Никогда прежде мне не доводилось бывать в подобном заведении. Я и на автоматах никогда не играл. Даже тогда, когда они торчали на каждом углу. Интересно бы поглядеть, что там да как...
- Собирайся и готовь паланкин. И прихвати немного мелочи.
Я накинул светло-серый камзол и шляпу, взял в руку трость. Довольно забавно ходить с этой штуковиной. Не понимаю, почему они вышли из моды.
Рабы привезли меня на северную окраину города, в район рынка. Здесь было куда меньше лачуг и хибар, почти всю улицу занимали добротные двухэтажные дома. В одно из них - с большой круглой вывеской - постоянно кто-то входил и выходил. Причем было видно, что посетители стараются не задерживаться снаружи, особенно если идут одни.
На вывеске был изображен молоток, забивающий гвоздь. Весьма странная эмблема для казино. Я спросил об этом дворецкого.
- Гвоздь вбивают в кроватку новорожденного, в дом молодоженов и в гроб покойника. Один из древних людских символов, означающий близость жизни и смерти. В какой-то мере это знак удачи. Сколько бы гвоздей не было - лишь бы не последний.
Я усмехнулся. Тоже мне символ удачи - гвоздь. Хотя с другой стороны, на родине верят, что удачу приносит подкова. Так что все относительно.
Перед дверью стояли два мордоворота с дубинками на поясах. Голенища высоких сапог топорщились, обрисовывая контуры небольших револьверов. Вышибалы здесь готовы к любому повороту событий. И вытолкнуть на мороз зарвавшегося пьяницу, и отбить нападение бандитов.
При моем приближении амбалы выпрямились и загородили дорогу.
- С ушастыми нельзя, - пробасил один, скрестив руки на груди. - За домом стойло для рабов.
Я обернулся и посмотрел на Ромэля. Тот кивнул и велел носильщикам следовать за ним.
- Сдайте оружие, - смягчившимся голосом продолжил охранник.
- У меня его нет.
Напарник вышибалы указал пальцем на трость. Я пожал плечами и без сожалений расстался с палкой. Нашли, блин, оружие.
В помещении было темно, накурено и довольно шумно. Шуршали карты, постукивали фишки, кто-то громко радовался выигрышу, кто-то сокрушался о проигранных деньгах.
Большую часть комнаты занимали круглые столы, накрытые темно-красными скатертями. Они стояли как попало, без какого-либо порядка. При желании игроки подтаскивали мебель друг к другу или наоборот - садились подальше.
Вдоль стен разместились ряды мягких диванчиков. Здесь посетители отдыхали между затяжными раундами или праздновали очередной выигрыш. Перед каждым диваном на четвереньках стояли обнаженные эльфийки. Кто-то использовал их как подставку для ног, кто-то расставлял на покрытых шрамами спинах посуду и бутылки.
Пару раз я видел, как посетители заставляли рабынь открывать рты и стряхивали туда сигарный пепел. Впрочем, довольно многие просто трахали эльфиек, зачастую пристроившись с обеих сторон.
Человеческих шлюх тут тоже было валом. Даже администраторша стояла за стойкой в каких-то кожаных ремнях вместо одежды. Да уж, злачное местечко.
- Добрый день, господин Авелин, - поприветствовала девушка за стойкой. - Сколько фишек желаете прибрести?
Я положил перед ней горсть серебряных монет.
- На все.
- Благодарю. Ваши двадцать серебра, наши пять желтых фишек. Приятного отдыха.
Пока ждал обмена, выглядел в уголку симпатичное местечко - темное и свободное. Пока пробирался к нему, какой-то тип гаркнул на все казино:
- Джен-эльфолюб пришел!
По комнате прокатилась волна смеха. Но когда я обернулся, все стихли и уставились на свои карты. Наверняка знали о любви к дуэлям предыдущего владельца тела. Да и нынешнего, чего уж скромничать, тоже.
