...
© Cover art by Tom Percival, 2015
© Е. Кононенко, перевод на русский язык, 2010
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Я посвящаю эту книгу своим родителям Джону и Барбаре.
Тебе, папа, за твою несгибаемую веру в меня и поддержку в самые важные мгновения моей жизни. Тебе, Барбс, за то выражение лица, с каким ты смотришь на меня, когда я рассказываю тебе хорошие новости.
Я обязан вам абсолютно всем.
Я вас обожаю.
Глава 1
Стефани
Внезапная смерть Гордона Эджли стала неожиданностью для всех, в том числе и для него самого. Сидя в своем кабинете, он дописал последние семь слов двадцать пятого предложения финальной главы последней книги «И тьма пролилась на них дождем» и умер. В угасающем сознании пронеслись чьи-то едва слышные слова: «Какая невосполнимая утрата…»
На похоронах Гордона присутствовали члены семьи и знакомые. Друзей практически не было.
Несмотря на то что романы Гордона – он писал в жанре фэнтези, приключений и ужасов – регулярно занимали первые позиции в рейтингах, его не слишком любили в литературных кругах. Он имел отвратительную привычку оскорблять людей, даже не сознавая этого, а потом смеялся, когда те возмущались. Но именно на похоронах Гордона Стефани впервые увидела Скелетжера Ловкача.
Он в длинном коричневом пальто, несмотря на теплую погоду, застегнутом на все пуговицы, стоял в тени раскидистого дерева. Шея Скелетжера была замотана огромным шарфом, полностью скрывавшим нижнюю половину лица. Стефани были хорошо видны растрепанные волосы, торчавшие из-под шляпы с широченными полями, надвинутой на огромные темные очки. Девочка с невольным любопытством стала разглядывать странную фигуру, но человек резко повернулся, прошел вдоль ровного ряда могильных камней и скрылся из виду.
Стефани вместе с родителями отправилась в дом покойного дяди. Машина, в которой они ехали, преодолела горбатый мостик и стала петлять по узкой дороге в густом лесу. Добравшись до гостеприимно открытых огромных тяжелых ворот, они въехали во владения Гордона. Несмотря на то что территория поместья была очень обширной, старый дом выглядел до нелепости громадным.
В гостиной, помимо парадной двери, была еще одна, потайная, скрытая за книжными стеллажами. Когда Стефани была совсем маленькой, ей нравилось думать, что об этой двери никто, кроме нее, не знает, даже сам дядя Гордон. Это был тайный ход, точно такой, как в приключенческих книгах, которые обожала Стефани. Она придумывала самые невероятные истории про дом с привидениями и спрятанные сокровища, про то, как удивятся разбойники ее внезапному и таинственному исчезновению.
Теперь, когда потайная дверь была распахнута и в нее входили какие-то люди, Стефани стало немного грустно, у нее словно отняли кусочек детства.
Гостям подали чай и напитки, и Стефани заметила, что присутствующие оценивающе оглядывают обстановку. Главной темой разговора было завещание. Гордон никогда не занимался благотворительностью и не оказывал никому из родственников предпочтения, поэтому сказать точно, кому достанется его более чем внушительное состояние, никто не мог. В водянистых глазах второго папиного брата, неприятного коротышки Фергуса, плескалась неприкрытая жадность. Стефани знала, что Фергус и Гордон никогда не ладили между собой, и семейная легенда гласила, что Фергус как-то раз даже пытался убить Гордона. Но сейчас все это было забыто, и Стефани наблюдала за тем, как Фергус мрачно беседует с остальными гостями, а когда никто не видит, тайком рассовывает по карманам столовое серебро.
Жена Фергуса, Берил, удивительно неприятная особа с резкими чертами лица, прохаживалась среди родственников, весьма неубедительно изображая скорбь, подслушивала сюжеты для будущих сплетен и выискивала поводы для скандала. Их дочери изо всех сил старались не обращать внимания на Стефани. Это были пятнадцатилетние двойняшки с такими же кислыми физиономиями, как и у родителей.
