— Дай я тебя поцелую, — прослезился Арон. — Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого — только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя!
Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече.
— Все! — сказал Вася. — Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день!
— Правильно! — закричал Арон. — Завтра же я приведу пару отличных профурсеток, и мы с тобой такое устроим!..
— Я имею в виду глобальный момент нашего существования.
— Давай выпьем, — Арон открыл четвертую бутылку.
— Наливай. Хорош!.. — Вася поднял стопку. — Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной!
— Поехали, — с готовностью согласился Арон. — Шлепнем еще по стопарю и — поехали! Только переодеться надо…
— Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль.
Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия:
— Мне сорок семь, Вася…
— А мне сорок четыре! — прокричал Вася. — Я что?
— Мне сорок семь, — упрямо повторил Арон. — Но начинать все сначала без языка, без крыши, без денег…
— Язык — дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.
— Да на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!
— Не ори. Мы с тобой оформим «статус беженцев»…
— Это еще что за хреновина?
— Ну, вроде мы пострадали от Советской власти. В тюрьме сидели…
— Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты — в своем магазине стройматерьялов крутил как хотел. Какие мы «беженцы»? Чего ты мелешь, страдалец?!
— Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!
— Еще посмотрим кто кого, — и Арон завязал узлом вилку.
— Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены русских, киргизы узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!
— Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! — испугался Арон.
— Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики — просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!
— Почему? — обиделся Арон. — Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…
— Тьфу ты, дубина стоеросовая! — сплюнул Василий. — Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!
— Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованным, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой — хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..
— Слава те, Господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке — есть сто тысяч способов!.. — обрадовался Василий.
— Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом перед таможней запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..
— Люди везут иконы, произведения искусств, — уже робко предложил Василий. — Мне говорили…
— Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!
— А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми — поедешь со мной?
— Если без уголовщины, и если верняк — еду! Если нет — следите за рукой! — и Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак. — Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!
Как уберечь себя от соблазнов
И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски… Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа… Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.
Подкатила черная «девятка» в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле — розовая голозадая куколка.
Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке «Роллекс», на правой — золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку «Данхилла», щелкнул зажигалкой…
— Вовка-мажор приехал… Я на минутку… — вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.
— Учти, Васька! — строго сказал Арон. — Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…
— Пуганая ворона куста боится!..
— Васька!.. — угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору:
— Привет, Вовик!
— «Рабинович»! Васька!.. — Вовка заржал. — Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете?
— Отваливаем, Вовик.
— Я так и подумал. Поэтому и приехал… Капуста зеленая нужна?
— Почем?
— А то ты цен не знаешь! Двадцатник — доллар.
Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон…
— Да нет, Вовик, этого добра у нас, как грязи.
— Ну, крутизна!.. — Леха нервно закурил. — Могу взять по пятнашке!
— Лежит — пусть лежит. Есть не просит.
Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича нос внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон.
— Там, за бугром, бешеные бабки!.. — жарко шептал Вовик.
— Сколько вот эта?
— Семь тонн — как отдать!
— А вот эта, плохонькая?
— Ну, козел!.. «Плохонькая»! Да это пятнадцатый век, фрайер! Двадцать штук и ни цента меньше! Чем старее — тем дороже… Ретруха в чистом виде!
Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак.
— Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, — небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник «девятки».
— Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла.
Но Вовик не мог уехать просто так:
— Есть каналы переправки в обход таможни. За бабки, конечно.
Тут Василий увидел, что на пороге мастерской, занимая собой весь дверной проем, уже стоит грозный Арон.
Вася покровительственно похлопал грязной рукой Вовика по джинсовому плечу:
— На этот счет, Вовик, у нас никакой головной боли, — увидел у заднего стекла яркий иностранный журнал и спросил:
— Порнуха?
— Да нет. Так… Для понта, — Вовик совсем скис.
— Дай-ка его сюда, — сказал Вася. – Посмотрим на сон грядущий, что нас ждет в ихней изящной жизни.
Вовик отдал ему журнал.
— Заглядывай, Вовик, — и, помахивая журналом, Вася пошел навстречу Арону: — За работу, Арон Моисеевич! За работу, товарищ Иванов!..
Как доехать до Израиля?
Ехали с работы домой. Арон сидел за рулем, Вася — рядом. Разглядывал заграничный журнал Вовика-мажора.
