– Как же, любезный Бонасиё, отвечал д’Артаньян, – поверьте, что я весьма благодарен вам за такую любезность и если могу быть чем-нибудь вам полезен…
– Я совершенно верю вам, и только хотел вам сказать, что имею полное доверие к вам.
– Так оканчивайте же, что вы начали мне рассказывать!
Мещанин вынул из кармана бумагу и подал ее д’Артаньяну.
– Письмо! сказал д’Артаньян.
– Которое я получил сегодня утром.
Д’Артаньян развернул его, и как уже темнело, то он подошел к окну. Мещанин последовал за ним.
«Не ищите жены вашей, читал д’Артаньян, она будет возвращена вам, когда в ней не будет больше надобности. Если вы сделаете какую-нибудь попытку найти её, вы пропали».
– Это довольно решительно, сказал д’Артаньян; – но это не больше как угроза.
– Да, но эта угроза пугает меня; я совсем не умею владеть шпагой и боюсь Бастилии.
– Гм! сказал д’Артаньян, – я тоже не хотел бы быть в Бастилии. Если бы дело заключалось только в том, чтобы подраться на шпагах, это бы еще ничего.
– Но я много рассчитывал на вас в этом случае.
– В самом деле?
– Видя, что вас часто посещают мушкетеры, такой прекрасной наружности, и зная, что это мушкетеры де-Тревиля, следовательно враги кардинала, я думал, что вы и друзья ваши, для пользы нашей бедной королевы, будете рады сделать неприятность кардиналу.
– Без сомнения.
– Притом же я думал, что так как вы должны мне за три месяца за квартиру…
– Да, да, вы уже говорили мне об этом, и я нахожу, что эта причина очень достаточная.
– Кроме того предполагая, во все время, пока вам угодно будет делать мне честь жить у меня, никогда не напоминать вам о квартирных деньгах…
– Очень хорошо.
– И прибавьте к этому, что я рассчитывал предложить вам пятьдесят пистолей, если бы, сверх ожидания, вы находились в затруднительном положении в настоящее время.
– Прекрасно, так вы богаты, любезный Бонасиё?
– Живу без нужды; я нажил тысячи две или три экю дохода от торговли в лавочке и в особенности от того, что взял несколько фондов последнего путешествия известного мореплавателя Жана Моке; так что, вы понимаете… Ах! вскричал мещанин.
– Что? спросил д’Артаньян.
– Что я там вижу!
– Где?
– На улице, против ваших окошек, в амбразуре ворот стоит человек, в плаще.
– Это он! сказали д’Артаньян и мещанин: они оба узнали этого человека.
– А, в этот раз он не уйдет от меня! сказал д’Артаньян, бросаясь за шпагой.
Вынув шпагу из ножен, он бросился вон из комнаты.
На лестнице он встретил Атоса и Портоса, шедших к нему.
Они посторонились, д’Артаньян проскочил между ними как стрела.
– Куда ты так бежишь? закричали оба мушкетера вдруг.
– Незнакомец из Мёнга, отвечал д’Артаньян и исчез.
Д’Артаньян неоднократно уже рассказывал друзьям своим о приключении с незнакомцем и о появлении прекрасной путешественницы, которой этот человек, казалось, доверил важное поручение.
Атос полагал, что д’Артаньян потерял свое письмо во время драки. Он утверждал, что дворянин не может быть способен на такую низость, чтобы украсть письмо, а по описанию д’Артаньяна, незнакомец был никто иной как дворянин.
Портос видел во всем этом только любовное свидание, назначенное дамой кавалеру или наоборот, и полагал, что этому свиданию помешало присутствие д’Артаньяна и его желтой лошади.
Арамис сказал, что это дело таинственное и лучше не углубляться в него.
Итак они поняли из нескольких слов д’Артаньяна в чем дело, и полагая, что, догонит он этого человека или нет, во всяком случае он придет домой, они продолжали свою дорогу.
Когда они вошли в комнату д’Артаньяна, она была пуста; хозяин дома, опасаясь за последствия встречи молодого человека с незнакомцем, из предосторожности, счел благоразумным удалиться.
