- Ваше имя, сер? – к Михаилу подошел парнишка с листом бумаги на планшетке.
- Капитан Михаил Соборов.
- Прошу сюда, сер, вы в списке на офицерскую сутру первого класса. Это та, которая стоит справа, вам помогут ее одеть. Прошу поторопитесь.
Спустя пять минут Михаил уже был одет в прекрасную новенькую сутру, которая была еще и на него приписана, что означало, что этот скафандр отныне принадлежит только ему. Обычно сутру одевают не более чем за минуту. Пусть это и сложно, но умение быстро одевать и снимать скафандр - одно из основных, которому учатся будущие офицеры стального спецназа. Но, тем не менее, Мише пришлось настраивать его под себя хотя бы на глаз потому, что изначально они идут почти не подвижные, рассчитанные на человека со слабо развитой гибкостью суставов. Михаилу же требовались намного более свободные параметры. Пока он готовил свой скафандр, прибыл последний важный владелец сутры. Им оказался молодой парень со странной для военного прической, похожей на прическу Джона Конора из второго «Терминатора». В самом начале Михаил подумал, что это какой-то тяжелый ребенок важной шишки, которого оберегают как президента. Потому, как парень был слишком уж сильно не похож на военнослужащего. У него на шее были татуировки, сам он был худощавым, а в носе была серьга. Однако спустя пару минут Михаил отметил, что парень почти самостоятельно справляется с сутрой, что есть довольно таки не простой задачей. Очевидно, что он уже имел дело с костюмом, поэтому выводы об этом юноше стоило попридержать к лучшим временам.
Как только Михаил оделся он вышел на улицу. Ему было легко и свободно в скафандре, он ловко воспроизводил и усиливал в десятки раз его действия. Но эта легкость была ощутима только владельцу и мигом улетучивалась, когда приходилось идти по земле или поднимается на ступеньки автотранспорта. К примеру, когда в трехсоткилограммовой сутре спускаешься по ступенькам трейлера, он пошатывается так, что кажется вы на карусели, а ступая на мокрую от дождя землю можно было погрузнуть на несколько сантиметров. Правда существовали уже новые сплавы адамантия и титана, которые, в отличии от сплава адамантия и чугуна, были около ста пятидесяти килограмм веса, что вдвое легче от этих сутр, которые были доступны на данный момент. Но титановые костюмы были намного дороже, а отличались только весом, поэтому их делали исключительно для спецгрупп разведки.
Сам по себе скафандр сутра походил внешне на робота полицейского, всем известного героя голливудской трилогии, однако отличались намного более высокой динамичностью в движении, не уступавшей в гибкости и скорости гимнасту. Также и сплав был намного прочнее, чем можно было себе даже представить. Особый метал, который был искусственно создан в военных секретных лабораториях, был чрезвычайно прочен и устойчив. Благодаря особому строению молекул, ему удалось придать невероятную плотность, в частности благодаря структурированности формы, позаимствованную у молекул алмаза. Алмазная пыль также была частью сплава.
- Капитан Михаил Соборов, меня зовут полковник Зорога, я командир отряда стального спецназа «Паладины». Мне поручено руководить спасательной операцией и вам придется мне подчиняться, пока вы не будете доставлены в Западное убежище – к Михаилу подошел мужчина в сутре, и принялся вводить его в курс дела.
- Нет проблем, но почему Западное? А как же Харьковский бункер?
- Харьковский Бункер не был тестирован после окончания робот, поэтому статус первого бункера передан Карпатии. Это временная мера, пока главный бункер не будет обжит и проверен спецами. Нам нужно спешить. Отправляйтесь в БМП. Мы едем первыми на расстоянии два километра от остальных машин, чтоб в случае чего принять удар на себя.
- Хорошо. Я понял.
Михаил давно увидел два БМП и пять хамеров, которые стояли дальше в пролеске. Теперь, когда у него в распоряжении были сенсоры сутры, он мог по достоинству оценить размеры колоны. Он увидел и обычных бойцов, которые расположились по периметру, а с помощью тепловизора ему открылись и точки снайперов – разведчиков, которые были в радиусе ста метров вокруг колоны. Они не двигались, но тепло от них исходило. Что ж, все было организовано неплохо, и если бы этим ребятам не нужно было драться с другими воинами в сутрах, то тут можно было бы устроить вторую битву у Брестской крепости. Но если бы на колону напал отряд в сутрах, то все эти рубежи он бы прошел на одном дыхании.