Арон раздраженно говорил:
«Ты видел, как у него тачка замарафечена? В каком он сам прикиде? Капусты у него не меряно! Валютой фарцует, иконами! И на свободе! Что это, по-твоему?!»
— Думаешь, «стучит»? — Вася лениво перелистнул страницу.
— А ты как думал?! Хорошо, если только в ментовку… А если куда подальше? А ты с ним «ля-ля-тополя»…
— Арончик! Он нам может только соли на хвост насыпать.
— Не насыплет! Так, что ты потом свой хвост будешь лет пять в зоне зализывать!.. Чтоб я тебя больше ни с одним таким марамоем вместе не видел! Если ты, конечно, хочешь жить ТАМ на свободе, а не ЗДЕСЬ в лагере.
Но Вася уже ничего не слышал — сумасшедшими глазами он вглядывался в одну из страниц заграничного журнала, затем посмотрел на Арона и хрипло закричал:
— Стой!!! Стой, тебе говорят!..
От неожиданности Арон затормозил так, что задние машины чуть не влипли в его старый «Москвич». Раздался многократный визг тормозов, возмущенные гудки, ругань водителей…
— Ты, что?.. Ты, что, Васька?! — испугался Арон.
— Разворачивайся!.. И к ОВИРу!.. — Василий бросил взгляд на часы. — Полчаса до закрытия!.. Гони к ОВИРу!!! Или я этой ночи не переживу!..
— К какому ОВИРу? — Арон был ошеломлен.
— К любимому, дубина! К городскому, к районному!.. Разворачивайся, мать твою за ногу, кому говорят!!!
Арон круто развернул машину и помчал по городу так, словно хотел выиграть первый приз всемирного ралли «Париж-Дакар»…
Спустя несколько минут они продирались сквозь чудовищную толпу, осаждавшую двери ОВИРа. Василий тащил Арона за руку и нахально приговаривал:
— Не волнуйтесь, товарищи! Всех вызовем, все уедете!..
…Еще через минуту они стояли в кабинете усталой молодой женщины, стол которой был завален анкетами, фотографиями, справками и заграничными паспортами.
— Боюсь, что я вас не очень понимаю, — говорила женщина.
— Значит, еще раз… — светски улыбался ей Вася. — Предположим, нам разрешили выезд в Израиль…
— Предположим.
— На каком виде транспорта мы сможем туда уехать?
— Боже мой! Ну, на каком транспорте уезжают в Израиль? На самолете… на пароходе… На поезде, наверное… В конце концов, на своей автомашине! В этом случае надо платить пошлину…
— А на яхте? — спросил Вася. – На собственной яхте?
Арон покачнулся. Сотрудница ОВИРа уставилась на Васю.
— Минутку… – сказала она, набрала короткий телефонный номер и стала что-то тихо говорить в трубку, поглядывая на Арона и Васю.
— Чокнулся?! Я плавать не умею! — шепнул Арон.
— Заткнись, кретин!.. — прошипел Вася, улыбаясь женщине.
Сотрудница повесила трубку и сказала:
— Пожалуйста. Можете и на яхте…
Ночью, на кухонном столе холостяцкой квартиры Арона и Васи лежал раскрытый журнал, полученный от Вовика-мажора.
На левой странице четыре фото роскошных современных яхт. Около каждой — год постройки и цена в долларах.
Вот яхта, созданная в 1987 году. Стоимость 300.000 долларов.
Вот яхта 1988 года… 450.000 долларов.
Яхта 1989 года. Уже 600.000 долларов!
А вот и последнее чудо двадцатого века — яхта постройки 1990 года. Цена — 750.000 долларов!..
Правую же страницу журнала занимает большая фотография только одной яхты — старой, деревянной, год постройки 1937, стоимостью…
Тут издатели не отказали себе в наслаждении произвести максимальный эффект и огромными цифрами напечатали: «12.000.000 долларов!!!»
Над раскрытым журналом, над вспоротой консервной банкой, над колбаской — два десять, над кусками белого и черного хлеба, над одной пустой водочной бутылкой и второй, уже наполовину выпитой, хрипло гремела не очень трезвая, забытая довоенная песня:
«По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там…
По-о-о морям, морям, морям, моря-а-ам!
Нынче зде-е-сь, а завтра там!..»
— Васька! Ты — гений!.. Ты — коммерческий гений!.. Ты — человек будущего! Дай я тебя поцелую!.. — заорал Арон, прервав песню. — Нет! Дай я тебя поцелую!..