тогда меня ловить будет?! Тоже мне, чудо в язвах. Тфу!
А вонючка деловито принялся сновать туда сюда. Вернее, в лес на поляну и обратно. Искоса
наблюдая за ним, я пыталась представить себе, как всё могло бы сложиться, купи меня давешний
голубоглазый красавец. Нет, я не настолько наивна, чтобы полагать, что там было бы легче
физически. Скорее уж наоборот, учитывая количество оружия, притороченного к сёдлам скакунов
воителей. Но ведь то физически, а морально...
Я вздохнула. Что теперь дёргаться? Всё равно, как ни крути, что случилось – то случилось. Я с
вонючкой и если чего-нибудь не придумаю, так и буду с ним сходить с ума от омерзения... Впрочем,
это вовсе не означает, что можно опускать лапки! Поэтому-то, пока Алехандро устраивал в центре
поляны склад горючих материалов, а проще говоря кучу палок, я аккуратно развязывала узлы.
Аккуратно потому что не хотела, чтобы он заметил это раньше времени. Конечно, идеальный вариант,
чтобы он совсем забыл обо мне, но это не реально.
К тому времени, когда сбор хвороста подошёл к концу, верёвка, которая должна была теоритически
держать меня у дерева, только делала вид, что честно осуществляет свою функцию. На самом же
деле она тупо висела на ветке. Но оставались ещё и путы на ногах, а с ними далеко не уйдёшь.
Я раздражённо скрипнула зубами, глядя как Алехандро довольно потирает руки при виде своего
сучковатого творения. Ну чего бы ему стоило ещё пару раз смотаться в лес, а? Ведь мне совсем
немного осталось! Чёрт.
Но через минуту я забыла о недовольстве и молчаливом нытье, когда вонючка достал из складок
своего рванья книгу. Книгу! Честное слово. Маленькую, правда, чуть больше ладони, но на вид вполне
настоящую. С момента ‘попадалово’ меня в это тело, я так много думала как и где найти книгу с
подсказкой как быть и что делать, чтобы вернуться домой, что сейчас просто оцепенела. По законам
жанра, в ней просто обязана быть подсказка! Обязана же?
От вида грязных пальцев, касающихся тёмного переплёта возможно единственного на весь этот лес
печатного издания, я глухо зарычала и шагнула вперёд.
И всё-таки в этом теле нервная система послабее, чем в человеческом. За всю предыдущую жизнь
я, наверное, столько раз не выходила из себя сколько за последние сутки.
Вообще-то, я неконфликтная и уравновешенная до неприличия, но есть вещи, способные
превратить белую и пушистую меня в плюющуюся ядом фурию.
Помнится, лет в девять я выбила однокласснику зуб за то, что он делал самолётики из листочков
библиотечного Дон Ки Хота, которого свистнул из моего портфеля. Тогда родителей первый и
единственный раз вызывали в школу.
На все вопросы директора я угрюмом молчала, опустив глаза в пол, чем кажется, напугала
присутствующую при ‘разборе полётов’ мать пострадавшего мальчика до нервных колик. Нет, я
рассказала про книгу, которую всю следующую после инцидента ночь старательно и коряво
склеивала, но про то что было потом...
И не в страхе или гордости дело было. Просто я абсолютно не помнила что и как делала с того
момента, когда глаза подёрнула алая пелена ярости и до того мига, когда вылетела из пустого
кабинета химии, где всё произошло.
Ну, не совсем пустого. Рыдающий на полу одноклассник-то там остался. Сейчас я уже не очень
хорошо помню, почему мы были там одни после уроков. Вроде бы должны были полы помыть.
Позже со слов пострадавшего выянилось, что ни с того ни сего я побледнела и, отобрав книгу,
огрела мальчишку стулом. Ударила я спинкой и плашмя, но достаточно сильно, что бы пацан отлетел
метра на полтора в сторону и врезался головой в шкаф, об который и выбил зуб. И даже не выбил, а
сломал.
