Джексона я нашла на кухне. Готовка была его хобби, вторым по уровню значимости после парикмахерства. Я бросила сумку на диван, и подошла к нему. Обхватив его осиную талию руками, я положила подбородок ему на плечо.
— Соскучилась? — с улыбкой сказал он, переворачивая оранжевые котлеты на сковородке.
— Ага, — я вдохнула запах еды, перемешанный с лёгким ароматом мыла, которым моется Джексон.
— Как твой парень? — он улыбнулся чуть шире, а затем отошёл в сторону, чтобы дотянуться до тарелок.
Я опустила руки, и пожала плечами:
— Он не мой парень.
— Ну, вы встретились уже в третий раз, — Джексон сохранял невозмутимое лицо, но его улыбка погасла — Обычно это ведёт к отношениям.
— Не наш случай, — пробормотала я, доставая вилки из ящика и усаживаясь за стол.
Он как–то странно фыркнул, а потом замолчал, принявшись сосредоточенно раскладывать еду по тарелкам. Достав из духовки стеклянную форму для выпечки, он разрезал запеканку из цветной капусты, покрытую обильной румяной сырной корочкой, и водрузил всё это передо мной. Сев, как обычно, напротив, глубоко вздохнул, а потом тихо сказал:
— Я могу кое о чём попросить тебя, Кира?
— Конечно, — ответила я, игнорируя напряжение, повисшее в воздухе.
— Можешь не приводить его сюда? — Джексон запнулся и посмотрел на меня своими серыми глазами с тоской, — Я пока не готов видеть тебя с кем–то…
Напряжение достигло своей критической точки, став осязаемым. Оно, казалось, приобрело запах электричества и завибрировало. Одно неловкое движение, и сквозь тело пройдут все 220 вольт, если не больше.
— Не пойми меня неправильно, — продолжил он, — Я рад, что у тебя налаживается личная жизнь, но…
«Но тебе приятнее знать, что я — шлюха; чем принять тот факт, что у меня могут быть отношения?» — подумалось мне. Острие обиды пронзило грудь, и я сглотнула, чтобы не выдать своей реакции голосом.
— Я поняла, Джей–Джей. Всё в порядке. К тому же, он не местный, и скоро уедет. Я в любом случае не потащила бы его домой, — я пожала плечами и выдавила из себя улыбку.
Джексон тоже слабо улыбнулся и принялся за еду. У меня резко отбило аппетит, но я всё же начала есть. Еда, как обычно, была очень вкусной, и, самое главное для меня — без мяса.
— Пойдём сегодня в клуб? — спросил Джексон, когда мы доели и принялись мыть посуду в четыре руки.
Точнее, он мыл, а я вытирала тарелки.
— Можно, — я пожала плечами, — Я соскучилась по ребятам.
— Уверен, они по тебе тоже, — Джексон подмигнул и шлёпнул меня по заднице.
Я посмотрела через плечо на пятерню, которая осталась от мокрой руки на ярко–розовой ткани.
— Прям заклеймил, — вырвалось у меня.
— Как там говорят в женских романах? Ты моя, — прорычал Джексон фальшиво–низким голосом.
Мы в унисон рассмеялись. Напряжение, возникшее между нами, лопнуло, как мыльный пузырь и растворилось в воздухе.
Убрав на кухне, мы завалились на диван, чтобы посмотреть какой–нибудь фильм. В итоге я задремала у Джексона на плече. Ближе к вечеру, мы засобирались в клуб для диких танцев и небольшой пьянки. Джексон вынудил меня надеть платье, хотя я настаивала на джинсах. Фактически, он собственноручно запихнул меня в кимоно из чёрного шёлка длиной чуть выше колен. Сам он тоже оделся в чёрное. И мы, как обычно, смотрелись словно влюблённая парочка.
Клуб «Ангел» — не простое среднестатистическое заведение с оглушающей музыкой и ослепляющими огнями. Нет, это — гей клуб, один из немногих в нашей маленькой прибалтийской столице. Публика здесь редко меняется; и каждый раз, как я переступаю порог этого заведения меня встречают уже привычные улыбающиеся лица завсегдатаев. Некоторые из них настолько ярко накрашены, что с трудом поймёшь: кто перед тобой — мальчик или девочка.
