоваться самым лучшим из способов.
У Рида мелькнула мысль, что он никогда еще не видел подобной решительности у женщины.
– Добрый вечер – послышался женский голос.
Рид повернулся к улице.
– Добрый вечер, – ответил он.
Селина увидела, что Рид обернулся, и стала искать причину. Джулия и Пол Джонсон совершали ежевечернюю прогулку. Увидев, что Селина смотрит в их сторону, Джулия замахала рукой и широко заулыбалась. Селина заставила себя улыбнуться и помахать в ответ. Но едва она повернулась к Риду Прескотту, улыбка погасла. Сказав этому человеку больше, чем хотела, она ощущала смущение и мечтала, чтобы Рид поскорее ушел.
– Ради собственной репутации вам следовало бы уйти, – заметила она.
Рид вопросительно взглянул на нее.
– При чем здесь моя репутация?
– Два вечера подряд Джонсоны видят вас здесь, – объяснила Селина. – Такие новости в нашем городе разносятся быстро. Мне уже пришлось объяснять Гленде, что вчера вечером вы заходили сюда по делу, однако, если я объясню так же и ваш сегодняшний визит, она мне не поверит. Как только о моей беременности станет известно, отцом ребенка сочтут вас.
Рид понял, что это была бы катастрофа. Он не желал, чтобы о его поведении ходили слухи, это могло положить конец всей карьере. Кроме того, он не видел причин продолжать разговор. Селина Уорли явно приняла решение, и здесь уж он ничем не мог помочь.
– Надеюсь, вы все-таки подумаете, прежде чем окончательно решить, – напомнил он, попрощался и ушел.
Когда Рид вышел за калитку, одиночество, постепенно усиливающееся за последние месяцы, захватило Селину с новой силой.
– Я уже достаточно подумала об этом, – пробормотала она с ожесточением и нахмурилась.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий вечер Селина сидела в одном из двух больших кресел с высокими спинками в гостиной Дока. В полдень Док заходил к ней в библиотеку и пригласил к себе на ужин, в сущности, это был скорее приказ, нежели приглашение. Но Селина охотно приняла его. Бабушки, дедушки и тетя Адель в этот день еще до завтрака начали осаждать ее дом, и Селина опасалась, что предстоящим вечером все они вновь станут уговаривать ее передумать.
Придя к Доку, Селина обнаружила, что Рид Прескотт не ждал ее. Когда он отворил дверь, на его лице появилось искреннее изумление.
Как только экономка Дока, Дорин Трои, приготовила ужин и накрыла на стол, Док отпустил ее домой и уселся рядом с Селиной. За ужином Рид делал вялые попытки поддержать разговор, недоумевая, что задумал Док.
Ужин двигался к концу, и постепенно беспокойство Селины нарастало. Она старалась не смотреть ни на Дока, который пристально разглядывал ее, ни на Рида, который из вежливости не поднимал глаз от тарелки.
Но наконец, ужин был закончен, и Рид уселся в кресло рядом с Селиной. Док встал перед ними и обвел обоих решительным взглядом.
– Я хотел поговорить с вами – с обоими, – начал Док, внезапно нарушив молчание, возникшее с тех пор, как они перешли в гостиную, а Селина и Рид заняли предложенные хозяином кресла. Повернувшись лицом к Селине и сопровождая свою речь жестами, Док продолжал: – Я много размышлял о твоей просьбе. Сегодня у меня успели побывать обе твои бабушки и тетя Адель, с обоими дедушками я разговаривал по телефону. Несмотря на наши опасения, что ты вскоре пожалеешь о своем решении, ты, по-видимому, не собираешься его менять.
Селина кивнула.
Док потряс головой, словно услышал явную глупость. Затем, все с таким же мрачным лицом, он повернулся к Риду. Продолжая жестикулировать, чтобы Селина могла его понять, он сказал:
– Когда мы с Брайаном Смитом говорили о том, что городу нужен новый врач, он ясно дал мне понять, что желает видеть солидного человека – предпочтительно семейного. Он был недоволен, когда я пригласил тебя сюда на испытательный срок. Но я напомнил Смиту, что тебе всего тридцать лет, что прежде все свое время ты посвящал учебе и именно потому стал неплохим врачом. Я убедил его, что тебе просто не хватило времени найти жену. Кроме того, я намекнул, что ты осядешь в нашем городе гораздо крепче, если женишься на ком-нибудь из местных девушек. Однако со времени твоего приезда я не раз заводил разговор о женитьбе, и ты ясно дал мне понять: это развлечение не для тебя. Возникла нешуточная проблема. Мне казалось, что твои знания и опыт помогут убедить Брайана, заставить его переменить мнение о том, что новый врач должен быть непременно женатым. Но он остался непоколебим. Разумеется, ты в любой момент можешь начать самостоятельную практику, но для этого тебе придется покупать собственную аппаратуру, искать помещение для кабинета. К тому же твоими пациентами окажутся только жители окрестных ферм, а их совсем немного. Тебе понадобится добрый десяток лет, чтобы расплатиться с долгами.
– Тогда, догадываюсь, мне лучше всего собрать вещички и убраться отсюда, – резко ответил Рид. – Нет никакого смысла терять свое и ваше время.
Селина не поняла, что ответил Рид, он обращался к Доку. Но, судя по выражению его лица, она была уверена: Рид дал Доку понять, что не позволит кому-либо другому решать, как ему строить свою жизнь.
– Подожди, – приказал Док, когда Рид начал подниматься, очевидно намереваясь начать сборы немедленно. – Я еще не закончил.
Опустившись в кресло, Рид враждебно оглядел старого врача. Смысл всей его речи дошел до него, но Рид не мог поверить, что Док отважится предложить ему столь смехотворное решение. И все же…
– Насколько я вижу, вы оба оказались в затруднительном положении, – продолжал. Док, вновь поворачиваясь к Селине, чтобы она лучше понимала его слова. – Вы можете помочь друг другу – если поженитесь. В таком случае у тебя, Селина, будет муж, и это избавит твоих родственников от лишнего беспокойства. К тому же, – он прищурился, – ты забываешь о будущем ребенке: иметь отца из плоти и крови для него или для нее будет лучше, чем для тебя объяснять, что ребенок появился, по сути дела, из пробирки. – Док взглянул на Рида. – А у тебя будет жена, которая привяжет тебя к нашему городу. Подписывая контракт со Смитом, ты сможешь настоять на длительном сроке аренды – скажем, не менее двадцати лет, чтобы ты чувствовал себя спокойнее. В этом случае, даже если брак окажется неудачным, у тебя хватит времени, чтобы развернуть солидную практику и откладывать деньги, а затем обзавестись собственным оборудованием, если Смиты найдут другого врача.