– Да что ты, мама! – с отчаянием воскликнула Женька. – Ну, при чем здесь он? Ева Петровна ничего не знает!
– Как ты можешь так говорить про свою учительницу!
– Потому что она не знает! А мы знаем! Мы как раз сейчас должны выяснить!
Кирилл встал.
– Спасибо за чай, – сказал он. – До свидания. Черепанова, я подожду тебя на улице. Если пойдешь…
Уводя из-под окна велосипед, он услышал громкие голоса: отчаянно-слезливый Женькин и деревянно-справедливый ее мамы. Слов было не разобрать, они перепутывались друг с другом. Потом до Кирилла донеслась фраза:
– По крайней мере, надень спортивный костюм, чтобы не очень отличаться от своего… босоногого кавалера.
Через минуту из подъезда выскочила Женька в синем тренировочном костюме. Она рывком выволокла за собой девчоночий велосипед-подросток. На Кирилла она не смотрела, была красная и с мокрыми глазами.
"А жизнь у нее не сладкая", – вдруг подумал Кирилл. И хмуро спросил:
– Ты ездить-то умеешь?
Женька сердито тряхнула волосами.
– Ты думаешь, я совсем такая… комнатное растение?
– Поехали, – сказал Кирилл.
Глава 8
Северная улица лежит за стадионом, недалеко от оврага. Овраг в этом месте неглубокий, берега его пологие. Зимой они исчерчены лыжными трассами, а летом и осенью по склонам вьются среди зелени тропинки. Внизу журчит речка Туринка, похожая на обычный ручей…
Кирилл и Женька ехали рядом по узкой дороге между оврагом и решетчатым забором стадиона. Было тихо и тепло. Навстречу летели паутинки и семена, похожие на шелковистых пауков.
За решеткой стадиона, как разноцветные бабочки, мелькали майки футболистов. Настоящая коричневая бабочка попалась навстречу, изменила полет и зачем-то погналась за Женькой, но тут же отстала.
"Поздняя, запоздалая", – мельком подумал Кирилл про бабочку. И внимательно посмотрел на Женьку. Может быть, бабочка приняла ее голову за цветок? Нет, не похоже.
Женька в эту секунду тоже посмотрела на Кирилла, встретилась с ним глазами и смутилась.
– Ты на мою маму не обижайся, ладно? – попросила она.
– Чего мне обижаться… – холодно сказал Кирилл.
– Понимаешь, она так привыкла: если учительница сказала, никаких не может быть ошибок.
– Ты, по-моему, тоже к этому привыкла, – сказал Кирилл и вильнул колесом, объезжая разбитую бутылку.
– Да нет, ты не думай…
– Я об этом и не думаю, – перебил Кирилл. – Я думаю о Чирке.
– Какой негодяй, верно? – подхватила Женька. – И сидел тихонечко, будто ни при чем!
Кирилл поморщился. Женькина слишком старательная поддержка была неприятна и почему-то его тревожила.
– Подожди радоваться, еще не выяснили. У тебя все быстро: сперва – я негодяй, потом – Чирок…
– Да я про тебя никогда не говорила!
– Зато думала.
– Да не думала ничуть! Честное пионерское!
– Ну, хоть за это спасибо, – буркнул Кирилл и с недовольством спросил себя: "Зачем я с ней так?"
В это время кончился стадион, потянулись домики с огородами, а потом дорога свернула налево. Это и была улица Северная.
– Дом шесть, – сказала Женька. – Кажется, вон тот, с палисадником… Ой, а там не Чирков?
У калитки возился с большим велосипедом мальчишка в подвернутых джинсах и клетчатой рубашке. Приподняв плечом раму, он прокручивал заднее колесо.
– Точно – Чирок! – обрадовался Кирилл. – Везет нам.
– А что мы сперва ему скажем?
– Видно будет. Поехали скорее.
В это время Чирок поставил велосипед, лихо толкнулся двумя ногами и прыгнул в седло.
"Здорово", – отметил про себя Кирилл. И услыхал грозный Женькин окрик:
– Чирков! А ну стой! Хуже будет!
"Вот дура!" – подумал Кирилл и крикнул:
– С ума сошла! Он же нас обставит на своих колесах!
