– Эти истории мы уже знаем. У нас есть Библия. Мы прочли Ветхий Завет и Новый Завет.
Кюре поднимает черные брови:
– Как? Вы прочли все Священное Писание?
– Да, сударь. Многие главы мы знаем наизусть.
– Какие, например?
– Главы из Сотворения мира, Исхода, Книги Экклезиаста, из Апокалипсиса и из других книг.
Кюре минуту молчит, потом говорит:
– Значит, вы знаете Десять заповедей. Чтите ли вы их?
– Нет, сударь, мы их не чтим. Никто их не чтит. Написано: "Не убий», а все убивают.
Кюре говорит:
– Что поделать… война. Мы говорим:
– Мы хотели бы прочитать другие книги, не только Библию, но у нас их нет. А у вас есть книги. Вы могли бы нам одолжить.
– Эти книги слишком сложны для вас.
– Они сложнее Библии?
Кюре смотрит на нас. Он спрашивает:
– Какого рода книги вам хотелось бы прочесть?
– Книги по истории и географии. Книги, которые описывают настоящее, а не выдуманное.
Кюре говорит:
– К следующей субботе я подберу вам такие книги. А теперь мне нужно побыть одному. Возвращайтесь в кухню и доедайте тартинки.
Служанка и денщик
Мы в саду вместе со служанкой собираем вишни. На джипе приезжают денщик и иностранный офицер. Офицер проходит прямо к себе в комнату. Денщик останавливается около нас. Он говорит:
– Здравствуйте, малыши, здравствуйте, красивая барышня. Вишни уже спелый? Я очень любить вишни, я очень любить красивая барышня.
Офицер кричит в окно. Денщику нужно идти в дом. Служанка говорит нам:
– Почему вы не говорили, что у вас в доме живут мужчины?
– Они иностранцы.
– Ну и что? Какой красивый мужчина этот офицер!
Мы спрашиваем:
– А денщик вам не нравится?
– Он маленький и толстый.
– Зато он добрый и смешной. И хорошо говорит на нашем языке.
Она говорит:
– Все равно. Мне нравится офицер.
Офицер выходит и садится на скамейку под окном. У служанки уже набрана полная корзина вишен, она могла бы уйти в приходский дом, но не уходит. Она смотрит на офицера, громко смеется. Она виснет на ветке дерева, качается, прыгает, ложится на траву и в конце концов бросает к ногам офицера ромашку. Офицер встает и идет к себе в комнату. Вскоре он выходит и уезжает на джипе.
Денщик высовывается из окна и кричит:
– Кто помогать один бедный мужчина мыть очень грязный комната?
Мы говорим:
– Мы готовы вам помочь. Он говорит:
– Надо женщина, чтобы помогать. Надо красивая барышня.
Мы говорим служанке:
– Пойдемте. Поможем ему немного.
Мы входим втроем в комнату офицера. Служанка берет метлу и начинает подметать. Денщик садится на кровать. Он говорит:
– Я наверно спать. Принцесса, я видеть во сне. Принцесса должна меня щипать, чтобы проснуться.
Служанка смеется и сильно щиплет денщика за щеку.
Денщик кричит:
– Я теперь проснуться. Я тоже хотеть щипать злой принцесса.
Он обнимает служанку и щиплет ее за задницу. Служанка вырывается, но денщик держит ее очень крепко. Он говорит нам:
– Вы, уходить! И закрыть дверь. Мы спрашиваем у служанки:
– Вы хотите, чтобы мы остались? Она смеется:
– Зачем? Я прекрасно справлюсь сама. Тогда мы выходим из комнаты и закрываем за собой дверь. Служанка подходит к окну, улыбается нам, захлопывает ставни. Мы поднимаемся на чердак и сквозь щели смотрим, что происходит в комнате офицера.
Денщик и служанка лежат на кровати. Служанка совершенно голая; на денщике только рубаха и носки.
