— Ты не виновата в том, что произошло. В конце концов, тебя опоили, — резко сказала она, отвернув голову.
— Я должна была быть внимательнее, — я горько усмехнулась, посмотрев в белоснежный потолок с лепниной.
— Чушь…
— Хорошо, — перебила я, — Тогда почему любой, кто узнаёт, что порно–ролик с моим участием гуляет по интернету сразу ставит на мне клеймо «шлюха»? А у тебя отбоя нет от ухажёров, хотя ты проститутка?
Только когда я сказала это, я поняла, как это прозвучало. Подняв голову, я встретила холодный взгляд светло–голубых глаз и виновато улыбнулась:
— Прости
— Не извиняйся, — спокойно сказала Наташка, — Я не знаю, почему так. Это не справедливо, я согласна. Но объяснить не могу.
— А я могу. Я облажалась, — я коротко вздохнула, — И облажалась на всю оставшуюся жизнь. Вывод напрашивается только один — сама виновата.
Мы замолчали. Что на такое скажешь?
— У меня есть пригласительный на «Сказку» сегодня. Не хочешь сходить? — спросила Натали через несколько минут, — Развеешься.
— Не знаю. Можно. Переодеться, правда, не помешает, — я вздохнула.
— Возьми у меня что–нибудь.
— Твои вещи мне маленькие, — пробормотала я, вытягивая ноги на диване. — То, красное, это вообще ад. Грудь чуть не вывалилась, задница постоянно выглядывала…
— Это было пожелание клиента, — невнятно сказала Натали, и я была вынуждена посмотреть на неё.
Она засунула печенье целиком в рот и медленно жевала его, параллельно разговаривая со мной:
— Дуй наверх и тащи всё, что тебе понравится, — продолжила она, — Выберем вместе.
Со вздохом я повиновалась и поднялась в спальню. Залюбовавшись круглой кроватью, обитой белой кожей и накрытой меховым покрывалом (это летом–то?), я залезла в гардероб и начала перебирать вешалки с нарядами. Выбрав пять разных платьев, я покачала головой, прикидывая стоимость этих вещей, и побрела вниз для примерки.
— Так, я сразу вижу, что чёрное блестящее и изумрудное можно убрать, — поёжилась Наташа, — Они с коротким рукавом, а судя по сквозняку — на улице холодно.
Я в ответ пожала плечами и бросила отбракованное ею на диван. Через полчаса беготни в ванную и обратно в гостиную, мы всё–таки остановили свой выбор на бежевом платье практически сливающимся по цвету с моей кожей и отделанном синим кружевом. Юбка прикрывала колени, а сзади был небольшой кокетливый вырез. В приглушённом свете создавалось впечатление, что я голая, только некоторые интимные места прикрыты тонкой тканью.
— Туфли возьми бежевые, — скомандовала Наташка.
— Замша убьётся, — крикнула я из коридора, разглядывая телесного цвета копытца на высоченной шпильке.
Мой глазомер подсказывал, что высота каблука сантиметров семнадцать, не меньше. Да я же ноги переломаю себе в таких, как только выйду на улицу.
— А ты по лужам не ходи, — проорала в ответ Натали.
Я ухмыльнулась и покачала головой, представив, как буду прыгать по тротуарам, чтобы не намочить обувку за несколько сотен. Лучше пойду босиком, а обую их уже перед входом в клуб. Так будет надёжнее.
— И не забудь накраситься, — снова прокричала моя подруга.
Тихонько чертыхнувшись, я прошла в ванную и для вида мазнула по ресницам тушью и нанесла на губы прозрачный блеск. Выйдя в гостиную, я покрутилась вокруг себя, громко простучав каблуками по паркетному полу.
— Ну?
— Супер. Пригласительный, — она протянула мне чёрный глянцевый клочок бумаги с отпечатанным на нём ярким принтом, — Передай привет, и извинись за меня.
— Обязательно, — я вздохнула и спрятала пригласительный в свой клатч.