Неприятная в целом история закончилась, как это ни странно, неплохо. Училась я хорошо, вела
себя тихо и учителя попросту не поверили в то, что я ударила первого хулигана в классе намеренно.
Чего нельзя сказать об одноклассниках. Они с тех пор никогда не брали моих вещей без спроса и
относились с уважением и даже некоторым пиететом до окончания школы.
Конечно, Алехандро не знал всего этого, когда поднял голову и озадаченно посмотрел на меня. А
злость уже туманила глаза... Удивлённо фыркнув, вонючка почесал голову. Из спутанного колтуна
выпала белёсая жужелица и брякнулась прямо на книгу. Ррррр! И меня переклинило... Грозно рыча, я
бросилась на горбуна.
Не знаю, чем бы дело кончилось, если б не путы. С обмотанными верёвкой ногами бегать
невозможно и я грохнулась, пропахав с метр полянки. Когда очухалась, Алехандро озабоченно
рассматривал развязанную верёвку. Чёрт!
Пока я собирала конечности и трясла головой, он уже обошёл меня и привязал заново. И теперь,
думается, следить будет не в пример внимательнее. Что я наделала?!
Походя похлопав меня по шее, вонючка вернулся к куче хвороста. От такой наглости я так обалдела,
что даже не попыталась его лягнуть или укусить.
А он открыл книгу и, пробормотав что-то невнятное, дунул на неё. Ничего не произошло. Алехандро
почесал переносицу, подумал и хлопнул себя по лбу, отчего с его головы посыпалась мелкая
насекомая живность. Потом достал из-за пазухи синий камушек на длинной цепочке и коснулся им
желтоватой страницы. Книга моментально увеличилась до размеров хорошего альманаха.
Послюнявив грязный палец, он принялся листать страницы. Довольно осторожно, честно говоря.
Если бы не его руки! А вонючка, вчитываясь, что-то бубнил, сосредоточенно шевеля губами. Минут
через десять он, видимо, нашел что искал и, положив книгу на траву, покосился на меня.
Наверное, обалдевшая от увиденного, выглядела я забавно. По крайней мере Алехандро, глянув на
меня, усмехнулся. От того как жутко перекосилось его личико при этом, я попятилась. А так как до сих
пор не поднялась и попросту сидела в раскоряку, вылупившись на читающего уродца ...
Вопреки моим ожиданиям вонючка при виде ползущей от него на полупопиях лошади не заржал.
Только как-то особенно горько усмехнулся и отвёл взгляд. От удивления я даже икнула.
А уроде... нет, всё-таки Алехандро выбрал из кучи хвороста с десяток небольших палочек и занялся
разведением костра. Когда огонёк уже бодро облизывал несколько толстых сучьев, он достал из
торбы несколько котелков, вложенных один в один. Выбрав небольшой, литра на три, с круглым дном,
он, проверив узлы на моей привязи, удалился.
Вернулся быстро. Слишком быстро, чтобы я успела разобраться с путами. Честно говоря, буквально
оглушённая тем, что неожиданно увидела в ходячем ужасе живого человека, я даже и не пыталась
освободиться. Просто не сообразила. А жаль...
Человек или нет, но вонял Алехандро так, что тошнота привычно и вольготно расположилась в горле
и только выжидающе хихикала, расслабленно покачивая ногой. Если так дело и дальше пойдёт, я до
возможности освободиться просто не доживу...
Безнадежно вздохнув, я улеглась на траве, положив голову на передние ноги. Вроде удобно. Если
не думать, как это со стороны смотрится.
Горбун тем временем раскладывал около весело потрескивающего костра свои пожитки. Котелок с
водой был не единственным, что он принёс из леса. Кроме него имелись ещё грязные корешки, пучки
травы и каких-то цветочков, тряпичный свёрток, вероятно извлечённый из складок рванья, пока я
копалась в себе, и небольшой насквозь мокрый мешок. Это-то откуда? Судя по приличной луже
вокруг, за пазухой такое не спрячешь...
