Он криво усмехнулся:
— Падший?
— На тебе, Раф, никогда не было написано: «Хороший мальчик». И ты знаешь это.
— По правде говоря, на мне написано: «Никогда не оглядывайся».
— Поверь, — буркнула она, — этого я не забуду.
— Потанцуй со мной.
Симона посмотрела на него чуть ли не с испугом:
— Мы окажемся слишком близко друг к другу. А ты ведь знаешь, к чему это приводит…
— Не волнуйся. Я буду хорошо себя вести.
Она позволила ему обнять себя, однако была очень сдержанна. Вокруг них были люди, с которыми Симона работала весь вечер, и ей не хотелось испортить свою работу. Они танцевали друг с другом, как добрые старые знакомые, избегая страстных взглядов, глубоко спрятав снедающее их желание.
Габриель смотрела на них с улыбкой. Люк бросил на сестру предупреждающий взгляд. «Будь осторожней, — взывал он, — помни, к чему это однажды привело».
Симона никогда этого не забывала. Ни боли. Ни наслаждения.
Ее рука покоилась на слегка шероховатой ладони Рафа. На своей спине она ощущала его руку, не позволяющую себе никаких вольностей. Только когда танец закончился, он обозначил легкий намек на продолжающуюся борьбу: перед тем, как отпустить ее руку, его пальцы едва заметно скользнули по внутренней стороне запястья Симоны. Эта маленькая ласка пробудила к жизни все ее чувства.
Черт возьми, как он был хорош, когда вел себя плохо!
* * *
Новобрачные ушли в середине ночи. Рафаэль снял номер в гостинице и уступил свой дом Люку и Габриель, чтобы дать им возможность побыть вдвоем. Теперь ему предстояло проводить гостей.
Раф стоял возле дверей, желая всем доброго пути. Рядом с ним была Симона. Это оказалось серьезным испытанием для его добродетели и силы воли. Наконец не осталось почти никого, кроме нескольких парочек в баре. Рафаэль собирался и их выпроводить в скором времени.
И остаться наедине с Симоной.
Она стояла на ступеньках, свет, падающий из окон, превратил ее платье в сияющий золотой покров.
— Это еще не все, — заметила Симона.
Говорит ли она о приеме, или об их отношениях, или о перемирии, на которое он согласился, об этом можно только догадываться. Но все равно она права по всем пунктам.
— Я знаю, — согласился Раф угрюмо.
Интересно, станет ли она сопротивляться, если он протянет руку и увлечет ее в темноту? Подставит ли свои губы для поцелуя? Он тщетно пытался стереть память о ее губах и о том, что они могли творить. Такие чуткие, умелые губы.
Глаза Симоны потемнели, и Рафаэль понял, что она готова начать игру. Ей не следует этого делать. Ох, не следует.
— Тебе лучше вернуться в зал, — пробормотал он.
— Ты имеешь в виду, что мне следует вернуться, прежде чем я совершу какую-нибудь глупость?
— Да.
Мгновенно приблизившись, она легко сжала зубами его нижнюю губу. Для Рафа это было все равно что медленная агония.
Прошла секунда… или минута, прежде чем он снова смог сделать вдох, — его самообладание утекало, как песок сквозь пальцы, и чем отчаяннее он пытался удержать себя в руках, тем меньше ему это удавалось.
— Уходи. Сейчас же. — Его слова заставили ее отшатнуться.
— Не думай, что я не буду повторять свое приглашение, — не сдавалась Симона.
Глухое рычание чуть не вырвалось из его горла. Повернувшись на каблуках, Рафаэль ушел.
Проводив последних гостей, Симона взяла свою сумочку и направилась на кухню, собираясь поблагодарить поваров и официантов. К тому же у нее было намерение ускользнуть потом через заднюю дверь. Однако шеф-повар настаивал, чтобы два официанта проводили ее.
— Мой номер в двухстах метрах отсюда, — запротестовала она. — Я что, могу потеряться?
— Уже темно, — возразил шеф. — Вам нужен провожатый. И если вас не устраивают официанты, кто-нибудь разыщет Рафаэля.
