За трапезой последовала неспешная прогулка по верхней палубе, затем — неторопливая беседа в Восточном салоне, где к нам присоединилось уже знакомое по утренним событиям романское семейство, а после и рыжеволосый фабрикант из Альбы, которого, как выяснилось, сопровождала прелестная жена с двумя взрослыми дочерями. Увы, торопливую речь с альбийским акцентом порой разобрать было сложнее, чем иностранный язык, а в романской семье аксонским лучше всех владела гувернантка, родившаяся и выросшая в Бромли. Поэтому сперва мы сыграли в складную головоломку, чтобы немного привыкнуть друг к другу, благо разговаривать во время собирания картинки много не требовалось. Набор для головоломки представлял собою огромную географическую карту, по краю которой вился узор из сказочных цветов. Лиам, вместе с романскими девочками собиравший игру попроще, с завистью поглядывал в нашу сторону через плечо гувернантки; Мадлен разрывалась между тем, чтобы присматривать за мальчиком и за мной — все никак не могла решить, кому же нужнее поддержка; дочери фабриканта, слишком взрослые, чтобы присоединиться к детям, и слишком юные, чтобы насладиться обществом старших и светской беседой, старались держаться ближе к матери.
За головоломкой последовала недолгая партия в карты — зависть во взгляде Лиама стала почти материальной; затем еще одна, перерыв на чай и — неминуемое разделение общества на леди и джентльменов, причем джентльмены предсказуемо вернулись к покеру, а леди — к головоломкам и, разумеется, сплетням.
Мадлен, бросив на меня полный страдания взгляд, ушла присматривать за Лиамом и помогать ему собирать географическую карту.
Ближе к обеду джентльмены на полчаса перебрались в курительную комнату и вернулись уже в компании дяди Рэйвена и Мэтью Рэндалла. Я быстро расправилась со своей частью головоломки, дослушала познавательный рассказ леди Хаббард об умопомрачительной меховой шляпке герцогини Альбийской, извинилась и покинула общество дам.
Маркиз, разумеется, не отказал в любезности проводить нас с Мэдди и Лиамом до каюты — ещё утром я просила подать обед именно туда.
— Как мне подсказывает интуиция, вы вновь вернулись к старым своим развлечениям, драгоценная невеста. Да еще и миссис Шварц к ним приобщили, — в шутку укорил меня дядя Рэйвен, и я рассмеялась:
— Вашей разговорчивой интуиции следовало бы добавить, что не без её помощи я едва не рассталась со своей тростью навсегда… Впрочем, это было забавно.
— Рад, что сумел развлечь вас, леди, — меланхолично заметил Мэтью. — Осмелюсь заметить, что в присутствии столь блестящего лорда, как маркиз Рокпорт, любой становится разговорчивым, не только интуиция.
Мадлен фыркнула.
— И почему я этому верю? К слову, о невероятном. Дядя Рэйвен, того подозрительного беглеца так и не нашли?
— Безбилетного пассажира, прикидывающегося матросом? — сдвинул брови маркиз. — Увы. Собак на борту нет, а груз на «Мартинике», к сожалению, весьма удобен для игры в прятки даже против всей команды. К тому же среди пассажиров есть ещё три девицы, время от времени по разным причинам убегающие на ночные прогулки по палубе, лунатик и некий джентльмен, питающий излишнее пристрастие к крепким напиткам. Я уже не говорю о детях и слугах, которые совершенно непредсказуемы…
— Но его найдут?
Дядя Рэйвен устало потер висок и улыбнулся.
— Для начала вообще неплохо было бы узнать, зачем он пробрался на корабль. Если для того, чтоб бесплатно добраться до Серениссимы — невелика беда.
— Могут быть и другие причины?
— Шпионаж, — внезапно подал голос Мэтью. — Замысел убийства. Желание утопить корабль со всеми пассажирами заодно. Попытка досадить некой высокопоставленной особе. Намерение украсть честь благородной девицы…
— О, вот это уже лишнее, — поспешила я перебить его, чувствуя, как теплеют щеки.
