— Не тратить стрел! — поспешно приказала Быстрые Глазки, видя, что кое-кто из пиратов открывает ответную стрельбу из луков, совершенно бесполезную на такой дистанции, забыв о том, что, хотя арбалеты язычников и медленно заряжаются, но бьют куда дальше наших коротких луков.
Мы тем временем подбили колодки под задний брус катапульты, чем наклонили ее вперед, и вновь отвели назад лапу.
Следующий выстрел оказался самым удачным и на палубу немало приблизившегося к нам врага рухнуло не меньше десятка горшков. Из глоток наших вырвался радостный клич, но корабль противника приблизился уже не меньше, чем на семьдесят шагов и продолжал сближение с явным намерением взять нас на абордаж.
— А-ну, подпали, — подхватив из под ног один из неиспользованных горшков, приказал Грат и, когда я выполнил это, швырнул горшок в сторону спешащего к нам судна.
— Отличный бросок! — обрадовался я, сразу же оценив, что бросил он на такое расстояние, куда мало кто из наших докинет. — Господа дварфы, швыряйте снаряды!
— Лучники, стреляй! — закричала находящаяся на юте Глазки в чьем щите торчало не менее трех арбалетных шипов. Новый арбалетный залп заставил ее со всей поспешностью прикрыться. — Бесова огня не жалеть!
Все вокруг оказалось заволочено дымом, очевидно, и на остальных наших судах зажигательные снаряды тратились без меры — мы ведь не собирались захватывать вражеские корабли, почитая за лучшее поскорее унести ноги. Противник же, напротив, стремился именно взять нас на абордаж. Что касается корабля, с которым мы сошлись, то для находившихся на нем язычников это был вопрос жизни и смерти. Они уже с трудом справлялись с пожаром и уповали лишь на то, чтобы ворваться к нам на борт.
Уже летели в нашу сторону абордажные крючья, чьи канаты мы поспешно рубили, дварфы продолжали швырять снаряды, а часть наших матросов забралась на ванты и оттуда осыпала неприятеля стрелами, лишний раз доказывая, что в ближнем бою слабый скорострельный лук куда лучше тугого арбалета, когда жар на палубе вражеского судна стал настолько нестерпим, что язычники, поспешно начали выпрыгивать за борт надеясь на помощь со стороны остальных своих судов.
Нам же угрожала иная опасность. Из густого стелющегося вокруг черного дыма вынырнул еще один вражеский корабль и на полной скорости устремился в нашу сторону. То ли он, и впрямь, вознамерился взять нас тараном, а может, во всем виновата плохая видимость, но столкновение было неминуемо.
— Лево руля! — страшным голосом закричала Глазки, но лишившаяся части парусов «Кобылка» уклониться от удара не успела. Раздался глухой удар и треск корабельной обшивки, а палуба накренилась столь резко что некоторые, и я в их числе, были сбиты с ног.
— На абордаж, кому жизнь дорога! Мы тонем! — быстро поняла в чем дело девица-капитан и выхватила из ножен тонкую изогнутую саблю.
Первой однако на борту вражеского корабля оказалась не она, а один из дварфов, с диким воплем он перемахнул через борт и ударом огромной секиры свалил сразу троих язычников. Воодушевленные этим зрелищем, товарищи наши по пиратскому ремеслу взревели и похватав у кого какое было оружие бросились на врага. Я же тут вспомнил о находящейся в каюте тонущего корабля Трине и поспешно за ней бросился, презрев воинскую славу.
Мой милый дружок, однако, уже выбиралась из каюты, причем не налегке — зная как я им дорожу, она, напрягая все силы, волокла огромный мешок с собранными за месяцы пиратства книгами. Товарищи мои добычей их не считали и посему, я мог присваивать себе эти сокровища человеческой мудрости безо всякого дележа.
