«Пожалуйста, пусть Джо сегодня окажется здесь!» — взмолилась про себя Эшлин. Они всегда на пару задерживались допоздна на журналистских вечеринках. Эшлин была признательна своей более открытой подруге за то, что та вводила ее в изменчивый мир корифеев массмедиа. «Я ведь никого там не знала», — размышляла Эшлин, вспоминая, как они оставались с Джо, когда Майкл скрывался в неизвестном направлении.
— Идем, познакомишься с Лоррейн, — говорила Джо. — Она книжный обозреватель в «Таймс», вам будет о чем поговорить.
И Эшлин сразу чувствовала себя так, будто им и в самом деле есть о чем говорить. Джо никогда не заставляла ее казаться себе бесцветной и неинтересной. В отличие от Майкла.
Когда Эшлин была с Джо, она чувствовала себя как в прежние времена, как девчонка, попавшая на рождественскую вечеринку экономического колледжа, да что там — как блондинка из «Аббы»! А Джо была рыжей, вся блестела и сверкала. И кого волновало, что их платья были совсем не модными?!
«Боже, неужели я и впрямь вытворяла такое? Что о нас могли подумать?» После полбутылки «Малибу», выпитой в туалете, им было плевать, что о них могли подумать. На следующее утро Эш не могла даже смотреть на пустую бутылку Вскоре Джо выяснила, что водка не дает такого ужасного похмелья, а джин и вовсе был хорош.
«Надеюсь, эта вечеринка не из тех, где, кроме вина, и выпить нечего», — думала Эшлин. Сегодня ей более чем когда-либо не помешали бы легкий звон в ушах и приятная раскрепощенность, которая помогает преодолеть чувство неловкости. Майкл, вероятно, наградил бы ее этим своим укоряющим взглядом, если бы увидел, что она пьет. Когда-то он был сам не прочь пропустить пару стаканчиков пива, пока смотрел телевизор, но в последнее время стал относиться к выпивке резко отрицательно, часто похлопывая себя по животу, который сделался плоским и подтянутым, когда он отказался от воскресного «Будвайзера». «Для подружки старается», — с горечью подумала она сейчас.
— Дома я больше не пью пиво, — сообщил он в январе, увидев, как она, разобрав покупки, прячет дюжину банок в холодильник. — Нездоровая привычка. Бокальчик красного вина — куда лучше и приятнее. Это то, что ежедневно пьют итальянцы, и полюбуйся, какой у них здоровый цвет лица.
Он пристально посмотрел на нее, когда она виновато вынула из сумки с покупками ведерко мороженого со вкусом «Бейлис». Десять миллионов калорий, как минимум.
— Приятель говорит, ученые рекомендуют пару стаканов красного вина в день и средиземноморскую диету, — продолжал он. — Обязательно поручу кому-нибудь из стажеров написать заметку об этом.
Похоже, этот «приятель» был той роковой женщиной, которую он водил в «Каприз». Эта сука предпочитала ценителей вина поклонникам пива. Очень похоже. Возможно, она из тех, кто изящно выпивает пару глотков вина, прежде чем во всеуслышание объявить, что до конца ночи пьет только минералку. «Не то что я», — заключила Эшлин. После пяти джинов с тоником, с заплетающимися ногами и языком, она заканчивала тем, что начинала по-идиотски хихикать и дурачиться. Разумеется, развернутая диатриба Майкла в такси по дороге домой была неотъемлемой частью праздника.
— Как ты могла такое рассказывать?! — гремел он в тот вечер, когда Эшлин поведала жене генерального директора историю об установке ее первого противозачаточного колпачка. — Господи Иисусе! Ты больше не поедешь со мной, если собираешься продолжать в том же духе. Представляешь, что они теперь подумают!
Бесполезно было ему объяснять, что жене директора история пришлась по вкусу и что она расхохоталась, как только шокированный Майкл оказался вне пределов слышимости. Совершенно бесполезно.