— Как бы мне сейчас ни хотелось сказать грозным голосом «мистер Рэндалл» и успокоить вас, драгоценная невеста, однако я вынужден признать, что в словах Мэтью есть зерно истины, — сдержанно произнес маркиз. — Пока мы не знаем о целях «крысы», обосновавшейся на «Мартинике», удар может настигнуть с самой неожиданной стороны.
Мэдди у меня за спиной вновь фыркнула, но на сей раз это, очевидно, значило: «Пусть только попробуют!»
— В таком случае, всем нам стоит соблюдать осторожность, — согласилась я нехотя. Плутания в подземельях и сломанная нога изрядно поколебали мою уверенность в собственной неуязвимости. — Да и миссис Шварц, наверное, больше не стоит вовлекать в подобные авантюры. У её сына слишком слабое здоровье, а он слишком привязан к матери, чтобы не переживать за нее. Мистер Шварц же, напротив, бывает слишком не сдержан. Сегодня утром он устроил такой переполох, что бедная Рената даже забыла свою записную книжку.
— И вы, разумеется, отослали её с прислугой к хозяйке?.. — полувопросительно произнес дядя Рэйвен, и я лишь тогда спохватилась:
— Нет! Кажется, книжка до сих пор у меня с собою.
— Вот как… — Взгляд у маркиза стал неприятно цепким. — Бесценная моя невеста, вы не возражаете, если мы пообедаем с вами, в вашей каюте? В конце концов, мы почти родственники.
— Ах, боюсь, чем дальше, тем меньше людей беспокоят такие нюансы, — вздохнула я. — Разумеется, не возражаю. Только надо дать указания прислуге.
— Я об этом позабочусь. Мэтью?
— Уже исполняю, сэр, — поклонился секретарь — мне показалось, слегка насмешливо. — Леди Виржиния, мисс Рич — пока оставляю вас.
За обедом маркиз вел себя совершенно неподобающе. Во-первых, он все время молчал, оставив светские беседы нам с Мэтью. Во-вторых, отобрал у меня записную книжку, вскрыл булавкой простенький замок на ремешке и принялся без всякого стеснения изучать заметки миссис Шварц. А когда я с весьма прозрачным намеком спросила, не нужно ли ему что-нибудь, он как ни в чем не бывало ответил:
— Да, три-четыре листа плотной бумаги и хорошая перьевая ручка были бы весьма кстати.
Мэтью сделал трагическое лицо, Лиам насупился, а я вздохнула и попросила Мадлен принести требуемое.
Когда четыре листа были полностью исписаны мелким почерком, а служанка привезла кофе и удалилась, я осмелилась поинтересоваться:
— Надеюсь, у миссис Шварц не будет неприятностей из-за того, что вы делаете?
— Что вы, Виржиния, — не моргнув глазом, солгал дядя Рэйвен и наконец отложил злосчастную книжку. — Записи ей сегодня же вернет служанка, отвечающая за помещение, где они были утеряны. И, разумеется, я надеюсь на ваше благоразумие.
— Если я не могу задавать вопросы миссис Шварц, мне придется задать их вам, — нашла я компромисс. — Ваш интерес как-то связан с научными исследованиями мистера Шварца?
Маркиз немного поколебался, прежде чем ответить. Он пригубил крепчайший черный кофе, переложил с места на место два маленьких бисквитных печенья, посмотрел в иллюминатор и лишь потом произнес:
— И да, и нет. Скажем так… То, что записано в этой книжке, неожиданность для меня. Я давно подозревал, что Рената Шварц талантливее, чем ее супруг, однако не знал, насколько. Ее записи также объяснили, почему некий промышленник руками своих должников в Нижней палате около месяца назад пытался воспрепятствовать введению некой новинки в снаряжение аксонской армии…
— Рольф Чендлер.
— У вас исключительное чутье, драгоценная невеста.
— Не думаю. Но совсем недавно все мы видели, как Чендлер о чем-то договаривается с Карлом Шварцем, — призналась я.
— Вот как? — сдержанно удивился дядя Рэйвен.
— Знать не желаю, о чём именно.
— Это весьма разумно, — похвалил меня маркиз, и я поспешила добавить:
— Гораздо больше меня волнует судьба Арлин Кэмпбелл.