В том, что Чирок ударится в бега, Кирилл почему-то ни капельки не сомневался. И точно: Чирок оглянулся, наклонился к рулю и налег на педали. Сразу взял скорость.
– Подожди! – безнадежно крикнул Кирилл.
Чирок свернул на дорожку между огородами.
– Жмем, – сказал Кирилл и мельком посмотрел на Женьку.
Женька не отставала. В ней, видно, разгорелся ковбойский азарт погони. С прикушенной нижней губой, с прищуренными глазами она была похожа на решительного красивого мальчишку.
"Молодец", – успел сказать взглядом Кирилл и опять прицельно глянул на Чирка. Тот мчался метров за тридцать впереди. Видимо, у него была хорошая машина. Другой, побольше Чирка, пожалуй, ушел бы от погони, но маленький Чирок с трудом доставал педали, елозил на седле и полной скорости выжать не мог.
Однако и так летели они все трое, будто на гонках. Росший вдоль плетней репейник хлестко лупил по ногам и колесам – спицы отзывались звенящим треском.
Кирилл больше не кричал. Ясно было, что Чирок здорово напуган и не остановится, пока есть силы. Он вырвался на лужайку и с резким креном повернул направо. Кирилл и Женька тоже повернули так лихо, что занесло задние колеса.
Переулок вел к оврагу. Чирок, не сбавляя скорости, несся к откосу. "Значит, есть спуск, – подумал Кирилл. – В тупик ты бы не поехал… Ладно, видали мы и спуски на откосах. Не уйдешь, красавчик…"
На самом краю берега Чирок сделал рывок влево и скрылся из глаз. Но не сразу, а плавно. Значит, съехал. И в самом деле: по зеленому склону наискосок тянулась к ручью тропинка. Чирок мчался по ней без тормозов. Что ни говори, а ездил он отлично.
Кирилл кинулся следом и услышал, что Женька не отстает. Лишь бы не грохнулась! Оглянуться Кирилл не мог, но каждый миг боялся услышать сзади дребезжащий звон падения. Нет, Женька держалась. И они мчались так, что летящая навстречу трава сливалась в зеленые полосы.
Это было похоже на кино про погоню!
Чирок съехал и без остановки проскочил узкий, в две доски, мостик через Туринку. За мостиком тропинка поворачивала вправо вдоль ручья.
Кирилл пустился на риск. Он не знал, какая здесь глубина, какое дно, и все же рванул направо руль и по склону ринулся к воде напрямик.
Велосипед врезался в воду – она крыльями разлетелась из-под колес, потом забурлила у колен, дошла почти до седла… Разгон был сильный. "Скиф" хотя и потерял скорость, но пересек почти всю Туринку. Лишь в метре от берега переднее колесо увязло, и Кирилл соскочил. Он выволок велосипед на сушу и бросил поперек тропинки, в нескольких шагах от подлетевшего Чирка. Тот отчаянно затормозил. Следом за ним примчалась Женька, которая удачно проскочила мостик.
– Приехали? – спросила Женька у Чирка. – Или еще погоняемся?
Чирок быстро оглянулся на нее. Потом посмотрел на Кирилла. Зло и безнадежно. Он часто мигал, и длинные белые ресницы его растерянно метались.
– Ну, чего надо? – сказал он сердито. Но в этой сердитости звенела слезинка. Он понимал уже, "чего надо", – Кирилл это видел.
Женька положила велосипед, обошла Чирка и встала рядом с Кириллом. Чирок коротко глянул назад: свободна ли дорога?
– Не надо, Чирок, – сказал Кирилл спокойно и даже устало. Он так запыхался, что злости уже не чувствовал. – Куда ты убежишь? За границу, что ли?
Тогда Чирок выпустил руль, скрестил руки, взял себя за острые плечи. Оттолкнул боком велосипед. Старенький "ПВЗ" со звоном опрокинулся. Теперь в траве лежали все три велосипеда. У "ПВЗ" тихо крутилось переднее колесо, и лучистый зайчик прыгал со спицы на спицу.
Чирок стоял прямо, глаз не опускал, только пальцы, охватившие плечи, слегка шевелились, словно нажимали кнопки.
– А ну, говори, где кошелек, – велела Женька.