Хорошо, что у меня всего две сумки. Одна — большая, для работы. А вторая — маленькая чёрная, на металлической цепочке, которая подходит к любому наряду.
— Вещи верну на днях, — я пригладила растрепавшиеся волосы рукой, — Пока.
— Хорошо отдохнуть.
[1] Размер минимальной заработной оплаты в Эстонии — 290 евро (2012 г.)
13
Благодаря пригласительному, мне не пришлось стоять в очереди, и я быстро оказалась внутри клуба. Должна заметить, что очень вовремя, потому что на улице снова начал накрапывать мелкий дождик. Поздоровавшись с организатором и извинившись за отсутствие Натали, я быстро прошмыгнула мимо «звёздной» стены, напротив которой фотографировались все, кому не лень; и спустилась по винтовой лестнице вниз, в ВИП–зону.
Здесь, как обычно, играла другая музыка, и публика тоже была повыше уровнем. Я — не сноб, но там — наверху, в кампании молодой толпы от 16 до 20 лет (да, многие проходят по чужим документам), чувствую себя… Не в своей тарелке? Не знаю, как это описать точнее.
Подойдя к бару, я заказала себе воду в бутылке, и поискала взглядом место, куда можно было бы пристроить свою пятую точку. Осматриваясь, я заметила знакомую высокую фигуру у барной стойки напротив. Фигура была не одна, рядом стояла невысокая блондинка. Отхлебнув немного ледяной воды, я облокотилась спиной о деревянную столешницу, и с интересом начала наблюдать за развитием событий.
Блондинка положила руку ему на локоть, пока он делал заказ у бармена. Не глядя на неё, Артур водрузил свою ладонь ей на талию и притянул к себе. Девушка широко улыбнулась, и прижалась щекой к его плечу, томно прикрыв глаза.
Я не видела, что он купил выпить. Я не знала, пришёл ли он сюда вместе с ней или снял её там, наверху. Если честно, мне было всё равно.
Опустошив бутылку с водой наполовину, я поставила её на стойку, и пошла на танцпол. Играло что–то громкое, яркое и ритмичное. Что–то такое, что заставило моё тело двигаться в такт каждой ноте; каждому электронному звуку; каждому удару басов.
Платье было слишком обтягивающим и узким, чтобы я могла танцевать свободно, но я всё равно вскинула руки и тряхнула волосами, отдаваясь во власть музыки. Громкость проникала сквозь меня, как будто я была прозрачной и невидимой. Я ощущала эти волны каждой клеточкой; казалось, что моё сердце бьётся в один ритм с песней. Вот так: «Бум–Бум, Бум–Бум–Бум–Бум», вместо обычных размеренных ударов.
Кто–то по–хозяйски положил руки мне на талию, и я невольно улыбнулась, повернув голову. Незнакомый парень, судя по мерцающему свету стробоскопа — блондин со светлыми глазами. Он широко улыбнулся, и придвинул меня к себе ближе, нарушая все мыслимые и немыслимые приличия. Если таковые вообще могут быть в подобных заведениях. Я не стала сопротивляться, а просто позволила его рукам задать моему телу нужный ритм, и, запрокинув голову назад, положила её ему на плечо.
— Анатолий, — проорал он мне в ухо.
Я повернула голову:
— Кира, — ответила я так же громко, чтобы он меня услышал.
Он двинулся мне навстречу, и какой–то жалкий сантиметр разделял нас от поцелуя. Я невольно рассмеялась и отвернулась, но руку, теперь покоящуюся у меня на животе, не убрала. Песня изменилась, точнее поменялись слова — темп остался тем же. Я прижималась к чужому мужскому телу; извиваясь под мелодию и ощущая другую тёплую руку, скользящую у меня по бедру. Но ещё отчётливее я чувствовала чужой мужской взгляд, направленный на меня и вызывающий вибрацию во всём теле.
Чуть повернувшись, я увидела источник этого взгляда. Он стоял у бара, сжимая бокал с коньяком или виски, если судить по цвету. К его плечу рьяно льнула блондинка, но он явно игнорировал её, вцепившись своими янтарными глазами в мои. Лёгкая ухмылка коснулась моих губ, когда я взяла ладонь своего партнёра по танцу и провела ею по своей ноге, задирая платье.