IX. Д’Артаньян
Как предвидели Атос и Портос, д’Артаньян через полчаса возвратился. Он не нашел и в этот раз своего незнакомца, исчезнувшего как будто волшебством. Д’Артаньян обежал со шпагою в руке все окрестные улицы, но не нашел того, кого искал; тогда ему пришло в голову попробовать то, с чего бы, может быть, следовало начать, – постучаться в ворота, подле которых стоял незнакомец; но он напрасно ударил десять или двенадцать раз молотком, никто не отвечал, и соседи, привлеченные шумом за воротами или к окошкам, уверяли его, что этот дом уже полгода как не обитаем и что все двери его заколочены.
Между тем как д’Артаньян бегал по улицам и стучался в ворота, Арамис присоединился к своим товарищам, так что когда д’Артаньян возвратился домой, то он нашел у себя всех трех друзей.
– Ну что? сказали вместе все три мушкетера, увидев д’Артаньяна, вспотевшего от усталости и с выражением досады на лице.
– Да что? сказал он, бросая шпагу на постель: – это не человек, а дьявол; он исчез как привидение.
– Вы верите в привидения? спросил Атос Портоса.
– Я верю только тому, что вижу; но как я никогда не видал привидений, то и не верю в существование их.
– Библия приказывает нам верить в них, сказал Арамис, – тень Самуила являлась Саулу и мне было бы жаль, если б вы не верили этому, Портос.
– Во всяком случае, человек он или черт, тело или тень, мечта или действительность, этот человек рожден на мое мученье, потому что его бегство лишило нас прекрасного дела, господа, такого дела, от которого можно бы выиграть сто пистолей, а может быть и больше.
– И как это? сказали Портос и Арамис вместе.
Атос, верный своей системе молчания, удовольствовался вопросительным взглядом на д’Артаньяна.
– Планше, сказал д’Артаньян своему слуге, высунувшему в эту минуту голову в отворенную дверь, чтобы подслушать что-нибудь из разговора их, – поди к хозяину дома, Бонасиё, и скажи ему, чтобы он прислал нам полдюжины бутылок вина Божанси, я предпочитаю это вино другим винам.
– А! так вы пользуетесь открытым кредитом хозяина? спросил Портос.
– Да, с сегодняшнего дня, отвечал д’Артаньян, – и будьте уверены, что если его вино не хорошо, мы заставим его послать за другим.
– Должно пользоваться, но не употреблять во зло, сказал в виде наставленья Арамис.
– Я всегда говорил, что д’Артаньян умнее всех нас, сказал Атос, и высказав это мнение, на которое д’Артаньян отвечал поклоном, снова впал в обычное молчание.
– Но скажите, в чем же дело? спросил Портос.
– Да, сказал Арамис, – расскажите же, любезный друг, если только в этом деле не замешана честь какой-нибудь женщины; в противном случае лучше сохраните свою тайну.
– Будьте спокойны, отвечал д’Артаньян, ничья честь не пострадает от того, что я вам скажу.
И он рассказал своим друзьям от слова до слова все, что было между ним и его хозяином, прибавив, что человек, похитивший жену достойного владетеля дома, был тот самый незнакомец, с которым он встретился в гостинице Франк-Мёнье.
– Ваше дело не дурно, сказал Атос и, попробовав вина с видом знатока, кивнул головой в знак одобрения; – и с вашего хозяина можно будет получить пятьдесят или шестьдесят пистолей. Только теперь следует подумать, стоят ли пятьдесят или шестьдесят пистолей того, чтобы рисковать четырьмя головами.
– Но не забывайте, сказал д’Артаньян, – что в этом деле замешана женщина, похищенная женщина, которой без сомнения угрожают, может быть, мучат ее, и все это за то, что она верна своей госпоже.
– Берегитесь д’Артаньян, сказал Арамис: – мне кажется, что вы принимаете слишком горячее участие в жене Бонасиё. Женщина создана для нашей погибели и от нее произошли все наши бедствия.