— Киса–Кира, приветики! — мяукнул бармен, когда мы подошли к барной стойке, — Как твои делишки?
— Отлично, Фил, — ответила я, широко улыбаясь.
Кто–то подхватил меня сзади и мои ноги оторвались от пола. Я удивлённо взвизгнула, а за мной раздался громкий хохот.
— Какие люди в Голливуде, — протянул Лёша, когда всё–таки удосужился меня отпустить. Он привычным жестом приобнял меня за талию и чмокнул в щёку, оставив ненавязчивый липкий след от блеска для губ на моей коже, — Детка, ты шикарно выглядишь. А пахнешь, — он сделал глубокий вдох у меня над шеей, — Пахнешь, как сладкая булочка.
— Лёха, ты постоянно делаешь мне комплименты, — вздохнула я, — Ты уверен, что ты гей?
Он фыркнул и поморщился:
— На все сто процентов. Но это не значит, что я не могу оценить женскую красоту, бэйба.
Я покачала головой, усаживаясь за барной стойкой. Джексон поприветствовал Фила и сел рядом со мной.
— Вам как обычно? — спросил кареглазый смуглый красавец, хлопнув накладными ресницами.
Мы кивнули одновременно, и разразились хохотом, увидев удивлённые лица собравшихся за барной стойкой
— Блин, ребята, — начал Леха, всё ещё стоящий рядом с нами, — Ну как вы это делаете?
— Не знаю, — ответил Джексон, — У нас так всегда было.
Он бросил короткий взгляд на меня и подмигнул. Я улыбнулась, и отвернулась к бару, за которым хозяйничал Фил.
Поставив перед нами две Текилы Бум со спрайтом, он вскинул нарисованную бровь и скрестил руки на груди:
— Ну давайте, ваш фирменный фокус.
Мы с Джексоном переглянулись. Взяв стаканы, мы накрыли их руками и взболтали содержимое против часовой стрелки. Хлопнув дном по барной стойке, мы одновременно выпили содержимое до дна.
— Как всегда, — закатил глаза Фил.
Кто–то рядом с нами ахнул, кто–то хлопнул в ладоши. Лёха задумчиво хмыкнул. Потирая подбородок, он сказал:
— Я уверен, что рано или поздно вы ошибётесь, и кто–то промажет или опоздает.
Я пожала плечами:
— Ты хочешь поспорить?
Джексон затрясся в беззвучном смехе. Мы частенько развлекались с ним в барах, повторяя этот трюк раз за разом, пока нам наливали выпивку. Ни одной осечки, если выбирать Текилу Бум. Именно шипение после лёгкого взбалтывания и стука подсказывает, когда надо пить.
— Давайте ещё раз, — сказал кто–то из толпы, которая начала собираться у бара, — Я закажу.
Переглянувшись, мы с Джексоном снова одновременно пожали плечами. Фил налил ещё один коктейль. Повторив заученные до посинения манипуляции, мы в очередной раз удивили людей и сорвали аплодисменты.
— Охренеть, — протянул кто–то за моей спиной, — Ещё!
Выпили в третий раз, снова без осечки. Леха присвистнул, Фил улыбнулся настолько широко, что его нарумяненные щёки, казалось, вот–вот лопнут. После пятого захода, тоже без осечки, Джексон притормозил и потащил меня на танцпол, под звуки медленной композиции Sade «No ordinary love»
There’s nothing like you and I baby
Толпа вскрикивала слова снова и снова, напевая хором мотив. Мы стали единым организмом, двигаясь в одном ритме. Руки Джексона заскользили по гладкой ткани моего платья, заставляя меня танцевать медленно, плавно; плыть по мелодии, словно я часть её.
This is no ordinary love
No ordinary Love
Его пальцы были привычно–тёплыми; дыхание отдавало запахом лимонада и мятной жвачки, которую он постоянно жуёт, после того, как бросил курить. От его рубашки пахло пряным One Million, от волос — детским мылом. Всё это было мне знакомо; было родным для меня, и я прильнула к нему, спрятав лицо у него на шее.
