смотрятсясовершеннонесуразнонатонких,каккамыши,ногах,иплащ,
неудачнозатянутыйвышепояса,толькоподчеркиваетизлишнююхудобу.
Катененравитсяиэто,причемдажевбольшейстепени,чемскромный
животик, который вырос за последнее время у нее.
Уже на пути в офис Катя ощущает, как в ее виски начинает биться пульс.
Головная боль усиливается, когда в мобильнике соседки по офису начинает
голоситьЭлеонораиз« РусскогоРазмера »,вторяголосусолистасвоим
« звезда разлуки ». Кате кажется, что человека с таким мерзким музыкальным
вкусом следует лечить электричеством. Поработав час над оставленной со
вчерашнего документацией и поймав на себе гневный, но молчаливый взгляд
зачем-тозаходившегобухгалтера,оналезетвсумочкуипосленедолгих
поисковизвлекаетнасветбожийупаковку« нурофена ».Выжимаетиз
блистера две таблетки и кидает их в рот. Запивает остывшим кофе, поражаясь
заодно тому, сколько мерзким стал его вкус. Выходит в туалет и там долго
массирует руками и охлаждает водой лицо. Писает. Еще полчаса работает, и
напряжение внутри нее все растет, и ей кажется, что должно произойти что-
то, что окончательно ее сорвет, и она старается настроить себя на моральную
готовность к этому.
- Кать, ты как?
Счегобыэтоейприспичилоинтересоваться,думаетКатя.Столь
неожиданный вопрос выглядит тем более неожиданным из уст Олеси – не
очень давно работающей в фирме светловолосой девушки в круглых очках,
безмернораздражающейКатюсвоейхроническойидиотскойулыбкой,
появляющейсяполюбомуповоду–от« Мыподнялитемпыпродажна
посреднической почве » до « Завтра конец света, и мы все умрем» . Сейчас,
думает Катя, не глядя на вопрошающую, на ней эта улыбка должна висеть во
всю ширину.
- А что?
- Ну, может, вчера что было не так, а?
Катяоборачивается,ужепринявугрожающийвид,ноеенемного
обескураживает отсутствие на лице Олеси этой ее фирменной улыбки.
- В каком смысле?
- Ну, в смысле Яколева…
- Че? – Катя протягивает это настолько агрессивно, что Олеся отскакивает
от нее, как от кипящего котла.
- Ну, он же вчера тебя на свидание звал…
- И что? Меня много кто зовет и много куда, это не значит, что я яшкаюсь
со всеми подряд мудаками, особенно– такими, как Яковлев.
-Тоесть,тебяснимнебыловчера?–накаляетобстановкусвоим
вопросом Люда – еще одна сотрудница-соседка Кати, женщина в возрасте
глубоко за тридцать.
- Да вы вконец все свихнулись? – головная боль заставляет Катю дать
выход искренним эмоциям. – С кем угодно, только не с ним.
- Господи, Кать, не нервничай ты так, ну ошиблись… - тушуется Олеся. –
Ну, я подумала, вдруг ты что-то могла бы знать. Нас просили сообщать, ну,
и…
- Ктопросил?–Катявотчаянииподпираетголовурукойисмотрит
прямо на Олесю.
- Ну, когда ты отходила, полчаса назад, заходил паренек из полиции, вроде
какдавалуказаниясообщать,есликто вкурсе,иговорил,что,мол,еще
зайдут, если понадобится всех опросить, - пожимает плечами Олеся.
- А что случилось-то?
- Яковлева ночью нашли в его « икс-трейле » мертвым, - комментирует
Люда. – С перерезанным горлом. Жутко.
Катя медленно моргает и понимает, что перед глазами встала странная
невесомая пелена. Махает головой.
- Ну, ты не переживай, лишнего никто про тебя не сболтнул, это мы так,
междусобой,вдругкто…-Олесяпытаетсяоправдаться,иеепрерывает
рывок Кати вверх, с кресла.
