Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Подполковник Сабет Ан-Нур, танковая бригада – представил его кто-то из офицеров.
– Еще кто-то нам нужен?
– Если кто-то нужен – подойдет. Нельзя терять времени – резко сказал Джавад – приступаем, господа. Все понимают, что сейчас может случиться?
– Господа… – сказал Ан-Нур – думаю нужно сделать кое-что прямо сейчас. Нужно выстроить из танков каре, чтобы создать хоть какую-то защитную линию. Возможно – и два, танков хватит. Туда, внутрь, поместить солдат и офицеров – хоть какая-то защита.
– Но танки же без боекомплекта.
– Но все ли об этом знают? Да и сам танк – хоть какая-то защита.
– Принято – обрубил споры Джавад – надо это сделать. Али-шах, извольте распорядиться.
Один из офицеров побежал выполнять приказание. В этой ситуации все ждали приказов, и тот, кто готов был их отдавать – становился командиром.
– Господа, что дальше?
– У нас нет оружия – сказал кто-то – если не достанем, ляжем все.
– Пока что на нас никто не нападает.
– Вот именно – пока что.
– Надо идти к русским!
– Господа! – Джавад снова перехватил разговор – речь не про русских. Кто сейчас командует? Кто глава государства?
– Наследник Хусейн – сказал кто-то
– Где он? Кто его видел? Его видели живым? Или мертвым?
Нет… Нет … – прошелестело, высказались все.
– Там все были на трибуне. Все и погибли. Никого больше нет.
– Значит, не командует никто. Кроме нас.
– Есть младший сын Светлейшего!
– Отлично! Где он?
– В России… кажется…
– Вот именно! А мы – здесь. Пока он вернется… вы уверены, что ему кто-то будет присягать!? Счет идет на часы.
– Что вы предлагаете, Реза-шах? – спросил один из САВАКовцев, подчеркнуто вежливо. Обращением "-шах" он признал главенство этого офицера.
– Все просто. Мы все здесь, должны организовать на первых порах, новый орган власти. Например… Комитет национального спасения, пусть так называется. И организовать власть, опираясь на те силы, что у нас есть. У нас есть оружие, просто оно не заряжено. Если будет заряжено – мы сможем удержать ситуацию под контролем в любом случае. У нас здесь сил – не меньше дивизии. Нужны патроны, снаряды. Где их взять?
– В Арсенале, где же… – сказал кто-то
– Вот именно! В арсенале. Нужно немедленно снарядить туда группу. Выделить несколько машин, выехать туда. На машины посадить… роты будет достаточно, ее оставить там, для защиты. Потом, после того, как эти машины доставят нам снаряжение – нужно будет перебросить туда еще роту и танки.
– А русские… – сказал кто-то
– Да что ты про русских?! Где они?
– Я видел их посла рядом с наследником. На трибуне.
– От русских нам сейчас помощи не ждать. Надо самим разбираться. А если разберемся, удержим ситуацию – тогда и договариваться с русскими. Они сюда немало вложили, им мятеж вовсе ни к чему.
Все прекрасно поняли, о чем говорил полковник. Русские будут договариваться с любым, кто реально будет обладать властью и признает их суверенные права. Кто не допустит мятежа и бардака – тот и прав.
– Формируем колонну. Ан-Нур, вы главный. Потом … вы, вы и вы. И вы.
– Есть – Ан-Нур и не подумал отказаться. Остальные – трое офицеров и агент САВАК – тоже кивнули в знак согласия.
– Берите солдат и вперед. Связь поддерживать на нашей обычной частоте. Ваш позывной?
– Скакун… – Ан-Нур назвал свой обычный позывной при радиообмене
– Отлично. Мой – Молния. Машины – впереди, они прошли перед танками. Вперед.
Четверо офицеров во главе с Ан-Нуром и САВАКовец бросились исполнять приказание.
На площади, рыча моторами, выстраивались в геометрическое построение "каре" танки. Когда начали помещать внутрь построения солдат – пятой части от личного состава уже не досчитались. Началось дезертирство.