"Сейчас спросит: "Какой кошелек?" – подумал Кирилл. И Чирок правда хотел что-то спросить. Даже рот приоткрыл. Но вдруг сжал губы, а его светлые ресницы как бы ощетинились. Он бросил негромко, но резко:
– Докажите.
– Докажем, – сказал Кирилл.
– Как?
– Сходим к студентке, спросим, какие деньги были в кошельке. Олимпийские рубли не так уж часто встречаются. Она его наверняка запомнила.
У Чирка дрогнул острый подбородок.
– Какие рубли?
– Не рубли, а рубль! Который ты этому хулигану отдал! Дыбе! – крикнула Женька. – Чего еще отпираешься? Ну давай, давай скажи, что это не тот рубль, что он твой был.
– Мой! – отчаянно сказал Чирок.
– А у меня двадцатчик просил для буфета, – сказал Кирилл.
Чирок слегка усмехнулся:
– Ну, просил. Если бы я рубль разменял, как бы я его Дыбе отдал?
"Вывернулся", – подумал Кирилл. И спросил:
– А где ты его взял?
Чирок опять замигал.
– Думай, думай скорее, – ехидно поднажала Женька. – Скажи, что он у тебя давно. Жалко было тратить такой красивый, блестящий…
– Ну и что? Ну и…
– Ну и врешь, – перебил Кирилл. – Ты бы давно его Дыбе отдал. Ты его боишься.
Чирок вдруг посмотрел на него прямо и грустно. И тихо спросил:
– А ты не боишься?
Кирилл слегка растерялся. Он не задумывался, боится ли Дыбы. Сталкиваться как врагам им не приходилось. Но в общем-то Кирилл понимал, что зря дразнить Дыбу не стоит. Если приходилось разговаривать, как сегодня, например, то Кирилл держался без почтительности, но и без нахальства: палку не перегибал. Значит, если честно говорить, побаивался.
Но тут Кирилл разозлился. На себя и на Чирка.
– Я перед тобой, Чирок, хвастаться храбростью не буду. Мало ли чего я боюсь. Я из-за этого, между прочим, подлостей не делал и перед всякими гадами не унижался.
Его перебила Женька:
– Разговор не про Векшина, а про тебя, Чирков. Вопрос – откуда рубль? Может, ты его после уроков на улице нашел? Не успел бы: тебя Дыба у самой школы ждал. Придумывай поумнее.
– А чего придумывать? Мать дала.
– Для Дыбы дала, а на буфет пожалела… – сказал Кирилл.
– Она же не знала, что для Дыбы. Она и думала, что на буфет.
– Глупо, Чирков, – сказала Женька. – Сейчас пойдем и спросим у матери. Пойдем?
– Пойдем, – хмуро ответил Чирков, но не сдвинулся с места.
– Ну, так пойдем, – повторила Женька. – Бери велосипед.
– Отстань, – сказал Чирок и отвернулся. Они помолчали.
– Сдавайся, Петенька, – сказал Кирилл.
Чирок опустил голову, но Кирилл успел заметить на его щеке злую слезинку. Потом Чирок мотнул головой – так сильно, что слезинка сорвалась и сверкнула на лету искоркой. Он исподлобья глянул на Кирилла, потом тяжело поднял велосипед.
– Ладно, пошли. Чего стоите?
– Куда? – слегка растерялся Кирилл.
Чирок криво усмехнулся:
– Куда… Я не знаю. В школу или в милицию?
– Значит, признаешься? – со сдержанным торжеством спросила Женька.
– Если не признаюсь, вы же к матери пойдете…
– Конечно, – сказала Женька и посмотрела на Кирилла. Спросила взглядом: "Здорово мы его раскусили?"
Кирилл отвел глаза и сердито сказал:
– В школу…
Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Женька. Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый затылок, тонкую шею с родинкой, похожей на коричневую горошину, острые, не очень чистые локти, худую спину под старенькой, выгоревшей рубашкой в коричневую и зеленую клетку…
Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному мостику, построенному через Туринку еще в прошлом веке. От него поднималась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той улицы – новые кварталы и школа.
Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме, сколько кварталов осталось ему до встречи с директоршей, до мучительного разговора, до позора.