— Ух ты, — просвистел Толик (вроде так?), вцепившись в край тонкой ткани и пробираясь кончиками пальцев по моей коже.
Ещё немного, он залезет мне в трусики, и, скорее всего, ощутит дикий восторг, потому что я уже влажная.
Как давно я стала такой? С каких пор я начала позволять чужим, незнакомым мужчинам прикасаться к себе; трахать себя в туалетах; с каких пор я возбуждаюсь от одного взгляда непонятных жёлто–зелёных глаз?
— Я хочу уйти, — сказала я на ухо Толику, останавливая наш глупый танец, который можно было бы считать прелюдией.
Если бы он вызывал во мне хоть какие–то отклики.
Тот радостно закивал и потянул меня к лестнице, обхватив моё запястье потными пальцами. Я прошла мимо Артура с его блондинкой; и все стервы мира выдали бы мне золотую медаль, увидев с какой широкой улыбкой я это сделала. Поднявшись по лестнице, мы в обнимку с моим новым одноразовым знакомым вышли из духоты ночного клуба, и спокойным шагом направились к Вируским воротам, чтобы поймать такси.
— Кира, — услышала я за своей спиной.
Ноги сами остановились. Бедняга–Толик прошёл на несколько шагов вперёд и обернулся, удивлённо приподняв брови.
— Как ты думаешь, куда ты собралась? — спросил Артур, приближаясь ко мне сзади.
— Каким боком тебя это касается? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом.
Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза, потому что он стоял слишком близко. Если бы взглядом можно было бы убивать — я бы уже лежала на асфальте, испуская последние вздохи.
— Ты свободен, — бросил Артур моему спутнику.
— Не понял?
— Свободен, я сказал, — прорычал Артур над моей головой.
Я невольно рассмеялась. Смех получился нервным, даже истеричным. Немного визгливым. Слегка неадекватным. Не знаю, что они сказали друг другу, но меня подвинули в сторону, и через несколько секунд я увидела, что в лицо Анатолия впечатался большой кулак, и из его носа полилась струйка крови.
— Не трогай чужое, щенок, — выплюнул Артур, встряхнув моего неудавшегося любовника–на–одну–ночь, — Я не делюсь своими вещами.
Что–то щёлкнуло в моём мозгу. Я моргнула, сначала медленно, а потом быстрее.
— Да пошёл ты, — крикнула я, — Все вы!
Развернувшись я скинула дурацкие туфли, прихватив их за каблуки одной рукой; и побежала в противоположную сторону. Не знаю, на что я надеялась, но мне удалось пробежать приличное расстояние и скрыться в подземном переходе, но горячие руки сгребли меня в охапку и поволокли в сторону гостиницы.
— Отпусти, — завизжала я, пытаясь вырваться, — Отпусти меня!
Артур молчал, просто тащил меня по улице, освещаемой фонарями. Правда странно: мы часто боимся тёмных переулков, но вот вам факт — большинство преступлений совершается в дневное время или в хорошо просматриваемых местах. Просто никто не видит. Или делает вид, что не видит.
— Артур, отпусти, — я попыталась придать своему голосу ровные интонации, но он всё равно предательски дрогнул.
Он резко остановился и тряхнул меня со всей дури. Голова завибрировала, и, если бы не его рука, сжимающая моё предплечье, я бы просто упала.
— Заткнись, пожалуйста, иначе я сверну тебе шею, — сладким голосом сказал он, и поволок меня дальше, — Теперь я понял: ты ведёшь себя, как идиотка, когда пьяная, — покачал головой он, размашисто шагая мимо витрин закрытых на ночь магазинов.
Я ничего не ответила на это, пытаясь попасть своими короткими ногами в его шаги, но по факту — он просто волок меня под руку. Ступни начали гудеть от холода и царапающего асфальта. Повезло ещё, что я не напоролась на разбитую бутылку…