* Автор хотел бы заострить внимание на падении двух режимов: Саддама Хуссейна в 2003 и Наджибуллы в 1988-1992. Режим Хуссейна – типичная восточная тирания, с единовластным тираном, пал под ударом американцев практически без сопротивления, почти не было никаких боев. Если Басра сопротивлялась, то Багдад пал без боя, американцы вошли в город колонной бронемашин и прошли до самого центра, не потеряв ни одной машины. А вот потом началось сопротивление, основанное на идее – агрессивном исламе. В то же время режим Наджибуллы устанавливал СССР, и опора там была не на Наджиба как диктатора и личность, а на партию НДПА, пусть слабую и расколотую – но все же партию. И на идею – социализм. В результате режим Наджибуллы пал после трех лет (1988-1990) тяжелейших боев с моджахедами, причем на стороне моджахедов открыто выступал Пакистан и скрытно САСШ – а мы Наджибуллу поддержки лишили.
Кстати, режим Сталина, пусть его и называют культом личности – все же был основан не на личности, а на идее. От идеи коммунизма в СССР не мог отказаться даже Сталин.
** В реальности метро в Тегеране нет.
*** Ракат – молитва. Намаз состоит из отдельных молитв – ракатов, которых в одном намазе бывает от двух до четырех.
29 июля 2002 года
Тегеран
Арсенал
В ситуациях, подобной той, которая сложилась в данный момент в Тегеране, все решают несколько часов, не больше. Здесь ситуация усугубилась еще и тем, что не было никаких законов. Нет, они были, писанные, и их было немало, но их не было в душах людей. В нормальных странах люди не боятся наказания за нарушение закона, они чувствуют, что ему надо подчиняться, потому что иначе просто невозможно существование общества, в котором они живут. Невозможно существование страны, в которой они живут. Поэтому – никакие, даже самые тяжкие испытания не приводят автоматически к краху государственности. А вот закон в этой части света не только поддерживался путем открытого, разнузданного насилия – он систематически попирался теми, кто в структуре государства и общества отвечал за применение насилия. В Персии было довольно прогрессивное писаное законодательство, шахиншах стремился привлечь в страну инвесторов и одновременно поддерживать нормальные отношения с сеньориальным по отношению к нему русским двором – он знал, что Белый Царь не потерпит открытого насилия и беспредела в вассальном государстве. Потому – на бумаге было написано одно – на деле же было совсем другое, САВАК и жандармерия всегда вела себя так, как будто закон им был не писан, и не получая за это ни малейшего наказания. И продолжительность существования всей государственной конструкции Персии новейшего исторического периода: власти, судов, жандармерии, САВАК, налогов – определялась лишь продолжительностью существования страха в душах людей, тех самых, ради которых должно существовать государство, и тех самых, которые на деле становились его жертвами. А потому – вне зависимости от того, удалось бы Ан-Нуру захватить арсенал и привезти на площадь оружие, или не удалось бы – государство все равно было обречено. Что, в сущности, может дивизия, пусть и вооруженная – если страх перед властью тает как уличный кусок льда, превращающийся под жаркими солнечными лучами в лужицу грязной воды на асфальте? Ничего.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Татицкий
– Капрал… Это Барчук, я за командира. Ты прикрываешь?
– Да.
– Добро. Тогда посмотри что впереди. Мы потихоньку двинемся и подъедем за вами.
При совместных действиях танков и пехоты даже на учебе постоянно возникал вопрос, кто кого прикрывает, танки пехоту или пехота танки. Командование считало, что пехота танки, потому что танк сам по себе более ценная и значимая единица на поле боя, нежели пехотинец. Сам Барчук был десантником, командиром десантного транспортера по специальности, но тогда он помнится весьма активно, и публично высказывал несогласие с мнением командования. А сейчас… быстро же переменил свое мнение, спрятавшись под полуметровой броней, быстро.
– Добро. Начинай движение сейчас. Мы пойдем побыстрее. Перебежками – вперед!
При первых же перебежках по ним открыл огонь снайпер… недобиток, откуда-то со стороны автострады. Громовержца сейчас над ними не было, и поэтому обошлись прикрывающим огнем и дымовыми шашками. Дымовые шашки создавали дополнительную опасность, они закрывали поле зрения, как снайперу, так и им самим.
Длинная "рабочая" дорога у котлованов заканчивалась поворотом, а потом – это было сюрпризом – еще одним поворотом, намного более резким, чуть ли не девяностоградусным. Перед тем, как пройти поворот десантники остановились у стены, бросили гранату – гулко бухнуло, визгнуло осколками по стенам. Потом попытались зеркальцем просмотреть что впереди – не удалось, только увидели что впереди баррикада из машин, перекрывшая улицу и больше ничего, зеркальце выбило пулей.
