В общем, смотреть с ним фильмы оказалось интересно. Правда, в моменты, когда «идиотизм зашкаливает» (положа руку на сердце: такое происходит то и дело), Джой раздраженно соскакивал со словами «Ну сколько можно смотреть эту ерунду!» и шел заниматься другими делами. Или смотреть другой канал.
В этот раз он продержался так долго и безмолвно, что я даже подумала — задремал. Оглянулась: Джой следил за действием напряженно и внимательно, словно смотрел какой-то международный матч. Почувствовав мой взгляд, сообщил:
— У меня идея!
— Трепещу в ожидании!
— Если человек лежит в коме, где в этот момент находится его душа?
Я подумала.
— Ну, наверное, где-то поблизости болтается. Ждет, когда тело очнется. Ты, в смысле?..
Джой повернулся ко мне рывком: даже диван качнулся. Подпер рукой голову. Сказал, разглядывая меня — и впрямь становлюсь видимой, ура:
— Да. Пошли, поговоришь с ее душой, она расскажет, что знает, и оставим уже эту мою «возлюбленную» в покое. Ну, как тебе идея?
Я поежилась. Почему-то вот как раз эта идея внушала мне настоящий ужас. Как бы мне ни хотелось увидеть связанную с тайной семьи Чжой женщину, я никак не могла заставить себя переступить порог больницы.
Ну, у каждого свои бзики. Даже у призраков.
А ведь я вполне спокойно посетила с Джоем кладбище, куда он меня позвал с некоторым сомнением…
…На Троицу народу на кладбище собралось почти столько же, сколько лежало под землей. Пусть ханжи фыркают через губу, мол, нужно помнить об умерших по доброй воле, а не принудительно по обязательным датам, я считаю: хорошо, что существуют «родительские дни». Живые всегда так заняты, так стремятся как можно больше успеть до встречи с предками лицом к лицу, что им просто некогда о нас вспоминать. Это мы всегда их можем подождать…
Могила джоевского отца отличалась от окружающих: здесь не было ни цветов, ни деревьев. Корейцы считают, что их корни мешают мертвым. Да и памятник стоял не на зеленом холмике, а рядом с ним. Проходившие поглядывали на невозмутимо отбивающего полные поклоны Джоя. Обсуждать не обсуждали. На кладбище любые обычаи впору: вон, неподалеку отмечают родительский день за ломящимся от снеди столом веселые и шумные православные цыгане… Джой поставил цветок, рюмку, зажег свечу и разложил на плите угощение.
Я сидела на памятнике по соседству, болтая ногами. Дух похороненного если когда и был здесь, то давно весь вышел.
— Эй, — вспомнила я. — А у вас же есть какой-то свой корейский праздник поминовения? Чусон?
— Чхусок, — поправил Джой, — «осенний день». Помянем и в сентябре. Мертвым приятно, что мы их почитаем.
Он сел на низкую скамеечку, переплетя пальцы рук. Уставился в землю: то ли об отце вспоминал, то ли о бренности всего сущего задумался. Я тактично помолчала, но так как запас вежливости у меня небольшой, продержалась недолго.
— А другие родные тоже здесь похоронены? — спросила, перебравшись к нему под бок на скамью.
— Нет. Отец с матерью вернулись сюда из Средней Азии, так что могилы бабушек-дедушек там остались.
— Далековато…
— Да.
Джой помолчал и неожиданно начал говорить о том времени, когда у него болел и умирал отец. Казалось, он никому об этом до сих пор не рассказывал, потому что говорил Джой непривычно — бессвязно, с тяжелыми паузами.