— Именно поэтому я сейчас достаточно откровенен с вами, Виржиния, а также с вашими подопечными, — понизил голос дядя Рэйвен. Мэтью, проследив за его взглядом, прогулялся до двери и обратно, чтобы проверить, не подслушивает ли кто. — И меня, и вас, и, тем более, леди Арлин Кэмпбелл более чем устроит обвинение Чендлера в заговоре против короны. Декрет «О дурных ветвях» одинаково хорошо подходит и для устранения политического противника, и для расторжения брака-мезальянса.
Я ответила прямотой на прямоту:
— Что вам нужно от меня сейчас, дядя Рэйвен?
— Внушите вашей доброй подруге миссис Шварц мысль о том, что она просто обязана опубликовать результаты своих исследований, — раздельно и четко произнес маркиз. — Верю, что у вас это получится — вы уже, сами того не зная, подтолкнули миссис Шварц к правильному выбору. Осталось только рассказать ей о конгрессе в Романии в следующем месяце и о том, что там будет выступать миссис Кэролайн Смит… это единственная женщина-математик в Аксонии и, разумеется, яростная «ширманка». Думаю, миссис Шварц найдет у нее ту поддержку, которую ищет.
— Миссис Кэролайн Смит… — пробормотала я. — Хорошо, запомню.
— И ещё одно, — произнес маркиз, явно колеблясь. — Если, по вашим словам, Чендлер о чём-то договаривался со Шварцем, то должно быть какое-то письменное подтверждение для их соглашения. Скорее всего, оно хранится у Чендлера. Я заклинаю вас всем, чем только можно — памятью отца, матери, леди Милдред, в конце концов… — Голос у дяди Рэйвена стал хриплым, но это быстро прошло. — …заклинаю вас, не пытайтесь искать письменное подтверждение самостоятельно. Более того, не позвольте даже намеку на подобное намерение просочиться за двери этой каюты, иначе вы окажетесь в смертельной опасности. И, более того — и Мадлен, и ваш мальчик… Но если леди Арлин Кэмпбелл в разговоре случайно упомянет о том, что ее супруг работал с какими-то необычайно важными бумагами и спрятал их, скажем, в потайное дно шкатулки — тотчас же сообщите мне.
Наверно, если бы я стояла, у меня подогнулись бы ноги. А так мне пришлось всего лишь очень, очень медленно и аккуратно поставить чашку с кофе, стараясь не расколоть блюдце, сцепить руки в замок и беспечно улыбнуться:
— Разумеется, дядя Рэйвен. Я обещаю быть крайне осторожной, но если услышу о чем-то любопытном, то вы узнаете об этом через час самое позднее. И, да, разумеется, и Мадлен, и Лиам также будут осторожны и не поставят меня в затруднительное положение.
Мадлен яростно кивнула, кроша пальцами хрупкое бисквитное печенье, а бледный как полотно Лиам пробубнил что-то согласное.
Дядя Рэйвен глубоко вздохнул — и тоже улыбнулся, глядя поверх синих-синих стекол очков:
— Я рассчитываю на вас, дорогая невеста.
Надо признаться, разговор с маркизом надолго выбил меня из колеи. Потребовалось всё мое самообладание, чтобы вечером как ни в чем не бывало подняться в Восточный салон и присоединиться к честной компании. К счастью, леди Хаббард успела сойтись с романкой, воистину очаровательной, хоть и стеснительной леди Марией Консуэлой Гарсиа де ла Крус. Вдвоем они с легкостью заменили целый дамский клуб, и достаточно было улыбаться, время от времени подкидывая тему для нового витка разговора, чтобы прослыть чудесной собеседницей… Но, пожалуй, впервые я завидовала Лиаму и его досугу — а не наоборот.
Миссис Шварц не показывалась целых два дня — ухаживала за сыном, которому, как обмолвился капитан Мерри, по-прежнему нездоровилось. Я немного беспокоилась и даже однажды подловила корабельного врача, когда он шел от Шварцев, и расспросила его о самочувствии Хенриха. Доктор улыбнулся, став на мгновение похожим на всех своих коллег по цеху одновременно, от Брэдфорда до Хэмптона, и заверил меня, что мальчик идет на поправку и скоро непременно покинет каюту, дабы подышать свежим морским воздухом.