— Теперь яйца, — сказала она.
— Дай-ка мне.
Пора сменить диспозицию. Добавив в смесь яйца, Кайл встал у Мэган за спиной, помогая ей вымешивать тесто. Одну руку он положил поверх ее руки на деревянную ложку-мешалку, а другую — ей на грудь, поглаживая ее в такт круговым движениям ложки.
Синхронные движения их рук становились все медленнее и медленнее.
Она прислонилась к нему спиной, и он слегка прикусил ей мочку уха.
— Теперь муку, — скомандовала она слабым голосом.
Что же касается Кайла, он даже и не пытался говорить.
Не отмеряя, а прямо на глазок, как делала его бабушка, молодой человек высыпал в миску муку и щепотку соды, не преминув попутно дотронуться до Мэган.
Когда они снова, тем же манером, взялись за ложку-мешалку, мука так и разлеталась во все стороны, подобно белому снегу за окном.
Лацканы ее халата разошлись, и вид шелковистой кожи заставил Кайла вдруг совершенно забыться.
Высвободив руку, он провел кончиками пальцев вдоль ее шеи, а затем, не удержавшись, — ниже, в глубину халата.
Она обмерла. Ложка со стуком выпала у нее из рук.
— Кайл?..
— Что?
— Тесто должно постоять на холоде два часа.
— Слава Богу!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дрова в камине щелкали и потрескивали.
Одержимый желанием, подгоняемый нетерпением, Кайл безуспешно пытался развязать узел на поясе ее халата.
Пальцы Мэган нащупали пряжку у него на ремне. Охваченная такой же лихорадочной спешкой, она царапнула ногтями его кожу — и Кайл резко втянул в себя воздух.
— Извини.
Он не ответил, продолжая свою борьбу с поясом. Она отпустила его пряжку и ловко развязала узел. Кайл проел ладонями по ее плечам — и халат, соскользнув, опустился у ее ног. Она стояла перед ним совсем нагая.
Безумное, необузданное желание охватило его.
В считанные секунды Кайл избавился от джинсов.
Он оторвался от нее ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы воспользоваться средством защиты, и без прелюдий, сразу и полностью, вошел в нее.
Она вскрикнула и притянула его к себе.
Движения их были так согласованны, словно они представляли собой две половины некоего более совершенного целого.
Для Кайла это был не просто секс. Нет, это действо начинало напоминать какой-то сокровенный ритуал, и все чувства, с ним связанные, неизмеримо превосходили все, что он когда-либо испытывал. Теперь ему мало было ответной реакции ее тела, которое она так щедро ему дарила, — он хотел, чтобы она отдала ему свое сердце.
Губы их сблизились, языки слились.
Кайл стиснул зубы, не желая испытать удовлетворение прежде, чем удовлетворит ее. Лоб его стал мокрым от выступивших на нем бусинок пота.
— Кайл! — простонала она и, прижавшись к нему, замерла.
Тонкая нить самообладания тотчас же оборвалась — и наступило сладостное облегчение.
Такая поспешность обычно не была ему свойственна. Но, взглянув на Мэган и увидев на ее затуманившемся лице блаженную улыбку, Кайл разом избавился от всяких сожалений.
Счастливый любовник перевернулся на бок. Волна страсти схлынула; теперь он мог позволить себе неторопливо рассмотреть и обласкать ее тело.
Он начал перебирать ее волосы, наслаждаясь тем, как густые пряди проскальзывают между пальцами. Потом провел пальцем по ее бровям, повторив их тонкий, изящный изгиб. Очертил контур губ. Медленными, неторопливыми движениями исследовал груди.
Глаза Мэган были открыты, и в них опять сверкали золотистые искорки. Они светились ярким отблеском только что испытанного физического наслаждения.
Теперь внимание Кайла перешло на венчик вокруг соска. От этих дразнящих движений ее тело непроизвольно и прихотливо изгибалось в истоме, а бедра приподнимались над простыней.