…Тот год и несколько следующих были тяжелыми. Казалось, судьба спохватилась, что слишком долго была благосклонна к их семье, и решила наверстать упущенное в очень короткий срок. Строительная фирма отца разорилась во время очередного кризиса; онкологию обнаружили слишком поздно, даже операцию делать не стали, только химию, от которой отец чувствовал себя так плохо, что почти не вставал. Матери пришлось уволиться, чтобы ухаживать за мужем. Потом — смерть, и понеслось: банк и партнеры конфисковали квартиру, машины в счет кредита и долгов; тяжело заболела Янка, а у них ни денег, ни связей…
Да, Джой, ты слишком рано повзрослел! Другие еще гоняли в футбол, получали неуды да нарывались на неприятности с такими же безбашенными подружками и с милицией, а ты уже стал главой семьи. Во всяком случае, старался.
— Родственники поговаривали, все беды оттого, что предка похоронили неправильно — еще с тех пор, когда деда с бабушкой сослали из Сибири в Среднюю Азию. Предлагали проконсультироваться с геомантом, разрыть ымтхэк и перезахоронить предка заново в благоприятном месте…
Я слушала и глядела на стоявшего у обелиска мужчину в немодном черном костюме: сложив руки на животе, он с печалью смотрел на Джоя.
— Но потом, со временем, все наладилось. Только вот я не знаю… — Джой, глядя в землю, потер рот.
— Что — не знаешь?
Джой заговорил тише:
— Не знаю, доволен ли он. Оправдал ли я его надежды… Ведь все можно было сделать гораздо лучше. Однажды я страшно подвел его… всю семью… я виноват…
Ну ты и дура-ак! А если твой отец считает, что сын не оправдал его ожиданий, то и он тоже.
— Он говорит, — сказала я, глядя в упор на молчащего старшего Чжоя, — что гордится тобой.
Джой резко вскинул голову.
— Ты видишь его?!
— Ты же меня для этого и брал.
— И где… где он?
Я подняла руку.
— Вон там. Прямо перед памятником.
Джой встал, сделал шаг и остановился, свесив руки: странно юный и ранимый сейчас для такого уверенного и сильного мужчины.
— Папа?..
Мужчина молча смотрел на него. Джой спросил, не поворачивая головы:
— Ты можешь в меня вселиться?
— …зачем?
— Я хочу увидеть отца. Хотя бы раз.
— Знаешь, у меня очень большое желание согласиться, — произнесла я сухо. — Но мы же с тобой знаем, что я из тебя уже не уйду. Давай, попроси еще разок — и увидишь!
Джой дернул плечом, но повторять просьбу не стал.
— Как он… выглядит?
— Хорошо, — подумав, признала я. — Даже слишком хорошо — для мертвого уже пятнадцать лет. Черный костюм, белая рубашка. Черные густые волосы. Джой, похоже, тебе повезло, в вашем роду мужчины не лысеют до глубокой старости!
Я увидела, как у Джоя дернулся уголок рта. Он сообщил отцу, как будто в самом деле знакомил его с девушкой:
— Это Инсон, моя призрачная подруга. И у нее для меня всегда найдется доброе слово!
— Ну да, за мной не заржавеет, — проворчала я. Мужчина чуть ли не впервые взглянул на меня. Кажется, даже с любопытством. Помедлил, вглядываясь пристальней — и неожиданно низко, очень низко поклонился. От удивления запоздало вскочив, я нагнулась в ответном поклоне. Услышала джоевский голос:
— Он ушел?
Выпрямившись, обнаружила, что его отец и впрямь уже нас оставил. Джой огляделся по сторонам — глаза его были влажными.
— Идем!
И большими шагами направился с кладбища.
И вовремя — краем глаза я заметила скопившуюся неподалеку стайку привидений, с любопытством наблюдавшую за этой сценой. Еще не хватает, чтобы начали просить что-нибудь передать своим родственникам!
— …Ну послушай, — продолжал уговаривать Джой, — если ты это сделаешь, мы разом отмучаемся.
— Уверен?
— Ее дух нам все расскажет, мы быстренько выполним поручение и оставим эту несчастную семью в покое. Честно, меня уже воротит врать ее матери!
Да, я уже заметила, что в семейных отношениях Джой очень и очень щепетилен. Часто даже во вред себе.
— Может, ее душа тоже спит, — проворчала я, понемногу сдаваясь. — Вот твоя коматозница никак очнуться и не может!