— Это затея Иниго? Он все подстроил? — Симона обвела всех подозрительным взглядом.
— Строить планы не по его части. Иниго не стратег, он — тактик. — Шеф-повар улыбнулся, продемонстрировав при этом двойной подбородок. — А вот и он сам, ведет ваш эскорт в бабочке.
— Иниго твердит, что я должен проводить тебя через сад, — сказал Рафаэль.
— Уже темно, — кивнул главный менеджер.
— И очень поздно, — добавил шеф-повар. — Никогда не знаешь, на что можно наткнуться в саду в такой час. Дикие животные… Пауки…
— Нет, мы просто не можем отпустить вас одну, — заявил Иниго. — Разве вы не читали Агату Кристи? К счастью, Рафаэль тоже уходит. Неужели вы не обратили внимания, как чудесно он сегодня выглядит?
Рафаэль поморщился. Симона не смогла сдержать улыбку:
— Просто бесподобно.
— Какой разворот плеч, — продолжал Иниго, глядя на Рафа восхищенными глазами. — Какая осанка! Какое благородное лицо!
— Ладно, пошли, — буркнул тот.
— Подождите! — замахал руками Иниго, лихорадочно изучая коллекцию десертных ликеров на полке. — Ага. Вот. — Он протянул Рафаэлю бутылку. — Стаканчик на ночь.
— Неплохой выбор, — одобрил повар. — Хотя я мог бы предложить что-нибудь из коньяков.
— Тут есть укромный уголок — как раз на полдороге к гостинице… — начал Иниго.
— Пошли! — скомандовал Рафаэль, и Симона послушно зашагала к двери.
Их проводил дружный хор, желающий спокойной ночи. На улице было свежо и влажно.
— Тебе вовсе не обязательно было… — заметила она.
— Хватит! Не желаю ничего слушать.
Симона помолчала, стараясь найти более подходящую тему для разговора.
— Ты уже связался с Этьеном де Морсе? — спросила она.
— Мне пришлось отменить приглашение. Габриель ни за что на свете не хотела видеть его здесь.
— Правда? — изумилась Симона. — Она объяснила почему?
— Нет. — Рафаэль взъерошил волосы. — По крайней мере, ничего, что имело бы хоть какой-нибудь смысл. Я встречаюсь с ним в Сиднее завтра. Надеюсь, мне все же удастся найти ответ на этот вопрос.
Симона задумчиво пожевала нижнюю губу.
— А ты у Люка спрашивал?
— Нет.
— Это было бы не лишним.
— Сама понимаешь, он думал совсем о другом.
— Ну, все же у него нашлось время и заняться вином, и перегнать скот.
— Это верно.
Симона приподняла подол платья, чтобы уберечь его от вечерней росы.
— Принцесса… — проворчал Рафаэль.
— Причем довольно практичная.
— Тебе идет. Платье. Цвет. То, что ты сделала с волосами.
— Можно считать это комплиментом?
— Пожалуй. — Рафаэль посмотрел на нее.
— Спасибо.
Он отвел глаза в сторону.
— До сегодняшнего вечера я никогда по-настоящему не понимал, что слишком от многого просил тебя отказаться ради меня, — сказал он, когда они прошли еще немного.
— Ты имеешь в виду мое положение в обществе? — Симона знала, на что она идет, продолжая этот разговор. Они снова могли поссориться. Шанс закончить все миром был ничтожно мал. Но она все равно продолжила: — Я бы рассталась со всем этим ради тебя, Рафаэль. Но у меня были еще мой отец и Люк. Я не могла их бросить. Они нуждались во мне.
— Больше, чем я?
«Ну вот, этого ты и добивалась», — мрачно подумала молодая женщина.
— Тебе нужно было избавиться от пут, что привязывали тебя к Кавернесу, — вздохнула она. — Ты желал проложить свой собственный путь и сделал это. А что могу предложить тебе я, Раф? Скажи. Я неразрывно связана с Кавернесом — местом, куда ты не собираешься возвращаться. И пожалуй, это все.
— Ты себя недооцениваешь.
