И, по совместительству, моего старинного друга.
Но ни тем вечером, ни следующим, Луи в кофейню не пришел. Зато в понедельник в утренней газете появилась большая статья за подписью некой «Озабоченной Общественности», в чьем вульгарном стиле легко угадывался и «мистер Остроум», и «Призрак старого дома», описавший загадочные происшествия в доме герцогини Дагвортской прошлой весной.
Очередная, с позволения сказать, статьяэтого щелкопера была вновь посвящена привидениям, проклятиям и прочей мистике. Только вот нажиться он решил на сей раз на трагедии — на деяниях Душителя с Лиловой лентой.
...
ПРИЗРАК ПЕЧАЛЬНОЙ ЛЕДИ УБИВАЕТ МАЛЬЧИКОВ!
Берегите своих детей, жители Бромли!
Слякотная и грязная аксонская зима в самом разгаре. А между тем жители нашего славного города все чаще видят леди, одетую не по погоде. Она гуляет по самым отвратительным кварталам Бромли, а потом задушенных мальчиков находят у дверей храмов.
Бравые «гуси» утверждают, что в городе завелся убийца! Но мы, представители взволнованной общественности, знаем, что это не так!
Три дня назад недалеко от спуска к Смоки Халлоу, на пересечении Барбер-лейн и Эйвон-стрит, торговка горячим чаем Мэри Р. увидела на улице очень легко одетую женщину.
«На вид — ну как есть леди, — говорит мисс Р. — В дорогущем таком платье, приличном — ни тебе спины голой, ни, тьфу-тьфу, срамота, грудей с плечами, как у этих, которые в енту самую, как ее… оперу ходют. Ворот высокий такой, а платье голубенькое, тоненькое, ну как есть шелк. А шляпа у нее этакая-разэтакая, светлая тоже, ну вот как сирень или мальва, побледней только, и на ней ленты, ленты, целая гора наверчена. И ни шубки, ни шали даже! И вот, значит, гляжу я, что такая красивая леди замерзает, и по доброте душевной к ней подхожу… Говорю — купите, мол, чаю, он горячий, враз согреетесь… Хватила ее за руку — а она прям как воздух, зацепиться не за что! А та леди как шла, так и идет, а ленты за ней плывут. И светятся!»
Далее мисс Р. добавила, что видела, как по лицу у неизвестной текли слезы, а вслед за ней бежал огромный черный пес с горящими глазами.
Вне всяких сомнений, эта плачущая женщина в голубом платье — призрак. И люди из окрестностей Смоки Халлоу уже успели прозвать ее «Печальной Леди».
Так зачем же в наш мир приходят призраки?
Спиритуалисты утверждают, что духи умерших возвращаются, когда имеют на этой земле незавершенные дела. Дела могут быть самыми разными. Чаще всего, это поиск убийцы или указание на спрятанные покойным сокровища. Иногда призраки могут быть добрыми, как Пэгги Уайтс из доков Честершилда, предупреждающая моряков о грядущем шторме. Или злыми, как Чумная Катарина Шиллинг, что раз в год появляется на площади Клоктауэр в Бромли и начинает громко перечислять страдания, кои претерпела при жизни от своей семьи. Если же поздний прохожий отважится заговорить с ней, то она присовокупит его имя к поносимым ею несчастливцам, и он лишится спокойного сна, вынужденный еженощно внимать хуле и поношению.
Но призраки беспокойные, однако не слишком вредные. Есть — увы нам! — среди них и такие, кто способен даже и на убийство.
Вот свидетельство юного разносчика газет, Тимми Тома. Привожу его, как есть, не привнося ни единого лишнего слова:
«Шёл я, значит, шёл, и вдруг — хвать меня кто за горло! И тряпку мокрую в морду тычет! Ну, я дёрг туды, дёрг сюды… Чую, всё — каюк пришёл! И тут ка-ак загрохочет телега! Ка-ак кучер обложит когой-то по матери! И всё, отпустило, слава святому Киру Эйвонскому! Что б я еще да к Горбу пошел газеты носить? Да ни в жисть!»
