Пролог
Из скорого поезда, приехавшего утром в Москву из Новгорода, вышел, в числе прочих пассажиров, ничем не примечательный человек.
Однако это лишь на первый взгляд в нем не было ничего необычного, так как приглядевшись получше, можно было увидеть, что из-под темного плаща чуть выдаются края церковного облачения.
Вряд ли и в этом было что-то особенное. Всегда считалось, что Россия является православной страной, и, стало быть, ничего удивительного, что священники время от времени покидают свои кельи и храмы, и едут куда-то по разным мирским делам.
Однако у человека, приехавшего из Новгорода, дело было совсем не мирское.
Звали его Григорий, и судя по документам, пребывал он в сане дьякона.
Нащупав взглядом выступавшие над серыми типовыми домами золотые купола ближайшей церкви, дьякон вздохнул, быстро перекрестился и пошел по направлению к привокзальному кафе. Священник был очень голоден - поездка в Новгород выпала на постную неделю и пост приходилось соблюдать. Но как раз сегодня пост закончился, и теперь дьякон собирался подкрепить свои силы чем-нибудь помясистее и пожирнее.
- Вот он. - раздался голос в наушниках у человека, стоявшего напротив кафе.
"Захватил свежие журналы" - Григорий отправил неизвестному адресату сообщение по своему мобильному. Затем он заказал сосиски, салат и стаканчик чаю.
- Извините, что отвлекаю вас, - вежливо произнес кто-то рядом. - Вы ведь, кажется, священник?
- Почему вы так решили? - Григорий внутренне собрался и медленно повернулся навстречу обладателю голоса. Но тут же расслабился.
Перед ним стоял парень среднего роста в потертой камуфляжной куртке, подстриженный под ежик, обутый в высокие тяжелые ботинки армейского образца. Один из пальцев правой руки парня был забинтован.
-Вы сразу выделяетесь в общей массе, - улыбнулся он. - от вас исходит аура мудрости и добра. Так мог бы выглядеть профессор университета, но... - взглядом парень указал на выступающие из-под пальто Григория края облачения, - профессора не носят ряс.
"Чего ему надо", - подумал дьякон и слегка насторожился.
-Допустим, к чему скрываться, - пожал плечами он. - Я служитель русской православной церкви, иеродьякон Григорий. Какой у вас ко мне вопрос?
-Вопрос вполне конкретный, - взглянул ему в глаза парень. - я недавно отслужил в армии и теперь меня агитируют воевать по контракту в Сирии против боевиков ИГИЛ. Вот не знаю, соглашаться или нет.
- Соглашайтесь, - понимающе махнул рукой иеродьякон. - Телеинъекции на тему "у терроризма нет национальности и религии", каждый раз с предсказумой очевидностью вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов взрывают наши самолеты и школы! С этим "политкорректным" тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей... То даосы взорвут самолет... То христиане подорвут кинотеатр... Вот в этом случае можно было бы ограничиться повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов... Но ведь все очевидно не так.
Террористические проповеди - это болезнь уже всего исламского сообщества. - вошел в раж священник. - И отчего-то если в России, Казахстане или Узбекистане обнаруживают центры подготовки террористов - то эти центры чаще оказываются связанными с мечетями и медресе, чем, скажем с клубами служебного собаководства.
Скажете, у террористов нет религии? Но они несомненно и крепко верят в продолжение жизни после взрыва собственного тела. Они прославляют вполне определенного бога. А названия их организаций говорят о готовности воевать за ислам, а не за футбол.
- А есть хорошие мусульмане? - в глазах стоявшего напротив человека вспыхнул огонек интереса.
- Этих ребят можно считать плохими мусульманами. Но это именно мусульмане. Как известно, чтобы стать мусульманином, достаточно произнести формулу "Нет бога кроме Аллаха и Магомет пророк его". Неужели эту формулу отрицали террористы в Беслане или Бостоне? Неужели коран они не считали откровением всевышнего? - иеродьякон отхлебнул чая. - Знаете, когда в западном мире несколько лет назад начался церковно-сексуальный скандал, то католикам и в голову не приходило говорить, будто у них в семинариях преподают гомосексуалисты, "у которых нет национальности и религии", а не католики. Католическая церковь оказалась достаточно честна и мужественна, чтобы в этих грешниках признать своих людей, а, значит, в их грехе увидеть и свою вину. Увидеть - чтобы преодолеть, понимаете?
- Спасибо, святой отец, - парень восхищенно смотрел на иеродьякона. - Я непременно именно так и сделаю. Завтра же подпишу контракт, - юноша попрощался и пошел прочь.
"Все-таки, не перевелись еще на Руси достойные люди, - подумал Григорий, возвращаясь к своей прерванной трапезе. - Такие, как он - и есть главная надежда нашей страны, главная опора власти".
Покончив с сосисками, Григорий допил ставший холодным за время дискуссии с молодым человеком чай. Он взглянул в окно, нет ли дождя и убедившись, что нет смысла доставать зонт, вышел из уютного кафе. Сделав с десяток шагов, взор его помутнел, а изо рта пошла пена. Выронив из слабеющих рук чемодан, архидьякон Григорий замертво рухнул на грязный тротуар.
"Скорая" приехала черезчур быстро, буквально ниоткуда, словно ждала этого падения. Фельдшер с санитаром, молодые, крепкие, поджарые, положили иеродьякона на носилки и погрузили в машину. "Скорая" с воем устремилась прочь, распугивая пешеходов.
Впоследствии свидетели утверждали, что за рулем машины с красным крестом находился молодой парень в военной куртке с короткой стрижкой; впрочем, свидетели часто ошибаются...
Часть 1. Заезжий маэстро.
