ли нас кто-нибудь, прошмыгнула последней. Обстановка этой квартиры
разительно отличалась от той, что была у меня. Для своего времени, конечно,
мебель была то, что надо. Однако, мне она не понравилась. Слишком простая
и массивная, хотя и было заметно, что сделана была из цельного дерева, что
само по себе говорило о её стоимости.
Мы прошли в зал, где посредине стоял круглый стол, покрытый бархатной
скатертью, явно старой, но в хорошем состоянии. Вокруг были расставлены
светлые стулья, обтянутые коричневой кожей. У одной из стен виднелся
громоздкий диван с полочкой вверху спинки, на которой друг за другом
выстроилось пять фарфоровых слоников. Над диваном висела неплохая
репродукция в старинной позолоченной раме. Подойдя поближе, я
убедилась, что это подлинник, и даже прочитала подпись «Шишкинъ». Не
плохой художник, надо сказать! В высоком буфете напоказ были выставлены
разнообразные фарфоровые чашки, сахарницы и даже чайник. Подушки,
лежавшие на диване, как и спинки стульев, были накрыты белоснежными
ажурными салфетками. На полу красовался овальный ковёр с большими
цветами. В углу висела чёрная тарелка. Я уже знала, что это радио. У окна
расположился небольшой письменный стол с пододвинутым к нему
старинным креслом, и опять же на кресле лежала ажурная салфетка на этот
раз кремового цвета.
Мы с Катей расположились на диване, наш друг предпочёл кресло,
предварительно сняв с него салфетку.
-И так, что мы имеем?- решила начать разговор Катя.
-Мне кажется, что я вновь попал в тот же день, когда со мной случилась
очень странная история, о которой вы уже слышали, заявил Вячеслав. - Вы
могли бы мне объяснить, что всё это значит? Как я посмотрю, вы подобному
повороту событий не особенно удивлены!
-Знаешь, Слава, в чём-то ты и прав, согласилась я. - Мы на самом деле
поражены тем, что сейчас увидели, но подобное нам не в диковинку. Я, Катя
и Ольга уже бывали здесь. Только вот вернуться удалось не всем. Ольга где-
то здесь, в этом времени. Мы расстались при довольно печальных
обстоятельствах: её арестовали, нам же с Екатериной каким-то образом
удалось вернуться в наше время (знал бы Вячеслав, каким родным является
для меня двадцать первый век!).
-Значит, всё, что я видел в тот день, было правдой и мне ничего не
привиделось, и я не сошёл с ума!- воскликнул наш друг.
-Ты абсолютно прав! На дворе сейчас осень 1941 года. Идёт война, а мы в
Москве. Такие вот дела,- заметила Катя.
-Теперь нам необходимо переодеться, чтобы не вызывать недоумённых
взглядов. Документы, думаю, нам не достать. Даже если мы найдём что-то в
этой квартире, пользоваться этими документами не следует: мы подвергнем
опасности их истинных владельцев. А вот одежду действительно нужно
поискать.
Я прошла в спальню и увидела там объёмный платяной шкаф, у
противоположной стены стояла двуспальная кровать с целой горкой
разнообразных подушек и подушечек. Рядом притулились две тумбочки с
лампами под зелёными абажурами. В углу примостилось трюмо с целым
набором духов и кремов. На пуфике лежал небрежно брошенный пеньюар.
Заглянув внутрь шкафа, я обнаружила перед собой своеобразную выставку
ретроодежды. Интересно, а давно ли она для меня стала ретро? Всего месяц
назад я с Катей, одетые в допотопные пальто, регулярно ездили под арку того
дома, откуда мы надеялись вернуться в день ареста Ольги.
Так, посмотрим, выбор впечатляет! Есть и мужские вещи, а вот и шубка из
беличьего меха! Нет, это нам ни к чему.
-Ребята, - позвала я,- идите сюда, здесь есть всё необходимое.