— Быстро за остальными! — столь решительно приказал я, что девочка тут же бросила мешок и поспешила за пиратами. Я же, потратив еще некоторое время, чтобы извлечь из мешка самую ценную для меня книгу — ту в которой собственноручно записал ритуал и свои магические опыты — так же принужден был отправиться на борт вражеского корабля, чтобы принять участие в схватке.
35
Когда я оказался на палубе языческого судна, схватка была в самом разгаре и разобрать что-либо было совершенно невозможно. Вот прямо навстречу мне кинулся язычник с кинжалом, но кто-то из-за спины огрел его по затылку саблей. Вот справа со свистом рассекла воздух секира Грата и, чтобы не попасть под ее удар, я поспешно отпрыгнул влево и упал поскользнувшись на внутренностях рассеченного пополам тела.
Перепачканный кровью, прижимая к груди книгу, я поспешно поднялся на ноги, извлекая из-за пояса кинжал, и тут увидел на юте вражеского корабля высокого седобородого старца в алом балахоне. Сжимая в одной руке огромный черный посох, он в другой держал перед собой развернутый свиток и шевеля губами произносил что-то неслышное для меня. Поверхность свитка то и дело мерцала искрами, будто сделан он был не из пергамента, а из драгоценного камня, над головой же старца концентрировалось небольшое темное облако в котором сверкали разряды энергии. Так я впервые в жизни увидел настоящего мага и маг этот оказался моим врагом.
Единственное, что оставалось сделать, ибо ждать окончания произносимого заклинания показалось мне смертельно опасным для всех нас, это кинуть во врага свое единственное оружие, коим оставался кинжал.
Должен заметить, что бросание кинжалов и ножей — как бы презрительно не относились многие к такому способу ведения боя на расстоянии, уповая более на лук или арбалет — является настоящим искусством. Коим, справедливости ради, замечу я сам никогда не обладал и не интересовался. Главная трудность заключается в том, что брошенный предмет не только должен попасть в цель, что, согласитесь, требует определенных способностей, но и непременно попасть в нее именно своим острием. Последнее мне, лично, не удавалось ни разу и я думаю, что есть в этом какой-то секрет, которым я не владею.
В данном же случае, кинжал мой не только никуда не воткнулся, но еще и пролетел от головы мага-язычника едва ли не в двух локтях. Этого, к счастью, оказалось достаточно, чтобы старец на мгновение отвлекся. Свиток, как и происходит обычно, если сложная магическая формула не доведена до конца, разом обуглился и, рассыпался в прах к ногам заклинателя, а энергетическое облако рассеялось.
В гневе уставился маг на палубу, силясь понять, кто посмел ему помешать, глаза наши встретились и одним широким взмахом посоха он указал в мою сторону. В ужасе я прикрылся книгой, которую все еще сжимал в левой руке, надеясь хоть чем-то укрыться от новой напасти, и сильный удар отбросил меня назад.
Когда я вновь поднялся, то с удивлением обнаружил, что цел и невредим, а по юту вражеского судна мечется фигура в объятом пламенем балахоне. Вот горящий маг сделал еще несколько прыжков и бездыханным рухнул у рулевого колеса, а на ют уже врывались двое дварфов рубя на ходу всех попадающихся под руку язычников.
Команда наша, во многом благодаря дварфам взяла верх. Хоть мы и потеряли изрядно людей, но судно было захвачено полностью и теперь мы пытались поскорее отцепиться от достаточно погрузившейся в воду «Кобылки». Наконец это удалось.
— Шкипер ко мне! — раздался на юте крик Быстрых Глазок. — Рулевой на место! Ставить паруса!
— Уходим? — с надеждой спросил я взбегая на ют, где, к радости своей, увидел рядом с капитаном изрядно перепуганную, но невредимую Трину.
— Грат расслышал горн своего короля. Сигнал приказывал спасаться каждому по одиночке. Так что, убегаем без оглядки, — сообщила моя рыжеволосая спутница и снова повысила голос. — Крикун, на мачту! Смотреть во все глаза!