Спустя полчаса обе машины БМП уже ехали на запад. Дорога была свободная от автомобилей, не было ни одного участника движения, а деревни были погружены во тьму. Тепловизоры выхватывали красные точки и силуэты движущихся людей. Сейчас, спустя всего несколько часов после начала атаки, нельзя было помочь этим людям, им необходимо продержатся несколько дней, пока не начнут отправлять спасательные отряды, которые должны были бы приводить людей в бункеры, но все понимали, что это лотерея и многие не выживут. Пока что шла эвакуация тех, кто был в списках важнейших профессий, кто представлял собой хоть какую-то ценность, а просто прийти и рассказать людям про место расположения секретного бункера нельзя.
В БМП было тесновато. Восемь бойцов в сутрах сидели плечо к плечу друг к другу. Между рядами, практически на ногах лежал двух метровый крупнокалиберный пулемет Владимирова, в народе КПВ, единственное переносное автоматическое оружие, которое еще могло приносить пользу. Он стрелял 14.5 миллиметровыми патронами и предназначался в первую очередь против больших сил мепсов, которые были зашиты в легкую адамантитовую броню. Сутре пулемет не наносил вреда, однако кинетическая энергия пули из КПВ могла замедлить такого бойца. Под шквальным огнем из пулемета практически невозможно было продвигаться в сторону, из которой вели огонь. Также было доказано, что свыше десяти выстрелов из КПВ, выпущенных очередью в одну и ту же точку сенсорных очков, размером в один квадратный миллиметр, могли разогреть состав глазного стекла, и то давало трещину. Однако, в боевых условиях такую точность нельзя было выдать и даже в эксперименте пришлось ставить пулемет на специальные фиксированные опоры, чтоб выстрелы приходились в одну и ту же точку. Но, все же, офицеры прикрывали голову либо предплечьем , либо щитом, чтоб не получать такие неприятные удары, которые оказывали довольно таки ощутимые повреждения человеку, находящемуся в скафандре. Были даже случаи, когда воин в сутре, который пребывал в состоянии усталости и физического истощения или травмы, получал своеобразный нокаут от прицельного огня в голову короткими очередями. Поэтому пулеметчики никогда не отказывались пострелять по противнику в сутре. Вторым стрелковым оружием в отряде была крупнокалиберная винтовка NWS – 20, которая также лежала сейчас у ног в БМП. Она была предназначена для вывода из строя транспорта противника и кратковременного вывода из строя офицерского состава. Опять же, ударная сила пули банально вызывала потерю сознания или легкую дезориентацию, в основном оружие использовали именно против транспорта. В комплекте с винтовкой шло два ствола, один 14.5 миллиметров, а другой 20 миллиметров и носили ее в основном на креплениях за спиной, когда отряд был в рейде и в разобранном виде в остальных случаях. КПВ носили на специальной установке, которая в одном положении удерживала пулемет прижатым к спине, а в другом - поддерживала его под рукой бойца. Это достигалось с помощью перекатывания пулемета на подшипниковом колесе, установленном на правом плече. В общей сложности отряд стального спецназа состоял из пулеметчика, снайпера, трех воинов с повышенными навыками владения двуручными мечами и бойцом массового поражения. Снайпер и пулеметчик из холодного оружия владели небольшим щитом и заостренным дробящим оружием, которым было легко отбросить противника или нанести рваную рану. Такое оружие, как и все другое, было специально оснащено энергетическим веществом Ун, которое могло нанести вред адамантитовой стали. Щиты, которые носились за спиной, были и у остальных. У так называемых Тотусов, бойцов, натренированных на двуручные мечи, прозванных так потому, что их целями была сильно бронированная техника и офицерский состав противника, были всевозмо
Колона приближалась к Хмельницкому. В черте города наверняка был и вирус, и Сирень 400, также ожидалось встретить группу мепсов, которые были замечены во всех крупных городах.
- Капитан, в воздухе обнаружен «скарабей» - один их воинов, который следил за показателями на мониторе, доложился командиру колоныполковнику Зороге.
- А сирень?
- Сирени не обнаружено.
- Что на тепловизорах?
- На расстоянии трехсот метров видны большие группы объектов. Количество объектов свыше тридцати.
- Тридцать это мало. Разберемся в рукопашную, без шума. Пойдет Сверковский, Дреня и я. Остальные прикрывайте БМП. Мы бы не отказались от капитана первого ранга в офицерской сутре, если вы знаете что-то о бое – можете пойти с нами. Мне за вас ручались, и я многое слышал о вас. Если у вас есть причины не идти, то можете просто отказаться, я не хочу приказывать вам.
Михаил был не готов к этому. Он ожидал, что на них могут напасть, но помогать целому отряду стального спецназа в бою против кучки мепсов – это было подозрительно и слегка непонятно. Единственная причина подобной просьбы могла заключаться в том, что Зорога был не уверен в своих бойцах. Наверняка так и было, ведь многие не умели досконально обращаться со скафандрами и холодным оружием, и проходили переквалификацию в слишком короткие строки.
