- Здорово... Рад слышать... Есть дело. Нужно прочитать рисунок... Портрет. Женский... Карандаш... Недели три или больше... Кто, где, когда, почему. Причины, отношения... Уж постарайся. За мной не заржавеет... Вечером завезу. Жди.
Он рассоединяет вызов и вкладывает телефон и скрученный лист с рисунком во внутренний карман куртки. Если за неделю она не обратила внимания, то и сегодня не заметит пропажу.
Человек укладывается на кровать, подложив подушку под спину, и скрестив руки на груди, задумывается.
Своё нужно контролировать и держать в кулаке крепко, чтобы в один прекрасный момент не упустить из рук, и нет ничего зазорного в том, чтобы периодически проверять телефон. Или время от времени забираться на чердак и прочитывать переписку с неким А. Или следовать на хвосте по вечернему городу, чтобы опровергнуть подозрения, лишающие спокойствия.
Своё нужно беречь.
Человек найдет того гада, который поиздевался над его девочкой. Подумать только, он мог не увидеть ее живой, если бы не чернь, спасшая ей жизнь. Человеку в общем-то наплевать на невидящих, пока не затрагиваются его интересы. Неизвестный с*кин сын получит по заслугам за то, что посмел создать задымляющую иллюзию и выкуривал людей, похохатывая над мольбами о помощи. Человек отыщет урода - по протоколам допросов, по показаниям очевидцев - и заставит испытать то же, что пережила его девочка, задыхаясь в дыму.
Человек вспоминает, как тащил по коридорам клуба Ледышку, а она словно в заторможенном кино перебирала ногами, запинаясь и спотыкаясь. В ее глазах застыл ужас, ставший отражением случившегося в клубном подвале. Швырнув Ледышку на заднее сиденье машины, человек заявил:
- Скажешь своему отцу, что тебя не интересует партия со мной, и то же самое дашь понять моему отцу. - И когда Ледышка надменно задрала подбородок, добавил: - Иначе я под присягой дам показания, что ты умышленно бросила deformi* в висората без предупреждения. Поняла?
Ледышка повернулась в профиль. Она прекрасно поняла, о ком шла речь, как и то, что попади заклинание в адресата, сама схлопотала бы сдвоенное deformi*. В этом уверили глаза человека.
- Я предупредил. Не пытайся переиграть меня.
Под угрозой человек подразумевал и другое. Ледышка может выдвинуть встречное обвинение, потому что, пытаясь пробиться к своей девочке, он не делал различий между чернью и висоратами, одинаково калеча и тех, и других - физически и заклинаниями. У человека найдется оправдание - самооборона, и ему поверят, ведь его отец - начальник Департамента правопорядка. А Ледышка окажется полной дурой, если развернет войну.
Своё нужно охранять.
Цепко, как клещ. Не выпуская. Как все Мелёшины.
Отмечать территорию.
Она надумала бежать? Смешная. И зря боится.
Она - невидящая, и ее мать с западного побережья? Мелочи. Она - дочь министра экономики, и этот плюс перевесит имеющиеся минусы. А тайны легко сохранить и спрятать, ведь до сих пор Влашек умудрялся обеспечивать инкогнито дочери.
Человек вытягивает ноги и ухмыляется. Все-таки интуиция не подвела его. Едва девочка впервые появилась на лекции у Лютика, принеся с собой тонкий весенний аромат, человек мгновенно понял - это его. Хотя сопротивлялся поначалу, только время потерял.
Человек признает еще кое-что. Его девочка имеет над ним исключительную власть, и ему это нравится.
________________________________________________________
bilitere subsensibila* , билитере субсенсибила (перевод с новолат.) - двухсторонняя сверхчувствительность
deformi *, деформи (перевод с новолат.) - деформация
первачи* (разг., жарг.) - служащие Первого департамента: дознаватели, следователи
ДП, дэпы (разг., жарг.) - Департамент правопорядка
ovumo *, овумо (перевод с новолат.) - яйцо
veluma cilenche* , велюмa силенче (перевод с новолат.) - покров тишины
11. Индивидуальности
Вива вернулась к прежнему амплуа: ядовитым цветам, гротескной внешности и несочетаемой одежде.
- Ну, как? - поинтересовалась, усадив меня на табурет перед трюмо, и начала собирать синие слезки с волос устройством, похожим на расческу. Капельки, наэлектризовавшись, послушно цеплялись к мелким круговым зубчикам.
- Ты - мастер! - воздала я хвалу таланту стилистки, и она благосклонно приняла её. - Все упали! Все валялись в ногах.
- Заметила, - кивнула Вива и пояснила: - Смотрела по телеку. Прием оказался на высоте, вечер удался.
Еще бы не удался. Мне поцеловал руку сам премьер-министр, затем приключилась грандиозная драка, половина ночи прошла в ползаниях по грязным трубам, а сейчас в швабровке дожидался Мэл, который снова мой парень, и, кажется, на этот раз у нас всё серьёзно.
- Это Петя? - спросила девица, сощурив глаз, и сперва я не сообразила, что подразумевалось под вопросом, а когда поняла, то моя физиономия зарумянилась.
- Очень заметно?
- Не то слово, - фыркнула она и ткнула в темный след на шее, оставленный мне на память Мэлом. - Сама-то довольна?
Румянец на моих щеках усилился.
Не знаю, что ответить, и не могу толком объяснить. Волнует. Будоражит. Еще вчера я старательно возводила преграды между собой и Мэлом, а сегодня, разрушив одним ударом нагороженные препятствия, с радостью ринулась в его объятия. И получившийся результат нравился мне до дрожи.
