— Никогда в жизни не видел такой прожорливой особы, — сказал Карлсон и, сделав большой круг над плитой, схватил на лету несколько тефтелей и быстро сунул их в рот. Потом он стремительно взмыл к самому потолку.
Но тут фрекен Бок как с цепи сорвалась. Она заорала не своим голосом, схватила выбивалку для ковров и, размахивая ею, погналась за Карлсоном:
— Ах ты озорник! Да что же это такое! Неужели мне так и не удастся тебя выгнать?
Карлсон, ликуя, кружил вокруг лампы.
— Гей, гей, вот теперь-то мы позабавимся на славу! — крикнул он. — Так весело мне не было с тех пор, как папочка гнался за мной с мухобойкой! Я тогда был маленький, но помню, тогда мы тоже здорово позабавились!
Карлсон метнулся в большую комнату, и снова началась бешеная погоня по всей квартире. Впереди летел Карлсон — он кудахтал и визжал от удовольствия, за ним мчалась фрекен Бок с выбивалкой для ковров, за ней еле поспевал Малыш, а позади всех скакал Бимбо, бешено тявкая.
— Гей, гей! — кричал Карлсон.
Фрекен Бок не отставала от него, но всякий раз, когда она уже готова была его схватить, Карлсон взмывал вверх, под самый потолок. А когда фрекен Бок начинала размахивать выбивалкой, ему всегда удавалось пролететь мимо, едва её не коснувшись.
— Эй, эй, чур, не бить по ногам, так я не играю! — кричал Карлсон.
Фрекен Бок запыхалась, но продолжала подпрыгивать, и её большие босые ноги шлёпали по паркету. Она, бедняжка, так и не успела ещё обуться — ведь весь вечер ей пришлось гонять по квартире. Она очень устала, но сдаваться не собиралась.
— Ты у меня дождёшься! — кричала она, продолжая погоню за Карлсоном.
Время от времени она подпрыгивала, чтобы стукнуть его выбивалкой, но он только смеялся и набирал высоту. Малыш тоже хохотал до слёз и никак не мог остановиться. От смеха у него даже заболел живот, и, когда все они в третий раз очутились в его комнате, он кинулся на кровать, чтобы хоть немножко передохнуть. Смеяться у него уже не было сил, но он всё же стонал от смеха, глядя, как фрекен Бок мечется вдоль стен, пытаясь поймать Карлсона.
— Гей, гей! — подбадривал её Карлсон.
— Я тебе всыплю за это «гей, гей»! — кричала, едва переводя дыхание, фрекен Бок. Она с остервенением размахивала выбивалкой, и в конце концов ей удалось загнать Карлсона в угол, где стояла кровать Малыша.
— Ну вот, — воскликнула она с торжеством, — попался, голубчик!
Но вдруг она издала такой вопль, что у Малыша загудело в ушах. Он перестал хохотать.
«Эх, Карлсон попался», — подумал он.
Но попался не Карлсон. Попалась фрекен Бок; большой палец её правой ноги угодил в мышеловку.
— Ой, ой, ой! — стонала фрекен Бок. — Ой, ой, ой!
Она подняла ногу и в ужасе уставилась на странную вещь, вцепившуюся в её большой палец.
— Ой, ой, ой! — завопил уже Малыш. — Подождите, я сейчас её раскрою… Простите, я этого не хотел…
— Ой, ой, ой! — продолжала вопить фрекен Бок, когда Малыш помог ей высвободить палец и к ней вернулся дар речи. — Почему у тебя мышеловка под кроватью?
Малышу было очень жаль мышеловки, и он сказал, запинаясь:
— Потому что… потому что… мы хотели поймать нежданную мышку.
— Но, конечно, не такую большую, — объяснил Карлсон. — Маленькую мышку с длинным хвостиком.
Фрекен Бок покосилась на Карлсона и застонала:
— Опять ты… Когда же ты уберёшься отсюда в конце концов?
И она снова погналась за ним с выбивалкой.
— Гей, гей! — закричал Карлсон.
Он вылетел в переднюю, а оттуда в большую комнату, а потом из неё в комнату Малыша, и снова началась погоня по всей квартире: в кухню и из кухни, в спальню и из спальни…
— Гей, гей! — кричал Карлсон.