— Возможно. Но тогда мне было всего восемнадцать лет, Рафаэль. Я растерялась. Ты был моим сердцем, Кавернес — моим домом. А еще был мой долг перед империей Дювалье. Тяжелый выбор. Правильно или нет, но я решила остаться. А ты решил уехать.
— Мне пришлось уехать.
— Да… Жозе… Я помню, как она с тобой обращалась… Ты и так долго откладывал отъезд, чтобы защищать Габриель. Я всегда знала, что ты уедешь, и не винила тебя за это.
— А я винил тебя. Черт, я винил тебя за все! Только это и поддерживало меня, когда я остался в одиночестве.
— Рада это слышать, — тихо сказала она.
Его губы скривились.
— Я не представляю, куда меня это заведет, Симона. И не знаю, чего я хочу от тебя.
— Знаешь, что я подумала, когда Габриель сказала, что свадьба состоится в Австралии и ты будешь свидетелем Люка? Наконец-то я смогу извиниться перед тобой и двинуться дальше. Мне необходимо перестать все время думать о тебе. Мне необходимо перестать сравнивать с тобой каждого мужчину.
Они подошли к дверям ее номера, выходящего в сад. Рафаэль прислонился к стене.
— Ну и как, получилось у тебя? — спросил он, пристально глядя на нее.
— Пожалуй, теперь у меня появились кое-какие идеи. — К несчастью, они по-прежнему связаны с ним. — Пойдет ли мне это на пользу — покажет время.
Симона выудила из сумочки ключ и открыла дверь. Она сняла у порога туфли и вошла внутрь, не осмеливаясь посмотреть, последовал ли за ней Рафаэль.
Включая свет, она слишком поздно вспомнила, что на столе остались тарелки с едой — результат ее безуспешной попытки заставить Габриель хоть что-нибудь съесть перед церемонией. Но все оказалось в порядке — должно быть, волшебница Сара унесла посуду.
— Как ты думаешь, согласятся ли Сара, Иниго и шеф-повар перебраться в Европу? — полушутя спросила Симона.
— Дедри, хозяин гостиницы, просто пристрелит тебя. — Рафаэль все же отважился зайти в номер.
Да помогут ей и ему небеса!
— Я пошутила.
Во рту у Симоны вдруг пересохло, когда она увидела, что Рафаэль, оставив бутылку ликера на барной стойке, направился к холодильнику. Он достал кувшин с водой и немного налил в высокий стакан. Налил и ей тоже. Симона очень боялась принять неверное решение. Принцесса или вакханка? Она могла 5ыть и той и другой, а иногда обеими сразу, но Рафаэлю не нужна вакханка. Несмотря на все его насмешки, именно принцесса привлекала Рафа. Именно принцесса заслужила все его комплименты, и потому именно принцесса стояла сейчас перед ним, отчаянно пытаясь взять под контроль свои эмоции.
— Ты уезжаешь утром? — поинтересовался он.
— Да. В Сидней. А послезавтра улетаю. — Она не хотела здесь задерживаться. Не хотела оставаться один на один с ним, причем на его территории.
— А в каком отеле ты остановишься в Сиднее?
— В «Четырех сезонах».
— Найдешь его?
— В машине есть спутниковая система навигации.
Рафаэль кивнул. Разговор иссяк. Пора прощаться. Пора размышлять о жизни без ангела, жаждущего отмщения и, возможно, чего-то еще.
Симона сделала к нему шаг и неловко протянула руку. Она расплачется, как только он уйдет. Но сейчас… сейчас она будет принцессой.
— Желаю тебе удачной встречи с Этьеном.
Рафаэль посмотрел на нее. В его глазах что-то вспыхнуло. Не обращая внимания на протянутую руку Симоны, он дотронулся пальцами до ее щеки, наклонился и мягко поцеловал в губы.
— Это принцессе, которая помогла сделать свадьбу незабываемой.
Ее губы не хотели отпускать его, и она ничего не могла с этим поделать. Он слишком много значил для нее, этот мужчина. И так было всегда.
Глаза Рафаэля, дразня и обжигая, искали ее взгляд. Его рука скользнула по шее Симоны и потянула ее за волосы. Губы замерли в миллиметре от ее губ.