Единственной чертой, которая роднила Стефани с остальным семейством, были карие глаза. Стефани была высокой для своих лет, худенькой, но сильной девочкой с темными волосами, тогда как ее кузины – коренастыми белобрысыми толстухами в одежде, не скрывающей жирных складок на фигурах. Они не любили Стефани. Стефани, в свою очередь, тоже не горела желанием вступать с ними в беседу, поэтому вышла из гостиной и решила прогуляться по дому.
Длинные коридоры дома Гордона с деревянными полами, отполированными до блеска, были увешаны старинными картинами. Дом пах древностью, не плесенью, а именно вековой мудростью. Его стены и полы столько всего видели, что Стефани прониклась к дому благоговением, но всего лишь на какой-то миг.
Гордон был хорошим дядей, ребячливым и безответственным, самонадеянным и забавным, с блеском в глазах и озорной улыбкой. Когда Гордон в присутствии Стефани говорил с кем-то на серьезные темы, он всегда тайком подмигивал ей, делал тайные знаки и хихикал, когда собеседники на мгновение отводили от него глаза. Даже в самом раннем детстве Стефани понимала дядю гораздо лучше, чем кто-либо другой. Она восхищалась его знаниями, остроумием и абсолютным пренебрежением к тому, что думают о нем остальные. Ей очень повезло с дядей. И он многому ее научил.
Стефани поднялась на второй этаж, толкнула дверь в кабинет Гордона и вошла. Стены комнаты были увешаны рамками, в которых красовались обложки дядиных бестселлеров и всевозможные награды. Одна стена целиком была занята шкафами, забитыми книгами. Это были биографии, исторические романы, научные издания и книги по психологии, из которых густо торчали бумажные закладки. На нижних полках стопками лежали журналы и литературные обозрения.
Стефани прошла вдоль полки, на которой стояли первые издания книг Гордона, к письменному столу. Стефани вспомнила, что дядя не раз говорил ей о своей любви к компьютерам. Свои первые книги он печатал на пишущей машинке, по некоторым клавишам которой приходилось колотить изо всех сил, так как они почему-то не желали отпечатывать буквы. «Компьютеры, – говорил он, улыбаясь, – самое лучшее изобретение для письма после человеческой руки».
Она посмотрела на письменный стол, на кресло, в котором умер Гордон, и попробовала представить себе, как это произошло. И вдруг до ее ушей донесся чей-то нежный, как бархат, голос.
– Во всяком случае он умер, занимаясь любимым делом.
Она обернулась и увидела в дверях человека в пальто и шляпе. На нем, как и раньше, были шарф и темные очки, а непокорная шевелюра все так же не желала прятаться под шляпу. Руки скрывали перчатки.
– Да, – ответила девочка, не зная, что еще сказать.
– Так ты одна из его племянниц? – спросил человек. – Ты ничего не воруешь, ничего не ломаешь, отсюда я делаю вывод, что ты – Стефани.
Она кивнула и попробовала разглядеть человека получше, но между шарфом и очками не было видно даже тонкой полоски лица.
– Вы были его другом? – поинтересовалась Стефани. Этот человек явно был высоким и худым, хотя пальто делало его фигуру почти бесформенной.
– Да, – ответил он, едва заметно кивнув. Это легкое движение позволило Стефани заметить, что человек стоит совершенно неподвижно. – Я знал его много лет. Мы познакомились в каком-то баре сразу же после того, как вышел его первый роман. Роман не слишком хорошо приняли, но Гордон так хотел поехать в Америку, что воспользовался первой же возможностью в полной неуверенности, выйдет ли у него еще хотя бы одна книга.
– А мне он говорил, что всегда был уверен в своем успехе.
– Твой дядя был скрытным человеком.
Стефани ничего не могла разглядеть сквозь очки, они были черными, как смола.