Мешок заметно дёрнулся, и меня переполнили самые дурные предчувствия. Аргументировать своё
беспокойство я бы не смогла, но в свете событий прошедшего дня и дня сегодняшнего ничего
хорошего уже не ждала по определению.
А вонючка, не обращая на меня ни малейшего внимания, что то бубнил себе под нос, периодически
заглядывая в книгу. Ножом, так напугавшим меня накануне, он мелко покромсал корявенькие корешки,
разложив их кучками напротив себя и принялся разбирать принесённые травы.
Какие-то он, довольно улыбаясь, откладывал в сторону. Какие-то бросал в огонь, морщась, как от
зубной боли. Пару раз Алехандро поливал больше не шевелящийся мешок водой из котелка.
Приглушённый бубнёж кошмарика постепенно успокоил меня, и я то и дело клевала носом. За что и
поплатилась. Видимо задремав, я не придала значения тому, что вонючка закончил разбирать своё
сено на стебельки и, кряхтя, поднялся на ноги.
Почти привыкнув к мерзкому виду Алехандро, я только сонно лупала глазами, когда он задумчиво
почесал голову, устроив небольшой жуко и гусеницепад... Равнодушно зевнула, когда снял с
соседнего дерева пыльную торбу... Вяло фыркнула, когда он проверил узлы на верёвке, идущей от
моей шеи к мощному стволу старой берёзы...
И чуть не окочурилась, когда он нацепил торбу мне на голову!!! А Алехандро потрепал обалдевшую
от неожиданности меня по спине и ушёл. Мамочки...
Истерично взвизгнув, я вскочила на ноги. Что за! Чёрт!
Едва не воя от отвращения и злости, я содрала пыльный мешок с морды, пару раз основательно
треснув себя копытом по голове и чуть не переломав спутанные верёвкой конечности. При этом три
раза навернулась и один раз едва не свернула себе шею, пытаясь рассмотреть, не осталось ли на
спине привета от гниющей заразы.
Слава Богу, ‘привета’ не осталось, но сама зараза, пока я занималась экстремальной акробатикой
для копытных, вернулась. В смысле вернулся.
Алехандро пришёл довольный как сто китайцев. В руке у него виднелась жалкий десяток тоненьких
стебельков с мелкими голубоватыми листочками. Внимательно и, пожалуй, устало осмотрев
запыхавшуюся меня, он нахмурился и, положив принесённый гербарий у костра, двинул ко мне.
Я попятилась и злобно зарычала. Не надо мне на голову мешок! Вот только попробуй! Не знаю как,
но я тебя урою!
– Всё-таки надо было брать ту полудохлую кобылу. – Остановился он, услышав мой рык, и
сокрушённо покачал головой. – Если в зверинце Роуленда такие лошади, даже представить себе
боюсь, что у него другие звери вытворяют. . С голодухи же сдохнешь, бестолочь!
Я только ошалело хлопала глазами, всё ещё пятясь и рыча. И только когда Алехандро, сплюнув,
отошёл, опустила взгляд и увидела... Зерно... Видимо, оно высыпалось из мешка, который вонючка
натянул мне на голову. Так это он что, покормить меня решил?
Ничего не понимая, я посмотрела на уродца. Тот, не обращая на меня ни малейшего внимания, уже
во всю суетился у костра. В котелок, подвешенный над огнём, полетели покромсанные корешки,
отдельные листочки, растёртые цветы и длинные, как-то по особому скрученные стебли. Когда
Алехандро сосредоточенно пыхтя и посекундно сверяясь с книгой, принялся плести совсем уж
сложную косичку из двух десятков разных растений, я не выдержала и, задержав дыхание,
посеменила к нему.
Заглянув в раскрытую книгу, к своему отчаянию поняла, что выудить из неё что-то полезное для
себя мне не удастся в любом случае. Буквы были абсолютно незнакомы. Чёрт! А я-то надеялась, что
раз уж местный язык понимаю как свой, то и читать смогу.
Сосредоточенный на своей задаче Алехандро особого внимания на меня не обратил. Только,