Да кто он, черт подери, такой, чтобы отчитывать ее за выпивку на вечеринках! Трахается на стороне, как будто брачные обязательства стоят не больше, чем бумага, на которой их пишут. Он не имеет никакого права указывать ей, что делать и чего не делать! Она будет пить то, что захочет. И сколько захочет. Особенно сегодня.
Возможно, на вечеринках она и в самом деле пила больше, чем следовало. Что с того? Это его вина, если Эшлин было неловко в компании его друзей. Он никогда не подпускал ее к своим коллегам, заставляя чувствовать себя глупой, в отличие от жены какого-то редактора, которая, ни много ни мало, преподавала физику.
И вообще, в искусстве унижения Майкл превзошел себя. Он нашел другую: что могло быть более унизительным? Чтоб ему пусто было! Она наберется как следует и при этом глазом не моргнет, если Майкл заметит.
Пора идти. Взглянув в зеркало заднего вида, Эшлин проинспектировала макияж и обнаружила пятнышко туши под глазом. «Нежную кожу век не следует тереть грубо», — твердили бесконечные статьи в женских журналах.
Когда ей стукнуло тридцать, она решила тщательно ухаживать за кожей. Но быстро сдалась: косметологическая рутина оказалась ей не под силу. Вскоре она вернулась к простому мылу и лосьону с ланолином, когда вспоминала о нем.
Любил бы ее Майкл по-прежнему, если бы она ухаживала за собой, часами занимаясь косметическими процедурами? Вряд ли. Если ему нужна была карьеристка с яркой внешностью, чтобы хвастать перед друзьями, только чудо удержало бы его с женой-серой мышью так долго. Она вытерла осыпавшуюся тушь, заодно размазав тональный крем, который был призван отвлечь внимание от покрасневших глаз.
«Вот черт, — бормотала она, роясь в косметичке в поисках миниатюрного тюбика с корректором, скрывающим мелкие погрешности макияжа, — Штукатурка — вот что мне нужно».
Ко входу в редакцию, взявшись за руки, приближалась парочка. Пыльная красная «тойота» Эшлин оказалась в поле их зрения. В неброских джинсах, модных высоких ботинках и коротких вельветовых куртках в тон, они быстрым шагом прошли мимо. Девушка посмотрела прямо на Эшлин, а затем движением, преисполненным юной грации, смахнула с глаз каштановые волосы и отвела взгляд. Эшлин вспыхнула, представляя, как смешно выглядит в их глазах. Скучная домохозяйка, наводящая бессмысленный глянец, когда вся пудра мира не способна скрыть ее второй подбородок.
«Выпивка все же не помешала бы», — снова подумала она. Одна большая порция — для храбрости и чтоб помочь ей улыбнуться, когда она предстанет перед всеми. Если, конечно, ей будет до улыбок после встречи с Майклом. Она тяжело вздохнула и открыла дверь. Поблизости никого не была У выхода затянутый в кожу человек парковал мотоцикл. Она давно не каталась на мотоцикле. Мысль о том, чтобы лететь по трассе на бешеной скорости, ощущая тугие струи ветра кожей лица, и ни о чем не думать, вдруг показалась очень привлекательной. Во время своего сказочного отпуска в Греции она брала скутер напрокат. Отец тогда мрачно высказался насчет переломанных костей и безобразных шрамов. И пусть. В потертых шортах и футболке она неслась по горной дороге рядом с Джо, у которой был такой же скутер, и смеялась ветру в лицо, переполненная чистым, пьянящим восторгом.
— Кто последний, идет на свиданку со Спиросом! — вопила Джо, вдавливая педаль газа. Она явно не собиралась ужинать с их чудовищно волосатым квартирным хозяином.
Они выжимали не больше пятидесяти миль в час, но им казалось, что они просто летят мимо белых домиков, сверкающих в лучах горячего эгейского солнца. И девушки счастливо улыбались местным женщинам, которые, казалось, утопали в своих безразмерных черных платьях.