Я не стал выяснять, кто тут такой языкастый. Сказали бы в лицо - другое дело. А так... Негоже льву обращать внимание на лающих за спиной гиен. Хоть и пафосно до невозможности, но ведь точнее и не скажешь.
Я сел за столик и разложил фишки перед собой. Но потом быстренько спрятал - на всякий случай. Успел заметить, что этот жест - своеобразное приглашение к игре. Когда с соперником покончено, победитель выкладывал добычу и ждал следующего игрока. Я не хотел, чтобы кто-то подсел ко мне. Правил-то местных игр не знаю.
Но посетители старались даже не смотреть в мою сторону. Делали вид, что меня тут попросту нет. Ну и хрен с вами, козлы. Я хотел посидеть еще немного - вдруг удастся подслушать интересные сплетни о себе любимом. Но когда объявили начало ставок на бои рабов, поднялся и ушел. К черту такой отдых, лучше посижу в кресле на веранде и попью вина.
Так, собственно, и сделал. Когда стемнело, отправился на боковую. Кирра так и не появилась, а звать я не собирался. Все равно не придет, она же не считает себя невольницей.
Утром меня разбудили незнакомые голоса с улицы. Я продрал глаза и подошел к окну. У поместья стоял синий фургон с зарешеченными окнами. В него был запряжен матерый хонто с обломанным клыком.
Рядом стояла пара усачей в знакомой синей униформе. Еще один - в гражданской одежде, но с жетоном на шее - о чем-то разговаривал с Ромэлем.
Рабы построились в два ряда у края плантации, перед ними прохаживались вооруженные винтовками стражи порядка.
Дверь резко отворилась. Без спроса и стука в комнату ввалились трое полицейских. Двое из них наставили на меня револьверы. Третий протянул какую-то бумагу с печатью и размашистой подписью.
- Тайр Авелин, вы арестованы, - пробасил бородач с документом.
- На каком основании? - возмутился я.
- Подозрение в государственной измене.
11
На меня надели наручники и усадили в фургон. Разумеется, никто не пришел мне на помощь. Да я бы и не хотел - ничем хорошим это бы не кончилось.
Вооруженные полицейские расселись со всех сторон, будто я мог сбежать из этой крепости на колесах. Дубовые доски, оббитые железными полосами, решетки толщиной в палец...
Ну вот и все, допрыгались. Меня замели в чужом мире по крайне неприятной статье. И нет никакой возможности позвонить родителям, чтобы они наняли адвоката или занесли взятку судье. Нельзя написать плаксивый пост в соцсети о притеснении инакомыслящих и поднять волну негодования.
И что теперь делать? Я начал вспоминать тюремные понятия, дабы не загреметь под шконарь в первый же день. Есть два стула... Кента за член укусила кобра... Куда поезд направишь - на мать или на кентов?
От волнения и глупых мыслей затылок вновь пронзило болью. Причем в разы большей, чем доводилось испытывать ранее. Я захрипел и согнулся, тщетно жмурясь от ярких разноцветных кругов перед глазами.
Полицейские грубо схватили меня за плечи и прижали к борту фургона. Хорошо хоть не побили, с них станется.
- Что там у вас? - донесся с козел грубый голос.
- Заключенный симулирует, господин сыщик.
- А ну аккуратнее с ним! У него мозговая хворь!
Стражи закона вмиг отсели подальше, будто оная хворь передавалась по воздуху.
Фургон медленно трясся по ухабам, и каждый прыжок жгучей иглой отдавался в затылке. Когда подъехали в городу, я уже слабо соображал, что вообще происходит.
Меня вытащили под яркие солнечные лучи. Я отвернулся и зашипел, будто вампир. Глаза слезились, в них словно песка насыпали.
Здание, где я оказался, было явно не тюрьмой. Чистенькие коридоры с коричневыми стенами, зеленые, изрядно истоптанные ковры на паркете. На стенах то и дело попадались стенды с какими-то документами, но ворочать головой и читать их не было никаких сил.