- Гражданин Савичев? - Вальяжно обратился грузный, широкоплечий, сорокалетний мужчина с мешками под глазами. Он был неряшлив - сальное пятно на рубашке - хаки, выцветшие, просоленные круги подмышками. Впрочем, тот, у кого он спрашивал, был еще неряшливее - весь в крови, со сломанным носом и разбитым лицом, да еще подвешенный за руки наручниками к металлической балке.
И все равно пленник вздрогнул. Эта фамилия осталась в далекой молодости, онабыла засекречена, она никак не была связана с делами последних лет, а особенно с сегодняшней командировкой. И лица стоявших напротив него людей не допускали мыслей о случайности.
- Ну, сокол ясный, так где Предмет?
- Какой?
- Который ты вез из Новгорода.
- Не знаю, о чем вы... Я дьякон Григорий из...
- Ты такой же дьякон, как я балерина! - махнул рукой "неряха". - У тебя нашли пушку - это от бесов обороняться?
- Ты готов говорить? - повысив голос, сказал второй, коренастый, с коротким "ежиком" волос на голове и следом от ожога на левой щеке. Он взял электродрель на батарейках, - Или ты готов... кричать?
- Я... уже... сказал... - собрал остатки своих сил человек. - Я не знаю...
Мужчина усмехнулся и направил стремительно вращающееся сверло в коленную чашечку церковника.
Страшный крик оглушил всех.
- Ну ты поработай с ним как следует, - лениво, словно сытый кот, потянулся высокий. - я пока перекурю.
В одном из пустых цехов обанкротившегося завода вновь раздались неистовые крики.
Мордастый, грузный мужчина докуривал во дворе вторую сигарету, не спеша, со вкусом, когда к нему прибежал раскрасневшийся напарник.
- Попик то того! - выпалил он взволнованно.
- Чего того? - выронил окурок мордастый. До него мгновенно дошло, о чем идет речь.
- Ссучился, урод!
- Как же ты допустил?! - рявкнул на него напарник. - Ну ка, пошли.
Они вбежали в помещение цеха. Висевший мужчина не подавал признаков жизни - голова свесилась на грудь, тело обмякло, язык вывалился изо рта.
- Отчалил, - мордастый пощупал двумя пальцами пульс на шее дьякона. - все ты спешишь! - повернувшись, он ударил рядом стоявшего крепыша в ухо.
- Так кто же знал, что у него сердце слабое! - оправдывался тот, даже не пытаясь защищаться. - Молчит проклятый, так я его еще горячим паром... попарил...
- Кретин! - мужчина достал мобильный и стал набирать номер. - За это будешь сам отмазываться.
Двое в кабинете молча ждали. Мужчина лет пятидесяти, с худым строгим лицом, увенчанным богемной небритостью, работал за компьютером. Напротив в кресле расположился рослый атлетичный парень, которому на вид еще не было тридцати, в брюках и майке с длинным рукавом.
Зазвонил телефон.
Мужчина снял трубку, выслушал, водворил на место. Взглянул на оппонента исподлобья:
- У нашего псевдосвященника не нашли Предмета. Стали с ним "работать" - "поп" коньки отбросил и ничего не сказал.
- Доигрались! - Парень хлопнул себя по колену. - Что же теперь делать?
Хозяйн кабинета кряхтя, повел мощными плечами, помял лицо руками.
- Зови Паганеля, Коля. Это как раз для него работенка.
Через десять минут в кабинете появился длинноволосый худой парень в очках, с бледным заспанным лицом. Видно было, что его внезапно оторвали от повседневных дел - майка была надета наизнанку, сандалии на босу ногу.
- Паганель, надо найти одну вещь. Вот тебе ее фото. - мужчина протянул парню две фотокарточки. - Чем быстрее, тем лучше.
Юрий Черкасов по прозвищу Паганель любил подобные загадки. После сплошной скучной рутины на поприще психиатрии уже определенный период можно было заниматься интересным и хорошо оплачиваемым делом.
Он зашел в просторную светлую комнату и закрыл дверь на ключ. Затем из секретера достал свой рабочий инвентарь. На подробную карту города, исчерченную многочисленными пометками, он поставил зеркальный шар и начал концентрироваться.
Зеркальный шар улавливает информацию из космоса, поэтому Юрий присел на пол перед картой, невольно устраиваясь по-турецки. Чашку с крепким кофе он отставил подальше, чтобы случайно не перевернуть - были инциденты.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Юрий закрыл глаза, погружаясь в астральный уровень.
Местоположение Предмета определенно сместилось - теперь это был юго-запад. Рядом ощущался человек, эмоции которого били через край. Он был очень взволнован. Юрий улавливал отголоски его чувств: предвкушение, страх, радость, сомнения - все сплеталось в плотный клубок.
Черкасов чувствовал, как тяжело дышит этот человек, как сильно колотится его сердце. Он куда-то идет, немного поспешно. Предмет лежит у него в сумке, перекинутой через плечо: даже через несколько слоев ткани можно почувствовать его тепло.
Выброс энергии вдруг прекратился. Юрий поднес руки к карте, но все усилия были тщетны. Подождав несколько минут, Черкасов убрал руки: придется прибегнуть ко второму варианту.
Он взял одно фото и перевел взгляд на зеркальный шар.
Контакт не прервался, Юрий до сих пор чувствовал этого человека. Реальность для него разделилась: одна часть замерла в уютной, светлой, кондиционированной комнате, другая же бежала по улице под легким моросящим дождиком.
Человек куда-то очень сильно спешит. Под ногами хлюпают лужи, капли воды просачиваются в трещины тонкой подошвы. Мерзкое ощущение, на которое неведомый персонаж даже не обращает внимание.