— Ты у меня сейчас получишь «гей, гей»! — погрозила фрекен Бок, задыхаясь от быстрого бега.
Она замахнулась выбивалкой и прыгнула что было сил, но, забыв в азарте погони, что сдвинула всю мебель к дверям спальни, споткнулась о книжную полку, стукнулась обо что-то головой и с грохотом рухнула на пол.
— Всё! Теперь в Нурланде снова будет землетрясение, — сказал Карлсон.
Но Малыш в испуге кинулся к фрекен Бок.
— Ой, вы не расшиблись? — спросил он. — Бедная, бедная фрекен Бок…
— Помоги мне добраться до кровати… Будь добр… — прошептала фрекен Бок.
И Малыш это сделал, вернее, попытался сделать. Но фрекен Бок была такая грузная, а Малыш такой маленький, что у него ничего не вышло. Но тут к ним подлетел Карлсон.
— Один и не пытайся, — сказал он Малышу. — Я тоже хочу помочь её тащить. Ведь самый послушный в мире я, а вовсе не ты!
Карлсон и Малыш собрались с силами и в конце концов доволокли фрекен Бок до кровати.
— Бедная фрекен Бок! — вздохнул Малыш. — Как вы себя чувствуете? Вам больно?
Фрекен Бок ответила не сразу, словно собираясь с мыслями.
— Мне кажется, у меня во всём теле нет ни одной целой косточки, — сказала она наконец. — Но болеть, пожалуй, ничего не болит… Вот только, когда смеюсь…
И она так захохотала, что кровать под ней затряслась.
Малыш с испугом глядел на неё — что это с ней такое?
— Как хотите, молодые люди, но такая тренировка, как нынче вечером, не часто выдаётся, — сказала она. — И, боже праведный, до чего же это взбадривает! — Она энергично кивнула: — Мы с Фридой занимаемся гимнастикой по программе «упражнения для домашних хозяек». Теперь Фрида узнает, что значит бегать. Подождите-ка…
— Гей, гей! — завопил Карлсон. — Ты прихвати с собой эту выбивалку и тогда сможешь гонять Фриду по всему гимнастическому залу и так взбодрить её, что она своих не узнает!
Фрекен Бок вытаращила на него глаза.
— Ты ещё со мной разговариваешь? Ты бы лучше помолчал да пошёл бы на кухню и принёс мне несколько тефтелек!
Малыш радостно засмеялся.
— Да, после таких прыжков появляется зверский аппетит, — сказала она.
— Угадай, кто лучший в мире подносчик тефтелей? — сказал Карлсон, убегая на кухню.
Потом Карлсон, Малыш и фрекен Бок, сидя на кровати, уплетали прекрасный ужин с таким аппетитом, что за ушами трещало. Карлсон принёс из кухни полный поднос еды.
— Я обнаружил яблочную запеканку с ванильным соусом. Кроме того, я прихватил ветчины, сыра, колбасы, солёных огурчиков, несколько сардин и кусочек печёночного паштета. Но, сказки на милость, куда ты засунула торт со взбитыми сливками? Его я не нашёл…
— У нас торта нет, — ответила фрекен Бок.
У Карлсона дрогнули губы.
— И ты полагаешь, что можно наесться тефтелями, яблочной запеканкой с ванильным соусом, ветчиной, сыром, колбасой, солёными огурцами да двумя жалкими крохотными сардинками?
Фрекен Бок поглядела на него в упор.
— Нет, — сказала она подчёркнуто спокойным тоном. — Но ведь есть ещё и печёночный паштет.
Никогда ещё Малышу не было так вкусно. Малыш, и Карлсон, и фрекен Бок сидели рядком на кровати и жевали, глотали, и им было так уютно втроём! Но вдруг фрекен Бок вскрикнула:
— Боже праведный, ведь Малыш должен быть изолирован, а мы притащили сюда этого малого. — И она указала пальцем на Карлсона.
— Никто его не тащил, — сказал Малыш, — он сам прилетал. — Но всё же Малыш встревожился. — Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной?