– Вы тоже писатель?
– Я? Нет, я совершенно не умею писать. Но Гордон реализовывал мои писательские фантазии.
– У вас были писательские фантазии?
– По-моему, они у всех бывают.
– Не знаю. Не уверена.
– О! Так я, должно быть, кажусь тебе странным?
– Немного, – ответила Стефани.
– Гордон часто о тебе говорил, он уверял, что у него есть маленькая племянница, которая продолжит его дело.
– Правда?
– Да.
– Он думал, что я стану писателем?
– Он был уверен, что у тебя есть способности.
– Конечно, мне нравится писать маленькие рассказы для школы и просто так. Он говорил, что из меня может получиться писатель? Правда?
– Совершеннейшая правда. Конечно, он никогда бы сам тебе этого не сказал. Он выбрал свой путь самостоятельно и считал, что так должны поступать все, у кого есть характер. А у тебя характер определенно имеется.
– Вы говорите так, будто меня знаете.
– Ты волевая, умная, у тебя острый язык, тебе не важно, что о тебе думают разные дураки… Это напоминает тебе кого-нибудь?
– Да, моего дядю.
– Интересно, – сказал он, – именно этими словами он мне описывал тебя.
Рука в перчатке скрылась в кармане и достала красивые карманные часы на тонкой золотой цепочке.
– Мне нужно идти, – сказал человек. – Было приятно побеседовать с тобой, Стефани. Удачи тебе, кем бы ты ни решила стать.
– Спасибо, – ответила Стефани, немного смутившись. – Вам тоже.
Она почувствовала, что он улыбнулся, хотя его рот по-прежнему был закрыт шарфом. Человек вышел из комнаты и оставил ее одну. Она никак не могла оторвать взгляд от места, где он только что стоял. Кто это был? Она ведь даже не спросила его имени.
Стефани вышла из кабинета, посмотрела на пустую лестницу и со всех ног побежала за незнакомцем, недоумевая, как ему удалось так быстро скрыться из виду. Она вбежала в просторный холл, но там человека в темных очках тоже не было, и открыла входную дверь как раз в тот миг, когда большая черная машина выезжала со стоянки на дорогу. Стефани посмотрела ей вслед, а потом неохотно присоединилась к своему многочисленному семейству, расположившемуся в гостиной, и вновь заметила, как Фергус украдкой засунул во внутренний карман пиджака серебряную пепельницу.
Глава 2
Завещание
Маленький городок Хаггард расположился вдоль извилистой линии побережья. Вначале это была маленькая процветающая рыбацкая деревушка, которая лет сто тому назад превратилась в городок. Из-за близости к Дублину в последнее время он начал стремительно расти, население увеличилось почти наполовину. Семья Эджли жила напротив пирса, выдававшегося далеко в Ирландское море.
Жизнь семьи была небогата событиями. Мама работала в банке, отец имел собственную строительную компанию, братьев и сестер у Стефани не было, семейный быт казался необременительным и приятным. Тем не менее где-то в глубине души Стефани понимала, что жизнь может быть гораздо интересней. Все, что она видела в своей жизни до сих пор, не производило на девочку сильного впечатления, все, по ее мнению, было слишком незначительным. Ей с трудом удавалось находить общий язык с одноклассниками, и, хотя они были вполне симпатичными, общение с ними казалось Стефани неинтересным.
Учебный год закончился, и Стефани ждала летних каникул с некоторой опаской. Не то чтобы она очень любила школу, на самом деле совсем не любила, но школа вносила в ее жизнь определенный порядок. Во время каникул ее фантазия наверняка разыграется, и Стефани станет интересно совсем не то, на чем заставляют сосредотачивать внимание учителя. Ее интересы были весьма широки и разнообразны, это беспокоило не только учителей, но и родителей. Она давно уже оставила попытки их переспорить и только кивала, когда кто-то заговаривал об учебе. Так было проще. Так люди быстрее оставляли ее в покое.