— Ну так попробуешь ее разбудить. Инсон, я в тебя верю! Не получится так не получится, отрицательный результат — тоже результат.
На все-то у него готов ответ!
— Хочешь от меня побыстрее отделаться? Найдем сокровище, дед меня отзовет — и адью навсегда, Инсон!
Надо отдать должное: Джой призадумался. Значит, мысли избавиться от меня по-быстрому у него не возникало — во всяком случае, в данный момент. Так-то, уверена, я уже до чертиков надоела!
— Мы его отговорим, — заявил Джой. — А если даже отзовет, будешь приходить ко мне в гости, проблем-то!
* * *
Странно, что эта идея не пришла ему в голову сразу! Но Инсон пришлось поуламывать. С одной стороны, смешно, конечно: привидение все еще боится больниц. С другой — мало ли какие у нее воспоминания? Пусть даже нечеткие и неопределенные…
Совместный визит в клинику растянулся на несколько дней: призрачная девушка попросту терялась по дороге. Джой подозревал, что она сбегает, но не мог исключить и объяснение, что ее выкидывает из действительности, как уже не раз бывало.
Инсон по-прежнему ездила с ним на машине, как и в те дни, когда была привязана к мобильнику, — устраивалась на переднем сиденье, болтая обо всем на свете. Например, что обязательно возьмет шефство над его душой, если он погибнет в лобовом столкновении. Вот такой призрачный юмор. А может, и не юмор вовсе, а любезное предложение, вынуждающее ездить осторожнее.
Он вошел в холл больницы и оглянулся, машинально придержав для призрака стеклянную дверь. Инсон маялась — сама прозрачная, как хорошо промытое стекло. Шажок вперед, полноценный шаг назад…
— Разрешите, молодой человек! — ворчливо сказали за спиной Джоя. Тот посторонился и вслед за людьми вновь вышел на крыльцо.
— Инсон?
Насколько он мог различить, призрачная девушка смотрела не на него — в холл, где туда-сюда стайкой и поодиночке деловито двигались люди… «в белых халатах», сказали бы раньше, но сейчас медики все поголовно в цветном. Может, так оно пациентам и повеселее…
— Инсон, ну чего ты? — Сейчас снова растворится? — Так страшно?
Девушка несколько раз молча кивнула: взлетели и опустились на плечи волосы-дымка.
— Не бойся, — Джой протянул ей руку. — Я же с тобой!
Она не то что дрожала — ее уже по-настоящему потряхивало, будто сильный ветер стремился сорвать ее с места и унести прочь. Джой некоторое время задумчиво смотрел на призрачную девушку, потом вздохнул:
— Ну ладно. Пошли отсюда!
Опустился на одну ступеньку и почувствовал невесомое прикосновение.
— Раз уж пришли… Только держи меня за руку, хорошо? — пробормотала Инсон.
— Не волнуйся, клещами вцеплюсь!
Он внезапно представил себя со стороны: стоит парень посреди крыльца, мешая всем входящим-выходящим, и, вытянув руку, выдает монолог в пространство. Хорошо еще не начали аплодировать и деньги кидать… Джой усмехнулся и, осторожно сжав руку Инсон (все равно что нести в ладони холодный ветерок), вошел внутрь. В лифте Инсон пряталась за его спиной, как ребенок от своих страхов под кроватью.
— Тут, наверное, много призраков? — глубокомысленно произнес Джой в воздух. Люди, поднимавшиеся с ним, поглядели на него и озадаченно, и с опаской.
— Ну, — мрачно и содержательно отозвалась за его спиной Инсон.
На счастье, посетители сегодня отсутствовали. Инсон, против его ожидания, переступила порог без задержки. Принялась с интересом оглядываться по сторонам, потом и вовсе закружила по палате. Напрягая зрение, Джой сумел разглядеть, что она уже энергично жестикулирует и кивает: вот и славно, значит, завела-таки беседу… правда, не факт, что именно с искомым духом. А он пока «пообщается» с больной.