— Скажи мне… — мягко, но настойчиво попросил он, — скажи, чего тебе хочется?
Она замотала головой.
— Вот так хорошо? — спросил он, водя языком вокруг ее затвердевшего соска.
— Д-да.
В сладостной неге Мэган извивалась всем телом; голова ее металась по подушке, а руки судорожно сжимали края простыни.
А когда он, спустившись ниже, стал гладить ее между ног, судорожная дрожь прошла по ее телу. Мэган вцепилась в него, требуя большего. Он подчинился, чуть сильнее надавил пальцем на самый чувствительный бугорок ее плоти, и она закричала.
Позже, слегка остыв, Кайл осознал, что, хотя это он обещал подарить Мэган воспоминания, она самоотверженно дала ему больше, чем он сам когда-либо смог бы ей предложить.
— Скалка? — Мэган задумчиво поморщилась. — Никогда ею не пользуюсь. Может, в ящике под плитой?
Пока она разделяла тесто на две части, ее помощник по кулинарному делу разыскал скалку.
— Нашел! — самодовольно объявил он.
— Значит, на этот раз ты не слишком отвлекался.
Мэган подошла к нему, отважно ступая босыми ногами по холодному полу.
С Кайлом ей не страшны были ни холод, ни отсутствие электричества. да ей и не было особенно зябко. Вдвоем они выделяли столько энергии, которой хватило бы отопить целое помещение. Встав на цыпочки, она обвила руками его шею и поцеловала в нижнюю губу.
В ответ он сжал зубами мочку ее уха — возбуждающее, электризующее тепло волнами пробежало по ее телу, по самым тайным, интимным местам.
— Эй, а как же печенье? Эдак мы с тобой никогда не утолим голод, — запротестовала Мэган, когда он крепко прижал ее к себе, вызван новый прилив желания.
— Похоже на то.
Глаза Кайла уже привычно потемнели — и Мэган испытала легкую дрожь. Чуть прикусив губу, она с трепетом ждала продолжения.
Он расстегнул молнию и сбросил джинсы на пол.
— Погоди секунду.
Она залюбовалась его стройным, сильным, мускулистым телом, не замечая, что он раздевает ее.
Прислонив Мэган к стене, он приподнял ее.
— Что, прямо вот так? — спросила она в смятении.
— А ты готова?
Мэган только улыбнулась. Крепко поддерживая ее под бедра, он медленно стал опускать ее все ниже и наконец наполнил собой — как бы усадил на себя. Женщина пошевелила ступнями, ища опору.
— Так хорошо?
Она не отвечала, не находя слов. Ей было больше чем просто хорошо.
— Мэган? — настойчивее повторил он, выводя ее из шока.
Мэган подняла глаза.
— Я и вообразить себе не могла. — Она положил руки ему на плечи. — Мы что, и правда можем?..
Вместо ответа он погрузился в нее до упора. Мэган судорожно вздохнула, ощущая невыразимо блаженство. Она выкрикнула его имя в тот самый миг, когда отчаянный стон сорвался с его губ.
— Что это будет? — с детским восторженным любопытством спросила Мэган, подбегая к любовнику.
На ней была одна из его рубашек; прикосновение фланелевой ткани к бедрам постоянно напоминало об их близости.
— Это, — отозвался он, — будет елочка.
— Елочка? А что за клякса там наверху?
— Звезда. На рождественских елках всегда бывают звезды.
Приготовление печенья совместно с Кайлом оказалось весьма волнующим занятием. Он стоял за ее спиной, положив руки на скалку — поверх ее собственных. Раскатывая тесто, они вместе двигались то вперед — и тогда Мэган ощущала, как, поднимаясь, крепко прижимается к ней его возбужденная плоть, — то назад.
Ей и в голову не могло прийти, во что можно превратить обычный кулинарный процесс. Впрочем, на кулинарии было почти невозможно сосредоточиться — так захлестнуло их в очередной раз взаимное влечение.