Но теперь она и думать забыла о скутерах. Мотоциклы — это для молодых тощих девочек из рекламы тампонов: волосы до бедер, маленькие белые шорты и многообещающая поза. Во всяком случае, уж точно не для женщин, которые не влезают в джинсы. В редакции их, должно быть, полно — изящных девушек модельного типа, чьи профессиональные достоинства исчерпываются умением удовлетворить топ-менеджера. Может, ей следовало спросить у них совета? Подтащить парочку к Майклу и поинтересоваться, стоит ли бороться за такого? Она с наслаждением представила его физиономию, пылающую от гнева, в то время как она невозмутимо рассказывает прекрасным юным дамам, какой он негодяй и подлец. Хотя она была не способна на такое. А вот Фиона смогла бы. И с удовольствием бы что-нибудь такое отколола, если бы Пат оказался достаточно глуп, чтобы предать ее. Эшлин могла об этом только мечтать. Так же, как она мечтала закатить оплеуху отцу, когда тот заставлял ее чувствовать себя тупым ничтожеством. К ней что, все мужчины будут так относиться?
Она прислонилась к машине и закрыла глаза. Ей становилось не по себе, когда она представляла, как улыбнется коллегам Майкла. Интересно, о чем они думают, когда видят ее, некогда грациозную супругу Майкла Морана, превратившуюся в грудастую домохозяйку, — ни умения поддержать беседу, ни стиля. «Неудивительно, что он завел любовницу, если вот это— его жена, к которой он должен каждый вечер возвращаться домой», — Эшлин почти слышала их слова. Будь он проклят! Она захлопнула дверцу и расправила платье. Пути назад больше не было.
Она успела запыхаться, добираясь до массивных дверей, где ее поджидал охранник с планшетом и чувством собственной значимости, без труда читавшимся во взгляде, которым он окинул Эшлин.
— Я… ммм… приглашена на вечеринку, — запинаясь, проговорила она. — Мой муж тут работает.
— Имя? — не теряя достоинства и нацелив ручку на список, осведомился охранник.
— Эшлин Моран, — ответила она, и, словно по волшебству, каменное лицо мужчины озарилось.
— Миссис Моран! Как хорошо, что вы наконец пришли! Заходите скорее, пока эти обормоты не выпили все подчистую.
Ее поспешно доставили к лестнице, откуда охранник крикнул некоему Майку, чтобы тот проводил миссис Моран на торжество. Не успела она сделать и шагу, как рядом с ней материализовался юный спутник, примечательный благодаря униформе, напоминавшей морскую, и очень короткой стрижке. Пока они поднимались, он не отставал от нее ни на шаг. Эшлин пробормотала, что она не та персона, которой необходимо сопровождение, но ее с радостной улыбкой заверили, что она ошибается. К тому же лестница крутовата, особенно с непривычки, и бог знает, разберется ли она наверху, куда идти. Провожатый был моложе ее, должно быть, всего лет на десять. Но, судя по тому, как он почтительно подстраивался под ее черепаший шаг и как минимум трижды успел ввернуть это невозможное «госпожа», — она была точной копией его матери. Замечательно! Наконец он попрощался, одарив ее улыбкой того типа, что означает пожелание удачи, и молодцевато скатился по лестнице вниз, а она осталась перед дверью в помещение редакции. Сердце колотилось. Как она появится там одна?
«Что ты вообще тут забыла? — в отчаянии спросила она себя. — Почему не сидишь дома, зарывшись, как обычно, головой в песок?» «Потому что пора выяснить, что происходит», — спокойно ответил внутренний голос. И если не сейчас, то уже никогда. Время решать, смириться с его изменой или положить этому конец.
— Возьми себя в руки, Эшлин, — сказала она вслух. — Давай.
Словно примеряясь, она прикоснулась к двери, которая вдруг резко распахнулась, и наружу вывалились двое мужчин в костюмах с галстуками, обрушив на Эшлин истерический хохот на два голоса.