Но быть голодным было хуже. Быть голодным означало, что он мог чувствовать запах, который не хотел – соль на коже, перезрелый, сладковатый аромат крови, источающийся из пор незнакомцев. Это заставило его почувствовать себя голодным, скрюченным и вообще, крайне паршиво. Сгорбившись, он засунул свои кулаки в карманы куртки и постарался дышать через рот.
Они повернули направо на Третью Авеню и остановились перед рестораном, вывеска на котором гласила «Монастырское кафе. Сад открыт круглый год». Саймон прищурился, глядя на вывеску.
– Что мы здесь делаем?
– Это место встречи, которое выбрал наш мастер. – Тон мистера Уокера был мягким.
– Ха. – Саймон был озадачен. – Я считал, что стиль Рафаэля немного иной, ну знаете, назначить встречу на крыше неосвященного собора, или внизу, в каком‑нибудь склепе, полном костей. Он никогда не казался мне тем, кто любит модные рестораны.
Оба порабощенных уставились на него.
– Какая‑то проблема, Светоч? – спросил, наконец, мистер Арчер.
Саймон ощутил смутное желание выругаться.
– Нет. Проблем нет.
Интерьер ресторана был мрачным, с покрытым мрамором баром, расположенным вдоль стены. Ни обслуга, ни официанты не подошли к ним, пока они пробирались через комнату к двери в задней части, и через дверь в сад.
У многих нью‑йоркских ресторанов были террасы в саду; некоторые были еще открыты в это время года. Эта была во дворе между несколькими зданиями. Стены были покрыты росписью, с мельчайшими деталями изображающими итальянские сады, полные цветов. Деревья, их листья окрашенные осенью в золотистый и красновато‑коричневый оттенок, были увешаны гирляндами белых фонариков, а инфракрасные лампы расставленные между столами, испускали красноватое свечение. Небольшой фонтан музыкально плескался в центре двора.
Только один столик был занят, и не Рафаэлем. Стройная женщина в широкополой шляпе сидела за столом у стены. Когда Саймон в недоумении посмотрел на нее, она подняла руку и махнула ему. Он обернулся и посмотрел назад; там, разумеется, никого не было. Уокер и Арчер снова двинулись; ошеломленный, Саймон последовал за ними, пока они пересекали дворик и остановились в нескольких шагах от того места, где сидела женщина.
Уокер низко поклонился.
– Мастер, – сказал он.
Женщина улыбнулась.
– Уокер, – сказала она. – И Арчер. Очень хорошо. Спасибо, что привели Саймона ко мне.
– Секундочку. – Саймон перевел взгляд от женщины к двум порабощенным и обратно. – Ты не Рафаэль.
– Боже мой, нет. – Женщина сняла свою шляпу. Огромное количество серебристо светлых волос, блестящих в свете рождественских огней, рассыпались по ее плечам. Ее лицо было гладким, белым, и овальным, очень красивым, подчеркивающее ее огромные бледно‑зеленые глаза. Она носила длинные черные перчатки, черную шелковую блузку и юбку‑карандаш, черный шарф был повязан вокруг ее горла. Невозможно было определить ее возраст – или по крайне мере, тот возраст, что она имела, когда была обращена в вампира. – Я Камилла Белкорт. Рада познакомиться с тобой.
Он протянула руку в черной перчатке.
– Мне сказали, что я встречаюсь здесь с Рафаэлем Сантьяго, – сказал он, не двинувшись, чтобы пожать ее. – Вы работаете на него?
Камилла Белкорт засмеялась, точно журчащий фонтан.
– Разумеется, нет! Хотя некогда, он работал на меня.
И тут Саймон вспомнил. Я думал, что главой вампиров был кто‑то другой, сказал он Рафаэлю однажды в Идрисе, казалось, миновала уже вечность с тех пор. Камилла еще не вернулась к нам, был ответ Рафаэля. Я руковожу вместо нее.
– Вы глава вампиров, – сказал Саймон. – Манхэттенского клана. – Он повернулся к порабощенным.
– Вы обманули меня. Вы сказали мне, что я встречу Рафаэля.
– Я сказал, что ты встретишь нашего мастера, – сказал мистер Уокер. Его глаза были огромные и пустые, настолько пустые, что Саймон задался вопросом, могли ли они вообще ввести его в заблуждение, или они были просто запрограммированы как роботы говорить все, что их хозяин велел им сказать, и не знали отклонений от сценария. – И он здесь.