Служанка совершенно голая; на денщике только рубаха и носки. Он лежит на служанке и оба двигаются взад‑вперед и справа налево. Денщик хрюкает, как Бабушкин боров, а служанка вскрикивает, как будто ей больно, но одновременно смеется и кричит:
– Да, да, да, о, о, о!
После этого служанка часто возвращается и запирается с денщиком. Иногда мы за ними наблюдаем, но не всегда.
Денщик предпочитает, чтобы служанка наклонялась или вставала на четвереньки, а он брал ее сзади.
Служанка предпочитает, чтобы денщик лежал на спине. Тогда она садится ему на живот и двигается вверх и вниз, как будто едет на лошади.
Денщик иногда дарит служанке шелковые чулки или одеколон.
Иностранный офицер
Мы проводим в саду упражнение на неподвижность. Жарко. Мы лежим на спине в тени орехового куста. Сквозь листья видно небо и облака. Листья орешника не двигаются; облака тоже кажутся неподвижными, но если на них долго и внимательно смотреть, то можно заметить, как они меняют форму и размер.
Бабушка выходит из дома. Проходя мимо нас, она ногой швыряет песок и щебенку нам в лицо и на тело. Она что‑то бормочет и уходит на виноградник спать.
Офицер, голый до пояса, с закрытыми глазами сидит на скамье перед своей комнатой, прислонившись головой к белой стене, на самом солнце. Вдруг он направляется к нам; что‑то говорит, но мы не отвечаем, мы не смотрим на него. Он возвращается к себе на скамейку. Позже денщик говорит нам:
– Господин офицер просит вас приходить говорить с ним.
Мы не отвечаем. Он говорит снова:
– Вы вставать и приходить. Офицер сердитый, если вы не слушаться.
Мы не двигаемся.
Офицер что‑то говорит, и денщик входит в комнату. Слышно, как он поет, убирая комнату.
Когда солнце касается крыши дома рядом с трубой, мы поднимаемся. Мы идем к офицеру, мы останавливаемся перед ним. Он зовет денщика.
Мы спрашиваем:
– Чего он хочет?
Офицер задает вопросы; денщик переводит:
– Господин офицер спрашивать, почему вы нет двигаться, нет говорить?
Мы отвечаем:
– Мы выполняли упражнение на неподвижность.
Денщик снопа переводит:
– Господин офицер говорить, вы делать много упражнения. Также другой вид. Он видел, вы бить друг друга ремнем.
– Это было упражнение на выносливость.
– Господин офицер спрашивать, почему вы делать все это?
– Чтобы приучить себя к боли.
– Он спрашивать, вам приятно, чтобы больно?
– Нет. Мы просто хотим победить боль, жару, холод, голод, все, что причиняет боль.
– Господин офицер восхищение к вам. Он считать вас необыкновенный.
Офицер добавляет несколько слов. Денщик нам говорит:
– Все, хватит. Я нужно идти теперь. Вы тоже удирать, идти на рыбалку.
Но офицер, улыбаясь, удерживает нас за руку и жестом приказывает денщику уйти. Денщик делает несколько шагов, оборачивается:
– Вы, уходить! Быстро. Идти гулять в городе.
Офицер смотрит на него, и денщик отходит к калитке, но оттуда снова кричит нам:
– Убираться к черту, вы! Не остаться! Не понимать, идиоты?
Он уходит. Офицер улыбается нам, ведет нас к себе в комнату. Он садится на стул, притягивает нас к себе, поднимает нас и сажает к себе на колени. Мы обхватываем руками его за шею, прижимаемся к его волосатой груди. Он баюкает нас. Мы чувствуем, как под нами, между ног у офицера шевелится что‑то теплое. Мы переглядываемся, потом смотрим офицеру прямо в глаза. Он нас тихонько отстраняет, треплет нас по голове, встает. Он протягивает нам два хлыста, а сам ложится плашмя на кровать. Он произносит всего одно слово, которое мы понимаем, не зная его языка.
Мы хлещем его. Каждый по очереди.
Спина офицера покрывается красными полосами.