Незадолго же до ужасного нападения бедный Тимми Том видел, как он утверждает, прекрасную, но очень грустную леди в голубом платье. Нет никаких сомнений, что это была именно Печальная Леди.
Но что же побуждает ее нападать исключительно на мальчиков, да еще исключительно светловолосых и голубоглазых? Ответ кроется в истории Печальной Леди.
При жизни ее звали Лаура Шеридан, и она была младшей дочерью в семье владельца шляпной мастерской. Мисс Шеридан часто стояла за прилавком, помогая отцу, и по работе была вынуждена часто разговаривать с покупателями. Там ее и заметил один весьма состоятельный бромлинец. Он соблазнил наивную мисс Шеридан. Через несколько месяцев она осознала, что находится в положении. Испугавшись грядущего позора, мисс Шеридан отправилась к знахарке-гипси — и убила еще не рожденного ребенка с помощью зелья. Но доза яда оказалась слишком велика, и, пролежав в лихорадке неделю, мисс Шеридан испустила дух.
Однако на этом ее история не заканчивается.
Мысли о нерожденном ребенке, о прекрасном малыше, так мучили бедняжку Лауру Шеридан в последние часы ее земного существования, что она вернулась из обители Смерти в облике Печальной Леди и отныне каждую ночь бродит по славному городу Бромли. На голове у жестокого призрака — шляпа из отцовской мастерской с наводящими ужас лентами цвета сумерек и заката, цвета нежной сирени и бледных фиалок… словом, цвета самого забвения. Печальная Леди ищет среди юных бромлинцев своего нерожденного сына — такого, о котором она мечтала. Прекрасного мальчика с золотистыми волосами и небесным взглядом!
А отыскав — убивает, чтобы увести в чертоги Смерти и более не скитаться в одиночестве.
Так что же могут сделать осторожные родители, чтобы уберечь своих отпрысков от зловещей Печальной Леди?
Во-первых, отвести свое чадо в храм и взять освященный цветок. Приколотый на ворот или на шляпу, он отпугнет нечестивую Леди.
Во-вторых, если ваш мальчик светловолос и голубоглаз, вы можете выкрасить его волосы луковой шелухой или чайной заваркой, чтобы Печальная Леди не обратила на него своего губительного внимания.
И, в-третьих, сторонитесь гипси! Как известно, именно зелье гипси послужило причиной смерти бедной мисс Шеридан и ее превращения в ужасный призрак. Кто знает? Вдруг с самого начала та знахарка-гипси задумывала убить несчастную? И кто скажет, какие еще зловещие планы может лелеять этот страшный народ!
За сим остаюсь с нарастающим беспокойством за юных бромлинцев.
Искренне Ваша,
Если начинала я читать статью с интересом, то к середине он превратился в недоумение, а к концу — в самую настоящую ярость.
— Да что же это такое?! — я скомкала газету и швырнула ее в корзину для бумаг. Утро было безнадежно испорчено. Даже кофе остыл, пока я читала, и шапка взбитых сливок в нем осела. — Как можно спекулировать на трагедии? Этот писака ведь просто взял волнительную тему — и обрядил ее в рубище таких нелепых фактов, что… А это? — я кинулась к корзине, вынула смятый лист и еще раз перечитала концовку. — Рекомендует покрасить ребенку волосы луковой шелухой, чтобы уберечь его от убийцы! Натравливает на гипси разъяренную толпу! Сейчас же не Средние века, в конце концов!
Завершив гневную тираду, я залпом выпила остывший кофе, немного привела себя в порядок и вызвала Магду — сказать ей, чтоб она заварила мне ромашки для успокоения нервов.
Ведь злость и попытки заниматься бухгалтерией плохо сочетаются.
С ла Роном я столкнулась в тот же день, но — удивительно — не в кофейне, а в галерее, куда отвела меня леди Клэймор, не теряющая надежды приобщить свою блудную подругу к эфемерной прелести искусства. Выставка была якобы «знаковая» — приезжали какие-то загадочные «романские кубисты». Но, несмотря на все старания леди Клэймор привить мне хороший вкус, в который раз я осталась равнодушной к современной живописи.
