Какие люди, впрочем, такие и нравы. Глупо ждать от необразованной бедноты осмысленных действий.
— Прошу вас, продолжайте, — мягко напомнила я гадалке. — Сочувствую горю вашей знакомой; но все же, что случилось именно с вами?
Кулек горестно вздохнул.
— Надо было мне, дуре этакой, дома отсидеться, денюжка есть, авось недельку бы и перебились. Ан я на другой же день на ту же площадь и пошла. Только фифу богатенькую заприметила, чтоб погадать ей, и тут вижу — идет паренек какой-то, весь в обносочках, бедняжечка, а так похож на моего Тома в детстве — и прям словами-то не сказать… — запнулась Зельда и на некоторое время замолчала. Но затем продолжила, серьезно и очень тихо: — Хороший такой мальчишечка, волос на солнце — что золото с медью, глаза голубые да ясные… И взгляд прямой. Из таких мальчишек-то настоящие мужчины и вырастают, коли их в отрочестве Небеса уберегают. А я пригляделась, значит — и вижу, что паренек-то под черным облачком, и тянется за ним лента лиловая. Так бывает, что у кого-то смерть видишь, но я завсегда молчу про такие дела. А тут как бесы меня дернули — скажи да скажи! Ну, да я и добежала до него, и сказала, и про ленту, и облако, и про то, чтоб под землю он не вздумал ходить. Да видать, слишком громко сказала, и услышал тот, кому не надо было. Нищий тутошний, он все кликушествует, Конец Всегосо дня на день обещает… Паренек рассердился, закричал, что, мол, Кировы мальчишки ничего не бояться — и убежал, а кликуша-то как заорет на всю площадь — гляньте, ведьма мальчишку на смерть заговорила, посулила ему быть убитым, а одного ребенка уведет — следом и за вашим придет… Я бочком-бочком попятилась, но люди-то злые нынче. Одна дама в голубом платье ка-ак заголосит, завоет — ах, мой Джим, мой Джим, а муженек ее — ростом что та гора, глазами сверкнул, рукава засучил… Еле вырвалась, — вздохнула она и стянула плед с головы и посмотрела на меня снизу вверх — растрепанная, мокрая из-за растаявшего снега. — Благодарствую, птичка моя. Кабы не ты с Лайзо, не уйти бы мне, на подвернутой-то ноге.
И Зельда замолчала.
Я не совсем понимала, что с ней произошло — слишком сбивчиво и неровно она рассказывала. Факты были таковы: видимо, прошел слух, что гипси воруют детей, а Зельда и ее знакомая попались под горячую руку людям, отчаянно ищущим, на ком бы сорвать злость. Но нехорошие вещи о черноглазых гадалках говорили и раньше, так почему же толпа взбесилась прямо сейчас? Неужели из-за речей местного «кликуши», как его назвала Зельда?
— Не стоит благодарности, — запоздало откликнулась я, очнувшись от раздумий. — Миссис Маноле, полагаю, вы уже можете перебраться на сиденье, вряд ли ваши преследователи нас догонят, да им и вряд ли есть сейчас дело до нас, если на площадь действительно пришли наводить порядок «гуси». Однако есть некоторые, скажем так, трудности. Я не могу отвезти вас на своем автомобиле к госпиталю, чтобы врач посмотрел вашу подвернутую ногу. Мне бы не хотелось рисковать… — запнулась я, думая, как бы выразиться поделикатнее. Дядя Рокпорт вряд ли бы одобрил общение с гадалкой-гипси. И если мне это сулило всего лишь минуту-другую нотаций, то Зельде — неплохой женщине, в общем-то, от которой я ничего дурного пока не видела — грозила нешуточная опасность.
Но заговаривать о Рэйвене при Лайзо мне не хотелось — слишком свежи были еще воспоминания о покушении.