Татицкий осмотрелся по сторонам. Стена. Глухая. И ожидать тут не стоит – не то и тебе сюрприз подбросят. Где-то сзади пыхтел танк.
– Пробиваем! У кого заряды?
Готовясь к уличным боям, они сделали хорошее дело там, еще на кораблях. Берется длинная рейка с углублением, туда набивается пластиковая взрывчатка, самая мощная какая только есть. Потом детонатор и строительный пластырь, чтобы крепить получившуюся конструкцию на стенах. Получается взрывное устройство для пробития стен в городе, а иногда очень нужно сделать это. Можно конечно попросить танкистов поближе подъехать и садануть в упор – но тут весь дом рухнет, а им этого не надо.
– Готово!
– Горит!
Бросив еще гранату, Татицкий вместе со всеми побежал назад.
Бахнуло, стена мгновенно скрылась в облаке пыли. Из-за поворота выехал танк, увидев сгрудившихся пехотинцев, остановился, едва не наехав на них.
– Вперед!
Прижались к стене, Татицкий шел первым – есть пролом! И немалый! Пыль толком не улеглась, поручик сунул туда гранату, дождался, пока громыхнет, и полез внутрь.
Там внутри – пыль, перевернутая взрывом мебель, что-то типа баррикады, на полу хрипит человек, кровь его, смешиваясь с пылью, кажется грязью. И пули – град пуль через окна, но идут они либо ниже, бьют по стенам, либо выше, рикошетят по потолку. Видимо, стреляют из-за баррикады, и стрелять неудобно.
В помещении были уже Татицкий и еще один солдат, когда долбанули сразу две реактивные гранаты, одна вывалила кусок стены снаружи. Другая, противотанковая рванула внутри, оглушив и контузив – но если бы была противопехотная, убила бы обоих.
Поручик повалился на грязный, заваленный осколками стены пол, в ушах гудело как при колокольном звоне на Воскресение Христово. Потом пришло осознание – цел. Начал подниматься, сквозь звон в контуженных ушах услышал вой танковой турбины, и в этот момент на улице, откуда по ним стреляли жутко громыхнуло, новая горячая волна, снов хрустящая на зубах пыль. Танкисты, выгадав момент, пока все внимание засады приковывает к себе пробитая первая линия обороны, сделали рывок вперед и пальнули с ходу из своего чудовищного саперного орудия.
– Цел?
Капитан глянул в перемазанное лицо сослужица
– А? – крикнул он, как кричат оглохшие люди, они кричат изо всех сил, потому что сами не слышат.
– Идти надо! Пробились на улицу! Цел?
Мимо окон проползал стальной борт танка, жаря из пулеметов, стальная машина опустила бульдозерный отвал и пошла на штурм баррикады.
Надо и в самом деле идти.
Там, за импровизированной баррикадой оказалась лестница, на второй этаж, на лестнице лежал боевик, то ли оглушенный, то ли раненый, он пытался что-то нащупать руками как раздавленный жук. Татицкий выстрелил в него – сам едва успел упасть. У кого-то наверху сдали нервы, и он дал очередь, пули визгнули рикошетами.
Не дожидаясь, пока полетит граната, поручик бросил гранату сам, рванулся следом. Громыхнуло – а он уже упал с пулеметом и открыл огонь в коридор.
За лестницей был коридор, в который выходили двери комнат, двое солдат успели проскочить и укрыться в первой, прежде чем в коридор догадались выбросить гранату. Поручик успел съехать по лестнице вниз от осколков, и тут же на втором этаже послышались звуки перестрелки и новые взрывы гранат. Оказывается – был еще и внешний балкон, и засевших в комнатах боевиков просто забросали гранатами.
Пока перезаряжал пулемет, подскочили еще несколько человек, вместе пошли вперед, поднялись на второй этаж. Дальше улица снова делала резкий поворот, оттуда непрерывно стреляли. Танк остановился перед самым поворотом, кажется целый – но дальше проламываться не рискнул, опасаясь гранатометчиков. Перед ним, на бульдозерном отвале тащилась искореженная машина, остальные он просто сдвинул в сторону или смял гусеницами. Шестидесятипятитонную махину сложно было остановить.
– Общий сбор! Сюда все!
Собрались – краше черти в аду. Ранены или контужены почти все. Почему-то так получилось, что противник на протяжении всей кампании владел безусловным численным перевесом, но они все равно дрались.