– Совершенно верно. – Камилла сверкнула ослепительной улыбкой в сторону своих порабощенных. – Пожалуйста, оставьте нас, Уокер, Арчер. Мне нужно поговорить с Саймоном наедине. Было что‑то в том, как она произнесла это – оба их имени и слово «наедине» – это походило на скрытую нежность.
Порабощенные поклонились и удалились. Когда мистер Арчер повернулся, чтобы уйти, Саймон увидел отметину на его горле, обширный синяк, выглядевший столь темным, словно грим, с двумя темными пятнами на нем. Темные пятна были проколами, окруженными сухой, рваной плотью. Саймон почувствовал легкую дрожь пробежавшую сквозь него.
– Прошу, – сказала Камилла и похлопала по месту рядом с ней. – Садись. Хочешь немного вина?
Саймон сел, неудобно устроившись на краю жесткого металлического стула.
– Я вообще‑то не пью.
– Конечно, – сказала она, сочувствующе. – Ты пока неоперившийся юнец, верно? Не переживай особо. Со временем ты научишься потреблять вино и другие напитки. Некоторые из старейших наших рода могут потреблять человеческую пищу с минимальными пагубными последствиями.
Минимальными пагубными последствиями? Саймону не нравилось, как это звучало.
– Это займет много времени? – спросил он, многозначительно глядя вниз на свой мобильник, который сказал ему, что время уже за 22–30. – Я должен вернуться домой.
Камилла отглотнула своего вина.
– Должен? А зачем?
Поскольку моя мама дожидается для меня. Ладно, не существовало причины, по которой этой женщине нужно знать это.
– Вы прервали мое свидание, – сказал он. – Мне было просто интересно, что было настолько важным.
– Все еще живешь со своей матерью, верно? – сказала она, поставив свой бокал. – Не правда ли, довольно странно, что такой могучий вампир, как ты отказывается покинуть дом, чтобы присоединиться к клану?
– Так, вы прервали мое свидание, чтобы высмеять меня за то, что я все еще живу со своими родителями? Не могли бы вы сделать это ночью, когда у меня нет свидания? Это большинство ночей, на случай, если вам любопытно.
– Я не высмеиваю тебя, Саймон. Она провела языком по нижней губе, словно дегустировала вино, которое только что пила. – Я хочу знать, почему ты не стал частью клана Рафаэля. Который является также и твоим кланом, не так ли?
– У меня стойкое ощущение, что он не хочет, чтобы я был частью его, – сказал Саймон. – Он предельно ясно сказал, что оставит меня в покое, если я оставлю его. Поэтому, я оставил его в покое.
– Ты вынужден был. – Ее зеленые глаза заблестели.
– Я никогда не хотел быть вампиром, – сказал Саймон, не совсем понимая, зачем он рассказывал это этой странной женщине. – Я хотел нормальной жизни. Узнав, что я Светоч, я подумал, что могу иметь ее. Или, по крайней мере, некое подобие ее. Я могу ходить в школу, могу жить дома, видеть свою маму и сестру…
– До тех пор, пока не сядешь есть с ними, – сказала Камилла. – До тех пор, пока скрываешь свою потребность в крови. Ты никогда не питался чем‑то чисто человеческим, так ведь? Только кровью из пакетов. Несвежей. Животной. – Она сморщила нос.
Саймон подумал о Джейсе, и быстро отбросил эту мысль прочь. Джейс был точно не человеком.
– Нет, ни разу.
– Будешь. И когда сделаешь это, уже не забудешь этого. – Она наклонилась вперед, и ее бледные волосы коснулись его руки. – Ты не можешь вечно скрываться свою истинную сущность.
– Какой подросток не лжет своим родителям? – спросил Саймон. – В любом случае, я не понимаю, почему вас это волнует. Вообще‑то, я по‑прежнему не понимаю, почему я здесь.
Камилла наклонилась вперед. Когда она сделала это, вырез ее черной блузки обнажился. Будь Саймон все еще человеком, он бы покраснел.
– Позволишь мне посмотреть на это?
Саймон практически чувствовал, как его глаза выскакивают из орбит.
– Посмотреть что?
Она улыбнулась.
– На метку, глупый мальчишка. На Метку Странника.
Саймон открыл свой рот, затем снова закрыл. Откуда она знает? Очень немногие люди знали о метке, которую Клэри нанесла ему в Идрисе. Рафаэль дал понять, что это смертельная тайна, и Саймон относился к этому именно так.