— Угу… угу, — промычал Карлсон, потому что его рот был набит яблочной запеканкой, и он не сразу смог заговорить. — Что мне какая-то тина!.. Эге-гей! Подумаешь! К тому, кто переболел плюшечной лихорадкой, никакая зараза не липнет.
— Нет, всё равно нельзя, — сказала фрекен Бок со вздохом.
Карлсон проглотил последнюю тефтельку, облизал пальцы и сказал:
— Что и говорить, в этом доме живут, конечно, впроголодь, но в остальном мне здесь хорошо. Так что я готов себя здесь тоже изолировать.
— О боже праведный! — воскликнула фрекен Бок. Она поглядела на Карлсона, потом на пустой поднос. — После тебя мало что остаётся, — сказала она.
Карлсон соскочил на пол и похлопал себя по животу.
— После того, как я поем, остаётся стол, — сказал он. — Единственное, что остаётся, — это стол.
Потом Карлсон нажал свою кнопку, мотор заработал, и Карлсон полетел к раскрытому окну.
— Привет! — крикнул он. — Теперь вам волей-неволей придётся некоторое время обойтись без меня. Я тороплюсь.
— Привет, Карлсон! — крикнул Малыш. — Тебе в самом деле пора улетать?
— Так скоро? — печально добавила фрекен Бок.
— Да, мне надо поторопиться! — крикнул Карлсон. — А то я опоздаю к ужину. Привет! — И он улетел
Гордая юная девица улетает далеко-далеко!
На следующее утро Малыш долго спал. Его разбудил телефонный звонок, и он побежал в переднюю, чтобы взять трубку. Звонила мама.
— Бедный сынок… О, как это ужасно…
— Что ужасно? — спросил Малыш спросонок.
— Всё, что ты пишешь в своём письме. Я так за вас волнуюсь…
— Почему? — спросил Малыш.
— Сам понимаешь, — сказала мама. — Бедный мой мальчик… Завтра утром я приеду домой.
Малыш обрадовался и приободрился, хотя он так, и не понял, почему мама назвала его «бедный мой мальчик». Едва Малыш успел снова лечь и задремать, как опять раздался звонок. Это папа звонил из Лондона.
— Как ты поживаешь? — спросил папа. — Хорошо ли себя ведут Боссе и Бетан?
— Не думаю, — сказал Малыш, — но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемии.
Малыш понял, что папа встревожился от его слов.
— Лежат в эпидемии? Что ты хочешь сказать?
А когда Малыш объяснил, что он хочет сказать, папа повторил мамины слова:
— Бедный мой мальчик… Завтра утром я буду дома.
На этом разговор кончился. Но вскоре опять зазвонил телефон. На этот раз это был Боссе.
— Можешь передать домомучительнице и её старенькому доктору, что, хотя они и воображают себя знатоками, у нас всё же не скарлатина. Мы с Бетан завтра вернёмся домой.
— У вас не тина? — переспросил Малыш.
— Представь себе, нет. Мы просто чем-то объелись, так сказал здешний доктор. От этого у некоторых тоже бывает сыпь.
— Понятно, типичный случай плюшечной лихорадки, — сказал Малыш.
Но Боссе уже повесил трубку.
Малыш оделся и пошёл на кухню, чтобы рассказать фрекен Бок, что его больше не надо изолировать. Она уже готовила завтрак. В кухне сильно пахло пряностями.
— И я смогу уйти, — сказала фрекен Бок, когда Малыш сообщил ей, что завтра вся семья будет в сборе. — Вот и хорошо, а то у вас я совсем испорчу себе нервы.
Она бешено что-то мешала в кастрюле, стоящей на плите. Оказалось, там варился какой-то густой мясной соус, и она заправляла его солью, перцем и какими-то травами.
— Вот видишь, — сказала она, — его надо посолить, и поперчить как следует, да поварить подольше, только тогда он вкусный. — Потом она с тревогой посмотрела на Малыша. — Как ты думаешь, этот ужасный Карлсон сегодня опять прилетит? Так хотелось бы спокойно провести последние часы в вашем доме.
Прежде чем Малыш успел ответить, за окном послышалась весёлая песенка, которую кто-то пел во весь голос:
Солнце, солнце,
Загляни в оконце!
На подоконнике снова сидел Карлсон.