— Чем там рисковать? Сплетнями, что ли? С отребьем лед я м дел вести нельзя, так? Что уж там, договаривай, коли начала, — ворчливо отозвалась Зельда. Обиды в ее голосе не было — то ли гадалка еще не оправилась от шока, то ли слишком устала. — Да уж, в вашем-то змеючнике у всех жала острые. Куда нам, собакам подзаборным, равняться с вами? У нас столько яду отродясь не водилось…
— Вы не правы, я вовсе не это имела в виду, — поспешила я перебить ее. Похоже, мое желание обойти неловкий момент привело лишь к еще большей неловкости. Но не запугивать же теперь Зельду, рассказывая, что маркиз вполне способен от нее избавиться, если посчитает, что она оказывает на меня дурное влияние? Тем более сейчас, когда Зельда только что избежала серьезной опасности. Это было бы… негуманно. — Дело не в моей репутации. За последний год я несколько раз оказывалась в довольно сомнительных ситуациях. Вспомнить хоть мисс Финолу Дилейни…
— Вы, леди, ее хорошенько отдубасили, — ввернул словечко Лайзо.
— Оказала помощь следствию при задержании подозреваемой, — невозмутимо поправила я его. Спасибо Эллису за расширение моего лексикона и дяде — за неисчерпаемое количество вежливых и туманных формулировок. — Или, к примеру, то происшествие с убийцей сектантом, когда погибла мисс Тайлер… — горло перехватило, но я быстро справилась с собой. — Словом, я далеко не всегда веду себя как полагается чопорным леди и вряд ли общество надолго заинтересовали бы сплетни о гадалке-гипси в моей машине. Но, поверьте, для всех будет лучше, если никто не узнает о том, что вы ехали со мною.
— Все-то вы мудрите, умные больно, — пожала плечами Зельда. Кажется, она вновь становилась самой собою — ворчливой, не имеющей ни малейшего уважения к леди, нахальной гипси. — Ну, да мне в госпиталь и не надобно, тьфу-тьфу. Обойдусь как-нибудь и без докторов. Они, чай, сначала до смерти залечат, а потом скажут, что так и было… — и она сощурилась: — Али ты, птичка моя, эдак посочувствовать мне решила? Я и так тебе кругом должна теперь, не надо больше помощи. Оставь меня у Эйвона, Лайзо знает, где, а я напрямки до дому-то и дойду.
— Вы уверены? — переспросила я, быстро оглянувшись на Лайзо. Он, хоть вел автомобиль ровно, как всегда, но прислушивался к нашей беседе напряженно. «Беспокоится за мать, — подумалось мне. — Конечно, любой сын будет волноваться в такой ситуации». — А как же преследование гипси в городе? Вдруг на вас нападут по дороге?
— Не нападут, — махнула рукой Зельда и нахмурилась. — У нас-то, в Смоки Халлоу, пока никто и не пропадал. Говорят, ему чистенькие детки нужны, а не наши замарашки…
От ее слов повеяло смертельным холодом.
— Ему? — растерянно переспросила я.
— Душителю с лентой, — негромко ответил Лайзо вместо Зельды.
У меня появилось чувство, что я не знаю чего-то очень важного.
— Какой еще душитель? Убийца?
— А кто ж еще? Ох, не к ночи будь он помянут, — понурилась Зельда. — Ох, Лайзо, с ы ночка, уже приехали, что ль?
— Да, матушка, — ответил он с необыкновенной нежностью, сворачивая к обочине и останавливаясь. — Автомобиль быстрее кэба.
— Охохонюшки, чудно-то как, — вздохнула Зельда, глядя на метель за окошком. — Значит, пойду я… Благодарствую, птичка, за помощь, — обратилась она ко мне уже в третий раз. — Теперь я дома с дюжину дней пересижу, а там — как будет, так будет. Удачи тебе, — улыбнулась она, и морщинки-лучики разбежались от уголков глаз, напоминая о ее настоящем возрасте. — Кстати…
Зельда вдруг цапнула мою руку и перевернула ладонью вверх, вглядываясь в линии судьбы. У меня по спине пробежали мурашки. Накатило страшноватое и одновременно смешное ощущение, похожее на щекотку.
— Вот тебе мое предсказание в благодарность. Ждет тебя от судьбы нежданный подарок, по крови чужой, а сердцу милый. Сперва ты за ним пойдешь, после — он за тобою, а после вы вместе пойдете… Ну, до встречи, пташка моя, вспоминай Зельду-гадалку почаще!
И была такова.