При этом изречении Арамиса, Атос нахмурил брови и укусил губы.
– Я беспокоюсь совсем не о жене Бонасиё, сказал д’Артаньян, – но о королеве, которая покинута королем, преследуема кардиналом и видит, как падают одна за другою головы ее друзей.
– Зачем же она любит тех, кого мы ненавидим больше всего на свете: испанцев и англичан?
– Испания ее отечество, сказал д’Артаньян, – и потому очень естественно, что она любит испанцев, детей своей родины. Что же касается до второго упрека вашего, то я слышал, что она любит не англичан, а одного англичанина.
– Право, сказал Атос: – надо сознаться, что этот Англичанин стоит того, чтобы его любили. Я никогда не видал другого такого молодца как он.
– Не считая того, что никто не одевается так, как он, сказал Портос. – Я был в Лувре в тот день, когда он рассыпал свой жемчуг, поднял две жемчужины и продал их по десяти пистолей за каждую. А ты знаешь его, Арамис?
– Также как вы, я был в числе тех, которые арестовали его в Амиенском саду, куда меня провел де-Пютанж, конюх королевы. Я был в это время в семинарии, и приключение это показалось мне жестоким для короля.
– Это не помешало бы мне, сказал д’Артаньян, – если б я знал, где находится герцог Бокингем, взять его за руку и привести к королеве, хотя бы только для того, чтобы взбесить кардинала, потому что наш настоящий, единственный и вечный враг – это кардинал, и если б мы могли найти средство сделать ему какую-нибудь чувствительную неприятность, признаюсь, я охотно рискнул бы головой.
– И лавочник сказал вам, д’Артаньян, что королева думает, будто Бокингема заставили приехать посредством ложного приглашения? спросил Атос.
– Она этого опасается.
– Подождите же, сказал Арамис.
– Чего? спросил Портос.
– Продолжайте, я стараюсь припомнить обстоятельства.
– И теперь я убежден, сказал д’Артаньян. – что похищение этой женщины, преданной королеве, имеет связь с происшествиями, о которых мы говорим, а может быть, и с присутствием Бокингема в Париже.
– Сколько соображения у этого гасконца, сказал Портос с восхищением.
– Я очень люблю его слушать, выговор его забавляет меня, сказал Атос.
– Господа, выслушайте меня, сказал Арамис.
– Мы слушаем, сказали все трое.
– Вчера я был у одного ученого доктора богословия, с которым я иногда советуюсь в и. моих занятиях.
Атос улыбнулся.
– Он живет в отдаленном квартале, продолжал Арамис, – того требуют его привычки и занятия. В то время, когда я выходил от него… – Арамис остановился.
– Ну что же, спросили слушатели: – в то время. когда вы выходили от него?
Арамис как будто сделал усилие над самим собою, как человек, приготовившийся лгать и остановленный непредвиденным препятствием; но глаза трех товарищей были устремлены на него, они наострили уши, не было возможности отступить.
– У этого доктора есть племянница, сказал Арамис.
– А! у него есть племянница! прервал Портос.
– Женщина достойная уважения, сказал Арамис.
Трое друзей засмеялись.
– А! если вы смеетесь и не верите, так и не узнаете ничего, сказал Арамис.
– Мы верим как магометане, и немы как катафалки, сказал Атос.
– Я продолжаю, сказал Арамис. – Эта племянница иногда приходит навестить дядю; вчера случилось, что она была там в одно время со мною и я должен был предложить свои услуги, чтобы проводить ее до кареты.
– А! у племянницы доктора есть своя карета! прервал Портос, который был очень невоздержан на словах; – прекрасное знакомство, друг мой.
– Портос, сказал Арамис, – я уже не раз замечал вам, что вы очень нескромны и что это вредит вам в мнении женщин.
– Господа, дело серьезное, сказал д’Артаньян, предвидевший сущность приключения, – постараемся же не шутить. Продолжайте, Арамис.
– Вдруг человек большого роста, смуглый, по-видимому, дворянин – в роде вашего незнакомца, д’Артаньян.