- Ага. Только это не Петя.
Стилистка на мгновение замерла, встретившись глазами с моим отражением.
- Так и знала, - хмыкнула она. - Во время визажа ты думала не о нем. Скажешь сама, или узнаю в институте?
- Это... Мэл, - призналась я, помедлив. Глупо скрывать то, что рано или поздно станет явным. - Мелёшин Егор. С моего факульте...
- Знаю, - прервала Вива и опять хмыкнула. - Однако.
- Что "однако"?
- Ничего. Принесла?
Я потрясла пакетом с бутыльками, купленными в магазинчике при салоне. Девица выставила тюбики и баночки на трюмо, снабдила меня ватными дисками и провела краткий ликбез по правильному удалению макияжа.
- А мне хотелось остаться красавицей на полгода, - посетовала я с шутливым огорчением, прыская из аэрозольного флакончика на ватку.
- Ходи хоть десять лет, но кожа не дышит. Она устает и быстро старится, и никакие омолаживающие процедуры не спасут. Толстая штукатурка предназначена для исключительных случаев. В повседневной жизни нужно пользоваться мягкой и легкой косметикой, но в любом случае, её тоже стоит удалять на ночь.
- Сколько времени продержится укладка? - покрутила я головой. Перипетии последних суток подрастрепали прическу, но в целом беспорядок смотрелся непринужденно и очаровательно.
- До первого мытья волос. Используй этот шампунь. - Вива показала на флакон с веселой дождевой тучкой на этикетке. - Видишь значок концентрированной пользы "шесть в одном"?
Прочие средства из пакета были призваны увлажнять, питать, тонизировать и восстанавливать кожу, перенесшую испытание неземной красотой.
Лицо в зеркале, лишенное сверхстойкого макияжа, показалось мне серым и невзрачным. Вернусь в швабровку, а Мэл не заметит, что я пришла, и будет поглядывать на дверь в ожидании красотки, сведшей его с ума на приеме.
- Мелёшин непрост, - сказала вдруг девица. - Его нужно уметь удержать. Если хочешь, помогу за двести висов в месяц. Косметика, стиль, одежда, прически... За разовый визаж - в ресторан или театр - отдельный тариф. Согласна?
Театры, рестораны... До сего момента я не отождествляла Мэла и серьезные интеллигентные заведения, потому что мой парень (ведь мой же? ураааа!!) тешил свое эго, побеждая в нелегальных цертамах*, участвовал в димикатах*, отрывался в клубах и столовался в молодежной "Инновации". Но слова Вивы заставили призадуматься.
Помимо развлечений Мэл наверняка исполнял светские обязанности, посещая приемы, ужины, банкеты и прочие мероприятия, организуемые в высшем обществе. Воображение тут же представило Мэла на премьере сезона в Опере, в строгом костюме с галстуком-бабочкой, поднимающегося по беломраморным ступенькам шедевра мировой архитектуры под руку со Снегурочкой. Эх, до чего же хорошо они смотрелись в неожиданной фантазии. Можно сказать, идеальная пара. Поэтому, несмотря на заверения Мэла, мне не верилось, что он ни разу не повелся на внешность снежной принцесски.
Вива права. Если по какой-то причине моя личность втемяшилась в голову столичного принца, не стоит обольщаться, что, глядя изо дня в день на меня, бледную и невзрачную, он будет проникаться глубокими чувствами. Я хочу видеть восхищение в глазах Мэла, хочу сводить его с ума, хочу, чтобы он думал обо мне каждую свободную минуту. Да-да, откроем маски. Оказывается, под личиной невзрачной крыски прячется вселенская эгоистка. Эгоистище.
- По рукам, - согласилась я. К чему торговаться? Ради Мэла, выложу, не задумываясь, и двести, и триста, и тысячу висоров. - А может, сразу облагородишь? Авансом.
- Могу, - кивнула девица. - Сегодня сделаю прозрачный макияж, чтобы кожа отдохнула
Ее руки порхали вокруг моего лица, и легкие касания заставляли жмуриться от удовольствия.
- Ретушь? - кисточка коснулась болезненного следа на шее.
- Да, если нетрудно.
Не собираюсь выставлять напоказ свою пятнистость. Я и так шифровалась как разведчик, прикрывая укусы Мэла, отомстившего за знакомство моего каблука с его ботинком и за невинный щипок. Мэлу легко: выскочил из машины, поколдовал - и хромота с синяком исчезли за пару минут. А мне что делать? Маскирующая ретушь снимется вечером, и следы на шее снова проявятся. Может, купить осветляющий лосьон?
- А как узнать, давали мне обещание или нет? - неожиданно сорвалось языка, пока Вива водила щекотно кисточкой. В голову вдруг пришло, что она может дать дельный совет, коли учится на элементарном факультете.
Стилистка фыркнула:
- Я же предупреждала, чтобы ты не напивалась.
- Употребляла в меру, - деланно обиделась на обвинение. - У меня это... память отшибло.
- Видно, хорошо тебя приложило, - захихикала беззвучно девица и оторвалась от работы, чтобы не испортить начатое.
Я уж пожалела, что спросила.
- Могу помочь. - Вива снова фыркнула, не сдержавшись. - Выбирай - гипноз, ясновидение, чтение памяти. За триста висов - легко.
Молодец! Вот кто, не стесняясь, извлекает выгоду из своих способностей. А кому охота трудиться вхолостую, когда руки растут из нужного места, и голова правильно сидит на шее? Жаль, что ни один из предложенных способов не подходил, так как предусматривал снятие дефенсора*.