- С удовольствием – слегка преувеличил Михаил, - но с тем условием, что пойду я и один виджилант, больше никто не нужен. Связываться мы могли бы с помощью передатчика в скафандре. Я и виджилант останемся тут, и дождемся колону. Вам же, было бы более разумным ходом, отправится дальше на разведку. Тем более, что два наши БМП могут быть замечены с воздуха, и если мы задержим колону, то можем дождаться организованной атаки.
- Что ж, пусть будет по-вашему. В таком решении есть смысл. Если вам будет угодно, то оставлю с вами Максима Годэ. Он не военнослужащий, но в свои-то двадцать три уже инструктировал наших бойцов. Может у него проблемы с дисциплиной, но как боец он намного сильней моего виджиланта.
- Француз что ли? Ладно, мне все равно. Пусть будет по-вашему.
- Отлично, тогда удачи. Годэ на выход, переходишь под командование капитана Соборова. – Зорога передал приказ и двинулся к БМП. Когда Годэ выпрыгнул из второго БМП, Зорога осмотрел его взглядом, наверняка осматривая скафандр, кивнул и залез в БМП.
- Капитан? – мальчишка подошел к Михаилу.
- Имеешь хоть какое-то представление о том, как нужно себя вести в подобных военных операциях?
- Извините, но я не военнослужащий, но не беспокойтесь, свое дело я знаю. А звание мне обещали выделить в убежище, кажется, буду сержантом.
- Сержант так сержант. Идем на Юг. Там около тридцати мепсов. – Михаил позвал рукой и продолжил остальные рекомендации уже на ходу, его радовало то, что Зорога слышит их и этот малец, будь он чересчур капризный, постесняется противиться. Михаил не любил делать военные дела со штатскими, а особенно со штатскими двадцати лет отроду. Но он понимал, как редко встречаются нормальные бойцы на мечах и не перебирал.
- Следи за тылом. Если я смотрю вперед, ты следи за дорогой, чтоб нам не ударили в спину. Так же следи, чтоб не было никого на дороге. Там сейчас должна проехать колонна. Это понятно?
- Все понял, капитан.
- В бою особо не рискуй. Если не справляешься - сразу переходи в защиту и отбрасывай.
- Так точно – нарочито усталым голосом пробубнил французик, как его в уме прозвал Михаил.
Соборов также отметил про себя, что уже сожалеет, что поддался на предложение Зороги, этот эксперимент может закончиться плачевно. Да и кто такой этот Зорога? Почему Михаил решил, что ему можно доверить свою спину, если он прежде никогда не слышал этой фамилии? Как всегда излишняя доверчивость Михаила привела его в тупик. Разведчик в звании капитана, с опытом боевых операций и разведывательных действий в глубоком тылу врага, по своему обыкновению, как мальчишка доверял своим соотечественникам. Еще с детдома, когда ему казалось, что он один во всем мире и этот мир готов растерзать его на каждом шагу, он мечтал, что когда-то найдет себе друзей и наконец-то его прикроют. Когда Миша оказался в армии, то ему показалось, что он нашел свою семью, а встреча со Светланой окончательно успокоила его и он научился делить на своих и чужих, но теперь он жалел об этом. Мир рушился на глазах, все вокруг падает и разбивается, одно горит, другое взрывается, третье умирает от невидимых для глаза причин. Где тут свои, а где чужие? Михаил смотрел на руины домов, которые подверглись массированномуавиаудару, и начинал понимать, что случилось. Нет, он не собирался впадать в панику или кричать в безмолвное небо, он как-то привык уже к мысли, что что-то идет не так, и научился ее просто использовать. Это был просто настораживающий фактор, светодиод где-то в мозгу, который загорался тогда, когда надо было оптимизировать все свои усилия, когда нужно быть здесь, сейчас и полностью, и негде больше. Иначе тебе крышка.
Они шли уже минут пять. Позади остались импровизированные баррикады из жилых многоэтажных домов. Это было тактическим ходом при химической атаке. Если противник хотел, чтоб жители города не могли уйти из зоны поражения до конца химической или биологической атаки, то нужно было отрезать основные пути отступления. На автомагистралях или развязках устраивали автомобильные пробки или вот такие баррикады из бетона.
- Они захлопнули двери в газовую камеру, парень, людей просто истребляли – Михаил заметил, что Годэ осматривает поле боя, стараясь понять, почему была произведенаавиаатака.Соборову было плевать на его любопытство, но парня это отвлекало, а учить его уму разуму было не вовремя.