Во многом, благодаря дыму и тому, что находились на вражеском корабле, мы без приключений вырвались из битвы и со всей поспешностью устремились прочь. Теперь можно было осмотреться.
Вскоре на ют явился боцман и доложил, что в носовой части судна от столкновения открылась течь и судя по количеству поступающей в трюм воды, даже не одна. Глазки немедленно отрядила команду для вычерпывания оной, остальным же велела позаботиться о раненых и навести на палубе порядок.
— Прочь руки, глупец! Это опасно! — раздался у нас за спиной крик и, в поспешности оглянувшись, мы заметили, как Грат отгоняет одного из матросов от обуглившегося трупа языческого чернокнижника.
— Любой, кто прикоснется к посоху мага, немедленно погибнет, если только не он сам его убил, — объяснил командир дварфов толпящимся вокруг пиратам и те боязливо попятились.
— Достойный Бес В Ребро, — обратился он за этим ко мне. — Я был свидетелем вашего поединка, когда вы отбили пущенное этим нелюдем заклятье так, что оно оборотилось против него самого. Знаю, что в вашем Королевстве магия не в почете, но поверьте у нас, дварфов, нет людей, более ценимых, чем представители этой науки. Поэтому, со всем почтением, прошу вас взять посох и распорядиться им по своему усмотрению, ибо сделать это кому-то кроме вас будет крайне опасно.
Товарищи мои по пиратскому ремеслу уставились на меня в изумлении я же с любопытством приблизился к трупу и увидел рядом с ним длинный черный посох чуть ли не в руку толщиной.
36
Я, как мог, со всей рассудительностью, объяснил достойному Грату и своим товарищам по вольному мореплаванию, что, хотя и интересовался всю жизнь магической наукой, но настоящим магом себя не считаю ибо не посвящен в их таинства. Что же касается посоха, то любопытство так и подмывало получить в свои руки хоть одну истинно магическую вещь, тем более что и все вокруг считали, что взять ее должен именно я.
Поэтому, сказав пиратам, что, буде им угодно, пусть означат стоимость этого предмета и вычтут из моей законной добычи, ибо в счет ее посох мною берется, я протянул руку и ухватился за него, но в этот момент вдруг так вспыхнул свет, что я на мгновение ослеп, а все в ужасе закричали.
— Бес ты живой? — испуганно спросила Глазки.
Я, вновь получив способность видеть, обнаружил, что вовсе невредим, посох же изменился неузнаваемо — вместо толстенного и длинного превратился в короткий, не более локтя длиной, тоненький жезл цвета слоновой кости.
— Эй, шкипер, — достало у кого-то ума сказать, — а доля-то твоя здорово уменьшилась в размере.
Все рассмеялись и незатейливая эта шутка разом вернула мне самообладание.
— В некоторых книгах пишут, — ухватив свою добычу еще крепче и заткнув за пояс на манер кинжала, сказал я, — что у магов тем больше посох, чем выше их мастерство. Так что, жезл этот сам определил мои познания в магии. Как видите, достойный Грат, они не велики.
Дварф только покачал головой и возразил, что видывал магов, которые и с малыми жезлами умудрялись делать большие дела. После этого, однако, никто из команды не решился самолично выбрасывать обгоревший труп языческого чернокнижника за борт и таковую неприятную работу пришлось производить-таки мне.
Затем я поспешил найти каюту, в которой путешествовал этот язычник, надеясь, что и там может оказаться что-либо полезное мне в магических делах. Ее я скоро нашел и опознал по необычайно большому количеству книг.
В фолиантах этих описывались, большей частью, магические ритуалы, но, когда я в них заглянул, зубы мои застучали от ужаса ибо все в них было построено на страданиях живых существ, и не было такой пытки, которую не измыслили эти проклятые. В кровавых этих ритуалах пытали девиц, младенцев обоего пола, мужчин, женщин, стариков — любое человеческое существо могло быть использовано, чтобы, пролив его кровь, чернокнижник получил свою силу.