Вскоре мы уже примеряли одежду сороковых годов. Слава натянул широкие
брюки коричневого цвета, рубашку менять он не стал, а вместо пиджака
надел толстовку. Мы с Катей нашли платья чуть длиннее колен, одно тёмно-
бежевого цвета, а другое синее. Выглядели мы в них своеобразно, но я не
сказала бы, что нелепо. Обнаружили мы и тёплые кофты, а в прихожей
отыскали только одно женское пальто; волей - неволей мне пришлось надеть
беличью шубку длиной до середины бёдер. Нашему другу нашлась тужурка
и кепка, мы же предпочли обычные платки. Вот с обувью была проблемы.
Слава остался в своей, а нам пришлось надеть нечто, напоминавшее
утеплённые боты. И так, мы готовы, теперь можно и на выход. Заперев за
дсобой дверь, я положили ключ под коврик туда, где и взяла его ранее.
Выйдя на улицу, мы заметили, что погода лучше не стала. Шёл снег с
дождём, дул пронизывающий ветер. У соседних домов уже работали
спасательные бригады. Стояла карета скорой помощи, а место, куда упала
бомба, было оцеплено вооружёнными людьми. Мы не стали задерживаться, а
решили пройти туда, где некогда жили вместе с Серафимой.
Интересно, а где она сейчас? Возможно, ей удалось каким-то образом
выкрутиться из той ситуации, в которую она попала, пытаясь помочь Ольге.
Хотя мало вероятно. Ладно, сначала нужно добраться до места, а потом
думать. Я посмотрела на Вячеслава и заметила, что он ведёт себя как турист.
Наш друг постоянно вертел головой, как человек, впервые попавший за
границу - рассматривал прохожих. Казалось, Вячеславу хотелось увидеть и
узнать всё и сразу. Нет, так дело не пойдёт, он начал привлекать к себе
внимание. А нам это нужно? Документов ведь наша троица не имеет!
Достаточно заинтересовать хотя бы один проходящий мимо патруль и пиши,
пропало – арестуют, как пить дать! Пришлось сделать Славе замечание. На
некоторое время он успокоился. Улицы Москвы отличались от того, какими
я их видела в первый раз. Появилось много домов, от которых остались лишь
стены, а пустые глазницы окон словно вопрошали «А что с нами случилось?
Куда пропали жильцы?». Да, немецкая авиация постаралась! То тут, то там
встречались надписи, предупреждавшие о возможности обрушения остатков
зданий. Кое-где виднелись руины, появившиеся совсем недавно, рядом
бродили поникшие люди, некоторые копались в развалинах, пытаясь
отыскать уцелевшие вещи. Странно и страшно было всё это видеть.
Внезапно я услышала сзади шум мотора и, оглянувшись, заметила, что к нам
приближается грузовик, в кузове которого сидели молодые парни с
рюкзаками, чемоданами и сумками на коленях. У борта с двух сторон
расположились вооружённые военные, в кабине находился, по всей
видимости, офицер, я заметила у него в петлицах кубики. Мне Серафима как-
то рассказала о воинских знаках отличия. Правда, в то время офицеров не
было, а на службе состояли командиры. Это я так назвала мужчину
офицером по старой памяти. Внезапно до нас донёсся крик.
-Славка, чёрт, ты где пропал? Мы тебя обыскались! Все наши ребята в армию
идут, ты тоже обещал к военкомату подойти, а сам пропал!
Наш спутник, услышав это, не обратил на слова никакого внимания и
продолжил путь. Мало ли парней по имени Слава! Здесь, по крайней мере, он
никого не знает и его никто знать не должен.
Тем временем грузовик остановился, и на землю спрыгнул парень в тужурке
и в кепке набекрень. Он подбежал к нашему Вячеславу и схватил его за руку.
-Славка, да что с тобой? Это же я, Толик! Так ты едешь с нами? Мы прямо
сейчас на вокзал, а потом на фронт! Давай, залезай в кузов. Смотри, вон
Митька, Колян, а вон Никита. Да ты сам глянь, там все наши.