Меня волокли мимо дверей с табличками. Усилившийся слух ловил доносящиеся изнутри голоса и шелест бумаги. Наконец я очутился в кабинете с большим окном. Перед ним - длинный стол, по бокам высокие шкафы с документами.
На столе папки с бумагами и чернильницы. В глубоком кожаном кресле восседает человек в красной мантии. Наружность у незнакомца неприятная, крысиная. Сморщенное личико с острым крючковатым носом, едва заметные бледные губы, толстые круглые очки. На голове - глубокие залысины, плохо скрытые дурацкой черной челкой, похожей на связку липких сосулек.
Человек посмотрел на меня, хмыкнул и достал из горы бумаг какую-то папку. Послюнявил тонкий пожелтевший от курения палец и пролистнул несколько страниц.
- Тайр Джен Авелин, - с укоризной сказал незнакомец. Голос у него оказался довольно неплохой. Низкий, мягкий и баюкающий. Совсем не под стать мерзкой физиономии.
- Да..., - выдохнул я, покачиваясь на стуле из стороны в сторону.
- Моя фамилия Криз. Я судья. А вы находитесь в суде. Понимаете?
Я неопределенно мотнул головой.
- Вот и хорошо. Вас подозревают в государственной измене. В виду чрезвычайной важности дела, первое заседание начнется очень скоро. Где-то через месяц.
Я застонал и откинулся на спинку. Стоящий сзади полицейский поддержал меня, иначе бы шлепнулся на пол вместе со стулом.
- Вас доставили сюда для избрания меры пресечения. Суда вы будете дожидаться в блоке предварительного заключения. Господин Авелин, вы с нами? Как-то вы странно выглядите.
- Я болен... Мозговая хворь...
- Да? Ну тогда нет смысла звать врача, она все равно не лечится. Продолжим.
- Мне нужен адвокат, - еле ворочая языком, пробубнил я. Головная боль сменилась столь сильным головокружением, что я ощущал себя как после литра водки в одно рыло.
- Не волнуйтесь, адвоката вам предоставят.
- А можно изменить меру пресечения? На домашний арест, например.
- К сожалению, никак нельзя. Дело, понимаете ли, не абы какое. Но, скажем так, за небольшое пожертвование в фонд ветеранов юридической службы вас посадят к политическим. Поверьте, там гораздо веселее, чем среди городского отребья.
- Сколько?
Судья показал мне пятерню. Я кивнул.
- Как только мне принесут чековую книжку.
- Ах, не беспокойтесь. Она уже у нас.
Полицейский положил на стол блокнот с отрывными бланками. И где он умудрился его достать? Ну конечно - обыск!
Я выписал чек на пятьсот золотых. Криз предоставил мне какие-то бумаги, но так как подписи не требовалось, я не стал их читать. Не до того было. Скорее всего постановление об аресте. Сейчас главное встретиться с адвокатом...
Из суда меня перевезли в местный аналог СИЗО. Здание находилось совсем рядом и мало чем отличалось от других городских зданий. Высокий, в рост человека, каменный фундамент, обшитые побеленными досками стены, красная черепица. Только вместо окон были длинные и очень узкие бойницы, куда и руку-то вряд ли просунешь.
В голове метались мысли: одна паршивее другой. Ладно, допустим, политические зэки под шконку не бросят. А если на допросах пытать будут? В нашем мире это дело тоже распространено повсеместно, но все же более гуманно. Как бы странно это не звучало. А если мне зубы рвать будут ржавыми клещами или пальцы отрезать?
От таких дум стало только хуже. Хорошо хоть конвоиры, предупрежденные о мозговой хвори, практически несли меня на руках. А то бы точно свалился от бессилья и жуткой боли.
Когда меня тащили в дверь, успел прочитать выбитую на табличке надпись: "БПЗ". Хорошо хоть судья не обманул. Взяточник - но честный. Ярчайший пример двоемыслия и взаимоисключающих параграфов.