Катя вскакивает и убегает из кабинета. Бежит снова в туалет. Ей трудно
дышать. Она пытается понять, как возможно в реальности то, о чем ей только
чтосообщили,инепонимает.Затоонапонимает,чтоейниначемне
сосредоточиться, понимает, что ее рабочие ошибки произрастают отсюда же.
Садится на пол рядом с дверью туалета. Накрывает лицо руками. Ей плевать,
что подумают окружающие. По крайней мере, сейчас. Ей жутко от того, как
все складывается в последние дни, и страх сковывает ее по рукам и ногам,
заставляетуходитьвсебя.Ейплохо,хотядлятоговродеинетповода,
никакихболезней,никакихссорникакихмощныхисточниковстресса.
Месячныедолжныдатьосебезнатьнераньше,чемчерезнеделю,хотя,
вспоминает Катя, небольшое смещение цикла у нее уже было в том месяце, и
онаотдаетэтомудолжное,ноэтослишкоммалообъясняет.Возможно,
бунтуютгормоны,думаетона.Возможно,простозатаившийсявглубине
нервный срыв. Она не может понять, что именновнутри нее не так, но все ее
внутреннеесостояниенапоминаетогромныйвзбесившийсячасовой
механизм,шестеренкикоторогопошливразнос,рассоединившись,ноне
перестав двигаться.
Понимает,чтонеобходимовернутьсявкабинет,объяснить,при
необходимости, свое поведение, хотя что тут объяснять – еще вчера вечером
она послала человека куда подальше, а сегодня он уже мертв. Разумеется, это
шок. Как бы ни был ей неприятен Яковлев, и какой бы мерзкой ни была его
вчерашняя попытка подкатить к ней, она никому никогда не желала зла –
увечий, болезней, и, тем более, смерти. Да и не так уж плох был сам по себе
этот эффективный менеджер .
В кабинете никто ни о чем не спрашивает. Все всё понимают или никто
непонимаетничего.ЧерезнекотороевремявзглядКатиприковывают
заголовки статей, крупным шрифтом напечатанные на номере «Аргументов и
Фактов», лежащем на соседнем столе.
«Опасен ли новый вирус»
«Вожди-вампиры омолаживались кровью»,
«Как к нам проникают гастарбайтеры»
«Гигант из космоса»
ОтпрочтенияэтихфразКатятеряетощущениереальности,впадаетв
очередной припадок страха. Берет сумочку. Снимает с вешалки плащ и зонт.
Молча уходит, несмотря на негодование коллег и понимание того, чего ей
может стоить этот уход. Ей слишком дурно от всего, что движется вокруг нее,
от всего, в чем есть хоть какая-то угроза или ее подобие.
Она выбегает из офиса, не меняя темп с того, который взяла на лестнице.
ИгнорируетударяющийвлицовзглядРомы,какнагрехкурящегооколо
выхода, как и его « Кать ?», расплывающееся в холодном осеннем воздухе.
Небопосветлело,дождьпрекратился.Мирзависвстранном,
неопределенном состоянии погоды, в смеси намека на продолжение дождя и
обещания потепления и скорого «бабьего лета».
Кате все также трудно дышать, но она бежит к метро. На ней обычный
серый деловой костюм с юбкой, накрытый легким бежевым плащом. Ей не
хочется, чтобы кто-либо обращал на нее внимание. Уже в вестибюле метро,
купив жетон и направившись к турникету, она ощущает на себе едкий взгляд
состороныиобнаруживает,чтонанееоткровеннопялитсяхудощавый
высокийпаренекотносительноприятнойславянскойнаружности,но
избыточно напыщенный и явно мнящий о себе больше, чем следовало бы, с
учетомочевидноневысокогосоциальногостатуса.Катюэтораздражает–
сильно, даже заводит, - но она не может ничего с этим поделать, постанывает
отбессилия,отворачивается,ощущает,каккружитсяголова.