Песня закончилась и её сменил весёлый мотив «I will survive» в исполнении Тины Тёрнер. На танцполе тоже сменился темп, и все задвигались быстрее. Только мы с Джексоном, казалось, не заметили этого, и продолжали стоять в обнимку. Он наклонил голову, и его губы коснулись моей щёки.
— Ещё чуть–чуть, и все решат, что я фальшивый гей, — шепнул Джексон мне на ухо.
Я растянулась в улыбке, и подняла голову, чтобы посмотреть на него. В его глазах плясали весёлые огоньки, уголки губ мягко приподнимались, а на щёчках выступили забавные ямочки.
— Поцелуемся? — я сложила губы уточкой, и подёргала бровями.
Джексон поморщился, но продолжал улыбаться.
— Фу, — фыркнул он.
Я расхохоталась и отстранилась. Он рассмеялся в ответ, и сжал рукой мою ягодицу, слегка задрав платье. Если бы мы были в обычном ночном клубе, то все подумали бы, что мы пара. Но здесь, в светло–синем заведении, мы просто друзья, и не больше.
Странно, что меня по–прежнему это задевает. Но я хотела бы, чтобы все думали, что мы — пара.
9
Я встала перед дверью ванной, и смутное тревожное предчувствие неприятно кольнуло меня в грудь. Поморщилась от какого–то неестественного холода в нашей квартире, и медленно повернула ручку. Когда дверь поддалась моим немеющим пальцам и распахнулась, из моих лёгких вышибло весь воздух разом.
Стально–серые глаза посмотрели на меня невидящим взором. Я моргнула, подумав, что мне кажется, но картина не изменилась. Макс сидел, привалившись спиной к унитазу и вглядывался в моё лицо. Только взгляд у него был неживой. Застывший, холодный, стеклянный.
— Боже…
Я смогла вздохнуть и ноздри защипало от странного металлического запаха. Ощутила вкус соли во рту, а потом к горлу сразу подкатила тошнота. Когда я смогла сфокусировать взгляд на чём–то, кроме его лица, я увидела, что белоснежный пол, покрытый старой советской керамической плиткой, залит кровью.
Мою нога произвольно дёрнулась ему навстречу, и я наступила в холодную липкую бордово–красную лужу. Следующий шаг не удался, ноги просто не удержали меня, и я рухнула на колени.
— Что же ты наделал, Максюша, — сорвалось с моих губ.
Он не ответил, просто продолжал смотреть на меня с немым укором. Качнув головой, я подползла к нему ближе, чтобы дотронуться до него. Холодный. Твёрдый, как камень.
Нет, нет, нет… Только не это, нет.
Я покачала головой, и в этот момент ледяная рука схватила меня за запястье. Вспоротая лезвием кожа обнажила кость и сухожилия. Я вскрикнула и попыталась одёрнуть руку, но он вцепился в меня мёртвой хваткой.
Как иронично.
— Это ты виновата, тварь, — произнесли синие губы, — Ты никогда меня не любила.
— Нет, — крикнула я.
— Кира, проснись! — заревел в моей голове Джексон.
— Ты должна была это сделать, — продолжил Макс его же голосом, — Ненавижу тебя.
— Кира! — снова Джексон.
Или Макс?
— Дрянь. Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — его железная хватка усилилась, и я начала дёргать рукой, чтобы вырваться…
— Ааааа! — закричала я.
— Кира, мать твою! — заорал голос из моего сна, и меня затрясли за плечи.
Я продолжила кричать и распахнула глаза. Увидев перед собой лицо Макса, его светло–серые глаза, я завизжала ещё громче и начала отбиваться.
— Уйди, уйди! — я захлебнулась слезами, — Я не виновата, я не виновата, Макс!
— Кира, это я, я! Женя!
Он продолжил меня трясти, что–то бормоча, а потом сгрёб меня в охапку и начал раскачивать, как младенца.
— Не–вино–вата, — завыла я.
— Не виновата, ты ни в чём не виновата, — повторил Джексон, — Ты не виновата, Кира.