Что бы они ни делали, это неизменно приводило их к одному и тому же… но Мэган все равно было мало.
— Мэган?
— Ладно, ладно. — Она взяла его за руку и подвела к столу, смущенно отводя взгляд от стены, у которой он приобщил ее к очередному любовному таинству. — Я предупреждала — они не слишком удались.
Веночки, которые она штамповала с помощью двух стаканов, по форме напоминали ватрушки. А колокольчики Мэган вырезала ножом.
Наконец горе-кондитеры поставили первую партию печенья в духовку и из оставшегося теста начали вырезать новые фигурки. Звезды выходили у Кайла ничуть не лучше, чем елочки, а ее снеговик выглядел так, словно уже изрядно подтаял.
— Может, на вкус они будут лучше, чем на вид, — задумчиво проговорила Мэган.
— Теперь понимаю, насколько трудное это дело, — заметил Кайл;
— Думаю, его придумали специально для таких, как мы.
Она вдруг замолчала. Последнее слово, казалось, эхом прокатилось по дому. Какое-то мгновение Мэган мысленно вслушивалась в него.
Мы.
Мы — это по меньшей мере двое. Люди, которые объединяются, чтобы идти по жизни вместе, вместе глядя в будущее. Ее дом мог бы быть не таким пустым, а сама она — не такой одинокой. Возможно, в этом доме мог бы даже раздаваться топот ножек и визг маленьких проказников.
Мэган с трудом отмахнулась от этой соблазнительной картины. Она снова взяла нож, но вместо того, чтобы подровнять края у звездочки, изготовленной Кайлом, сама вырезала такую же.
Сама.
Одно-единственное слово заставило ее вернуться на землю, вспомнить о своем одиночестве. Кайл уедет, и ей снова придется жить здесь в уединении.
Впрочем, одно ясно: он оставит ей множество воспоминаний… как и обещал… Можно только надеяться, что этих воспоминаний будет достаточно, чтобы скрасить тягостные и бесконечные ночи, маячившие впереди.
Взяв прихватку, она вынула из духовки противень с готовой продукцией. Пока готовила к выпечке следующую партию, Кайл, орудуя лопаткой, поддевал печенье и выкладывал на блюдо.
Самой неудачной фигуркой оказалась его елочка со звездой.
Кайл тут же съел эту улику.
— А что, неплохо.
Крошка печенья прилипла к его нижней губе, и, уступая мгновенному порыву, Мэган смахнула ее… языком.
На этот раз они утоляли свою страсть в комнате, у камина. Кайл помешал тлеющие угли и сунул в очаг еще одно полено. Языки пламени принялись лизать дерево, распространяя по комнате приятный запах сосны и создавая обстановку интимности.
Брошенное без присмотра, печенье в духовке тем временем преспокойно подгорало.
Обхватив себя руками, Мэган отодвинула стул и встала из-за рабочего стола в своей студии. Слезы застилали ей глаза, мешал разглядеть крошечное личико стоявшего перед ней ангелочка.
Вчерашняя ночь была такой чудесной, волнующей — просто невероятной. И, поддавшись ее магии, она совершила непростительную ошибку. Он подарил ей воспоминания, а она, по слабости или глупости, отдала взамен свое сердце.
И ведь она прекрасно знала, чем это кончится. Прекрасно знала.
Мэган вытерла глаза тыльной стороной ладони, не давая слезам скатиться. Выглянув в окно, она увидела, что пейзаж совершенно переменился. Ярко светило солнце, и снег блестел в его лучах — как будто кто-то рассеял по сугробам алмазную пыль. Синее небо простиралось до самого горизонта, который стал теперь шире: в отдалении можно было различить скалистые вершины гор, облаченные в благородные белые одеяния. Ворон пролетел мимо окна и сел на верхушку дерева.
И вновь у нее потекли слезы.
Молодая женщина прижалась лбом к холодной глади стекла, отчаянно желая, чтобы Кайл уехал сегодня же — вместе со своими дурацкими идеями о Рождестве.