Останавливается и опирается на стену плечом. закрывает глаза. Стоит так,
как ей кажется, буквально пару секунд. Открывает глаза и понимает, что все
пришло в норму, и ей стало даже несколько легче, чем было на выходе из
офиса.Проверяеттогопаренька,итеперьонобнаруживаетсяужепоту
сторонутурникетов,оборачиваетсянанееиухмыляется–вродекак
довольныйтому,чтоемуудалосьтакбезнаказаннополапатьвзглядом
красивую девушку. Но Кате уже плевать на этого незнакомца, и она, немного
осмотревшись и поняв, что ей действительно лучше, сжимает в ладони жетон
и выдвигается с ним к турникету.
Хочетпробежатьсявнизпоэскалаторусамымбыстрымспособом–
перескакиваячерезступеньку,нопонимает,чтосделатьэтобезопасноне
хватитсосредоточенности.Продолжаетстоятьи,периодическизакрывая
надолго глаза, выжидать, когда же закончится эскалатор.
Отключаетзвук,когдана«айфон»поступаетзвонокотдиректора.
Понимает,чегоейэтобудетстоить.Начинаетприкидыватьварианты
отговорок на завтра. Ощущает подступающий приступ паники и отталкивает
все эти мысли.
Православныекалендари,обложкидляпаспортов,игранабонгои
флейте, сбор средств на операцию ребенку, бесконечные пластыри, фонарики
сосветодиодами,фантастическиевысокотехнологичныеовощечистки,
наноковрики – на промежутке между «Пионерской» и «Парком Победы» Кате
везет услышать это все, и она едва не плачет от того напряжения, которое
создает этот неиссякаемый поток информации, и музыканты с бонго заходят,
как назло, на перегоне «Черная речка» - «Горьковская» и лупят по нервам в
течении двух слитых из-за ремонта «Петроградской» остановок.
ПодорогекмаршруткеотметрододомаКатяморщится,завидев
беременнуюженщинусколяской,гдемирнопосапываетужеподросший
малыш–очевидно,первенец.Нето,чтобыейбылнеприятенинститут
беременности как таковой, просто примерять на себе роль будущей мамаши с
оттопыренным пузом ей как-то неприятно. С другой стороны, она понимает,
что в каком-то скором времени и ей надо будет продлить свой род, породить
самоеценное,чтоможетбыть,помнениюрядовогообывателя,создано
человеком естественным путем. Женщина подводит коляску ближе к стене
здания нотариальной конторы, останавливается, оглядывается по сторонам,
вытягиваетпачку «киссдрим» и закуриваеттонкую сигарету, трогательно
стараясь хотя бы не пускать дым в коляску.
ВлифтеКатяподнимаетвзглядотполаиотшатываетсяотсвоего
отражения. Качает головой. Замечает, что в зеркале справа ее лицо кажется
округлым, а слева –худым. Пытается смотреть на оба отражения сразу, но
выходит нескладно, и ей не создать полноценную картинку своего облика со
всехсторон.Ееэтосмущает.Двериоткрываются,ивремядляэтого
ребячества заканчивается.
Основательнорасслабленнаятеплымдушем,Катястарательно
игнорирует паразитные посты в новостной ленте «вконтакте» - шаблонные
комиксысразличнымиподписямивпузырях,популярныекартинкис
подписямисверхуиснизутолиназлобудня,толиотбольнойголовы,
очередные «селфи» в зеркале на «айфон» в новом платье или с новыми, еще
не перегоревшими после занятия в спортзале мышцами пресса. Натыкается
на видеозапись в группе остросюжетного видео. На ней – взятие бойцами
ОМОНаобщежития,напичканногонелегальнымииммигрантами.Кадры,
манерасъемки,поведениестраннойдевушкивкадре,стойкиисухие