Вячеслав недоумённо пожал плечами, но парень не отставал.
-А, я вижу, ты не хочешь с подругами прощаться. Так бы сразу и сказал. Вон,
каких девчат отхватил, одна другой краше! Может, познакомишь,- молодой
человек подошёл к нам и протянул руку, – давайте знакомиться, я Егор, а вас
как зовут?
-Катя,- растерянно ответила моя подруга.
-А вас?- спросил Егор у меня.
-Света.
Парень проявил настойчивость и продолжил:
-Всё. Слав, давай прощайся и айда с нами!
Из кузова выпрыгнули, если я правильно запомнила, Николай и Никита. Они
подхватили Вячеслава под руки, потащили к машине и помогли ему
забраться в кузов.
Мы с Катей стояли ошеломлённые происходящим. Я ничего не могла понять.
Кто такой Егор, откуда он взялся и, причём здесь наш друг? Скорее всего,
Егор обознался, приняв нашего спутника за своего товарища. Вячеслав
попытался выбраться из кузова, но все его попытки были тщетны. Раздались
голоса.
-Смотри, как девки его приворожили, о друзьях даже забыл! Всё, прощайте,
девчонки, встретимся на этом же месте после войны!
-Вы нас ждите, и мы вернёмся,- прокричал Егор, когда грузовик тронулся с
места.
Мы посмотрели на Славу, но ничего, кроме тоски в его глазах, не заметили.
Он, вероятно, понял, что сопротивляться бесполезно, а то ещё хуже будет.
Вскоре грузовик скрылся за поворотом, а мы всё стояли и стояли не в силах
поверить в случившееся. Буквально несколько часов назад мы ездили за
Славой в поликлинику, искали одежду в чужой квартире, - и на тебе,
Вячеслава уже нет с нами!
-Ну, что, Катюш, пошли и мы,- потянула я подругу в сторону дома, где жила
Серафима. Подойдя, мы едва узнали то место. Напротив нашего (ого, уже
говорю нашего) дома виднелись развалины. Я помнила, что дом был
разрушен прямым попаданием авиабомбы. И мы, услышав звук взрыва,
выбежали на улицу. Интересно, а та женщина, которая искала Веру, нашла
свою дочь?
Рядом с домом появились и новые развалины: исчез магазин, из которого
Серафима принесла коробки с макаронами, а тот дом, под аркой которого мы
прятались от обстрела, был совершенно цел, не хватало только стёкол в
окнах, впрочем, и наше жилище выглядело не лучшим образом.
Мы поднялись в квартиру, но никого там не обнаружили. Лишь остатки еды
в кухне напоминали о том, что здесь когда-то были люди. Наша обувь
оставляла чёткие отпечатки на пыльном полу.
Ничего не поделаешь, надо жить дальше! Хорошо, что Серафима показала
нам тайник на чердаке. Значит, с голоду не умрём. Следует найти старых
соседей и расспросить их о том, не видел ли кто Серафиму, или знает, где она
находится.
В моей комнате на комоде, прислоненный к стене, стоял портрет,
написанный мной сорок лет тому назад в Лондоне. Как давно это было и как
недавно! Екатерина тоже обратила внимание на картину, и заметила, что
изображённая на нём девушка точная моя копия. Если бы Катя знала, что это
я и есть!
Несмотря на все наши приключения, желудок требовал своего. Пока
Екатерина разжигала плиту на кухне, я сходила на чердак и принесла
макарон и банку тушёнки, заварку мы нашли в шкафчике на кухне. Открыв
дверцу буфета в поисках соли, обнаружила бутыль с мутной жидкостью. Ого,
да это же самогон!
-Кать, давай по чуть-чуть,- предложила я, и тут же на столе появились
гранёные стаканы, - выпьем за наших друзей.
На плите закипела вода, макароны заняли своё законное место, на столе
появились тарелки, банка тушёнки, два стакана, а украшением стала бутылка