Несколько секунд я потратила на то, чтобы справиться с ошеломительным эффектом прощальной «благодарности» Зельды, а потом коротко приказала Лайзо:
— Идите и проводите свою мать до дома, мистер Маноле. В конце концов, она же подвернула ногу и едва идет. Ну же, поторопитесь, — и я демонстративно уставилась на хаотическое белое мельтешение за окном. Хотелось прижаться к запотевшему стеклу пылающим лбом и закрыть глаза. Святые небеса, сколько же еще будет длиться эта зима? Так не хватает света, все время клонит в сон…
— А как же вы, леди? Тут район-то не спокойный, люди всякие похаживают… Как же вы одна ждать будете?
Лайзо медлил, хотя ясно было, что ничего он не желает сейчас больше, чем пойти за своей матерью.
— С помощью Святой Генриетты Милостивой и Святой Роберты Гринтаунской, — механически отшутилась я и, скосив взгляд на Лайзо, не смогла удержаться от смешка: — Мистер Маноле, не делайте такое лицо. Разумеется, у меня в сумочке лежит револьвер. Дядя Рэйвен… то есть маркиз Рокпорт настоял на том, чтобы после того случая на балу я всегда носила с собою оружие. Идите и ничего не бойтесь. Я не трепетная лань и могу за себя постоять.
— Слушаюсь, леди, — с облегчением выдохнул Лайзо и заглушил мотор. — Я скорехонько обернусь, одна нога здесь — другая там, и получаса не пройдет. И, это… спасибо.
Он улыбнулся — совершенно сумасшедшей улыбкой; в ней не было ни тени наигранности, самодовольства или желания произвести впечатление, как обычно. Нет, только искренняя благодарность — и светлое счастье.
Щеки у меня загорелись.
Как заколдованная, я медленно отвернулась и кивнула деревянно — мол, поторопитесь. Хлопнула дверца машины. Послышались удаляющиеся торопливые шаги, потом радостный и удивленный возглас Зельды — и стало тихо.
Я осталась одна.
…холод оконного стекла не прогнал ни жар, ни дурные мысли.
Иногда пропасть между разными слоями общества становилась болезненно очевидной. Бедные кварталы, если судить по рассказу Зельды, сейчас превратились в бурлящий котел из-за разговоров о «душителе с лентой». А я, владелица «Старого гнезда», на которую каждый вечер обрушивалась целая лавина разнообразных слухов и великосветских сплетен, ничего не знала об этом убийце. И все потому, что людей нашего круга он не трогал — только детей из бедных, а потому беззащитных семей.
«Ему чистенькиенужны…» — отчетливо вспомнился мне вдруг голос Зельды, и я вздрогнула.
«Бедные», но «чистенькие» — это звучало странно. Если Зельда имела в виду более-менее обеспеченные семьи низшего класса, бедные только с точки зрения аристократов, то почему тогда пострадавшие не обращались в Управление спокойствия, а предпочитали вершить самосуд над случайно подвернувшимися гипси, а которыми издавна закрепилась слава дурного народа? Или… сердце у меня замерло… или они обращались, но «гуси» не стали начинать расследование, потому что знали настоящего преступника — достаточно богатого и влиятельного человека, чтобы замолчать преступление?
Нет, глупости какие.
— Леди Виржиния-Энн, графиня Эверсанская и Валтерская, — торжественно произнесла я, тщательно подражая маркизу Рокпорту. Дыхание оседало на стекле мельчайшими капельками воды. — Вы слишком много общаетесь с детективом Эллисом. Он скверно влияет на ваше воображение.
Сказала — и сама рассмеялась. От сердца отлегло.
Но одна здравая мысль во всех этих рассуждениях была. Эллис. Если кто и мог прояснить ситуацию, то только он.
В тот же вечер я попросила Лайзо отнести детективу записку. Ответ пришел утром — его занес один из мальчишек, околачивающихся возле Управления в надежде выполнить несложное поручение какого-нибудь сыщика или «гуся» и получить за это рейн-другой.
Записка Эллиса оказалась витиеватой, загадочной… и изрядно разочаровывающей.
...
Виржиния,
Безусловно, я ценю то, что вы меня не забываете. Однако на сей раз помочь Вам не могу. Дело «душителя с лентой» ведет другой детектив. Скажите за это спасибо Р.Р.Р., который решил, что я полезнее буду на расследовании сами-знаете-чего, а не на своем привычном месте.