Увы, сколько ни буду слушать и смотреть — никогда не пойму, почему просто красиво нарисованное яблоко — это «пошлый натюрморт», а яблоко, состоящее из одних углов, да еще с треугольным листочком на веточке — это «смелость, граничащая с шедевром»!
— Решили приобщиться к творчеству сеньора Рикко, леди Виржиния? День добрый!
— Приветствую вас, мистер ла Рон, рада… — «видеть вас в своей кофейне снова» чуть было не сказала я по инерции, но вовремя умолкла и приветливо улыбнулась. — Что привело вас в Королевскую галерею?
— Как всегда, работа, — развел руками репортер и сделал знак фотографу, чтоб тот прошел дальше и продолжил съемку. — Мой коллега, который обычно заведует обзорами событий в мире искусства, тяжело заболел, а он выручал меня несколько раз… Вот, подменяю его. Правда, в кубизме я не слишком разбираюсь, — добавил он громким шепотом, смешно задирая брови. — Но тут главное сыпать терминами и этак слегка снисходительно восхищаться. Так что пока погляжу, а к вечеру сяду за статью. Видите — ношусь, как проклятый, пишу за двоих.
— О, успехов вам в этом непростом деле, — улыбнулась я и кивнула стоящей неподалеку леди Клэймор, давая понять, что у меня деловой разговор. Она сразу поняла — не в первый раз такое происходило — и продолжила разглядывать картины. — К слову, вы читали ту ужасную статью в последнем номере «Вестей Аксонии»?
Ла Рон в лице переменился.
— Только не говорите мне, что видели эту… эту… эту недоделку! Какой позор — такая солидная газета, и в ней кошмарная, насквозь скандальная статейка о призраках! Как вспомню — стыдно становится за всю нашу журналистскую братию… Леди Виржиния, я не знаю, кто этот человек, но у него определенно есть покровитель, — трагически подытожил ла Рон, тяжело вздохнул и вытер испарину со лба тыльной стороной руки. — Этот «мистер Остроум», который взял себе сейчас наивульгарнейший псевдоним «Озабоченная Общественность», пишет такие статьи, что ни один приличный редактор их не пропустит. В «желтых» газетах по четверть рейна — да, но не в «Бромлинских сплетнях» и не в «Вестях Аксонии». Знаете, у него статью завернули только однажды. Когда он хотел написать о том злополучном бале в ночь на Сошествие. Я видел текст — очень много посвящено героизму какого-то сэра Фаулера, распознавшего заговорщика, который прятался за образом леди в розовом платье. И еще — домыслам о том, кем могла быть захваченная в заложницы Леди Метель, — со значением произнес ла Рон и бросил на меня неожиданно острый взгляд, но я ответила очередной безмятежной улыбкой. — Всего одну статью завернули. А ведь даже меня — меня! — частенько просят «придержать» материал. Каково, а?
«Две статьи», — подумала я, вспомнив разговор с дядей Рэйвеном несколько дней назад.
Интересно, это действительно всего лишь совпадение, что многие статьи «Остроума» так или иначе касаются меня?
Не знаю, что послужило причиной — дневные ли волнения из-за статьи, насыщенный ли вечер в кофейне или подоспевшая документация на новую текстильную фабрику на западе графства Эверсан, но усталость подкосила меня прямо в кабинете. В половине второго ночи я еще, кажется, пыталась вчитаться в смету, присланную управляющим на подписание… но потом — провал в памяти и сон.
Очень, очень странный сон.
…а жара всё не спадает.
Девять дней — ни дождинки, ни даже вздоха прохладного ветерка. Город, туманный и сырой в любое время года, словно засунули в раскаленную печь. Жухнет и выцветает листва на деревьях; обмелевший Эйвон пахнет мертвой рыбой; гарь и дым постепенно выползает из «блюдца» Смоки Халлоу и подбирается к благополучным районам. Уже сейчас люди там кашляют и нет-нет, да и поглядывают на небо: не видно ли тяжелых ливневых туч на горизонте?