Но глаза Камиллы были очень зелены и настойчивы, и по какой‑то причине он захотел сделать то, что она от него хотела. Было что‑то в том, как она смотрела не него, что‑то в музыке ее голоса. Он протянул руку и убрал свои волосы в сторону, обнажая лоб для ее осмотра.
Ее глаза расширились, губы разомкнулись. Она слегка коснулась пальцами своего горла, будто проверяя несуществующий там пульс.
– Ох, – сказала она. – Как тебе повезло, Саймон. Какая удача.
– Это проклятье, – сказал он. – Не благословение. Вы же знаете это, верно?
Ее глаза вспыхнули.
– И сказал Каин Господу: Мое наказание больше, чем я могу вынести. Это больше, чем ты можешь вынести, Саймон?
Саймон откинулся на спинку стула, позволяя волосам снова упасть на место.
– Я могу вынести это.
– Но не хочешь. – Она провела пальцем в перчатке, по краю винного бокала, ее глаза все еще были устремлены на него. – Что, если я могу предложить тебе способ, как превратить то, что ты расцениваешь как проклятье в преимущество?
Я бы сказал, что ты, наконец, добралась до причины, по которой притащила меня сюда, и что это только начало.
– Я слушаю.
– Ты узнал мое имя, когда я сказала его тебе, – сказала Камилла. – Рафаэль упоминал меня прежде, так ведь?
У нее был акцент, очень слабый, который Саймон не мог распознать.
– Он сказал, что вы глава клана, и он просто руководил ими, пока вас нет. Замещая вас как… как вице‑президент или что‑то вроде этого.
– Вот как! – Она слегка прикусила свою нижнюю губу. – На самом деле, это не совсем верно. Мне бы хотелось рассказать тебе правду, Саймон. Мне бы хотелось сделать тебе предложение. Но вначале ты должен пообещать мне кое‑что.
– И что же?
– Что все, что мы здесь обсудим этой ночью, останется в тайне. Никто не узнает. Ни твоя маленькая рыжеволосая подружка, Клэри. Ни одна из твоих подружек. Никто из Лайтвудов. Никто.
Саймон откинулся на спинку стула.
– А что, если я не хочу обещать?
– Тогда ты можешь уйти, если хочешь, – сказала она. – Но при этом ты никогда не узнаешь, что я хотела тебе сказать. И это будет меньшим, о чем ты пожалеешь.
– Мне любопытно, – сказал Саймон. – Но не уверен, что мне это интересно.
«В ее глазах были маленькие искорки удивления и веселья, а возможно», – подумал Саймон, – «даже немного уважения».
– Ничего из того, что я скажу тебе, не касается их. Это не повлияет на их безопасность, и их благополучие. Конфиденциальность нужна для моей собственной защиты.
Саймон посмотрел на нее с подозрением. Она действительно имела это в виду? Вампиры не похожи на фей, которые не могли лгать. Но он должен был признать, что ему было любопытно.
– Хорошо. Я сохраню вашу тайну, если не сочту, что сказанное подвергает моих друзей опасности. Тогда сделке конец.
Ее улыбка была леденящей, он мог сказать, что ей не нравилось недоверие.
– Очень хорошо, – сказала она. – Полагаю, у меня небольшой выбор, когда мне столь сильно нужна твоя помощь. – Она наклонилась вперед, поигрывая тонкой рукой основанием бокала. – До недавнего времени я вполне успешно возглавляла манхэттенский клан. У нас были красивые помещения в старом довоенным здании на Верхнем Ист‑Сайде, а не эта крысиная нора в отеле, где Сантьяго теперь держит мой народ. Сантьяго – Рафаэль, как ты зовешь его – был моей правой рукой. Моим самым верным спутником – или я так думала. Однажды ночью я узнала, что он убивает людей, привозит их в тот старый отель в испанском Гарлеме и пьет их кровь ради своего развлечения. Оставляя их кости в мусорном контейнере снаружи. Беря на себя глупый риск, нарушая Закон Соглашения. – Она отпила вина. – Когда я пришла, чтобы разобраться с ним, я узнала, что он уже сказал остальным из клана, что я была убийцей, нарушителем закона. Все это было ловушкой. Он собирался убить меня, чтобы сам смог захватить власть. Я сбежала, только с Уокером и Арчером, для охраны.