Может, все-таки рискнуть?..
Сергей, как и обещал, приехал в десять утра. Сменил караул, привез харчей. Хотя харчей оставалась еще полная тумбочка. Но дело, конечно, не в харчах…
Кольцов попросил вывести его на задний двор. Когда они присели на сваленную кем-то березу, заменяющую скамейку, опер сразу, без подготовки приступил к делу. Начал с того, что некролог уже пишется, а значит, обратной дороги в зону для него нет. И плавно закончил основным тезисом:
— Валить мне надо, Серега. Валить… Хотя бы месяца на три. Потом сдамся.
Как и предполагал Евгений, Сергей отнесся к идее не слишком позитивно:
— Думаешь, потом что-то изменится?
— Не знаю… Но, если останусь, точно без вариантов.
— Давай я с кумом перетолкую. Пусть охраняет.
— Я тебя умоляю… Это все равно что чеченскому полевому командиру предложить отпустить заложников, пообещав перевести деньги по безналу. Что, вертухаи со мной в сортир ходить будут? А заплатит им Казбек — сами и придушат… Ты мне прямо скажи — поможешь?
Сергей чуть помолчал, после нехотя переспросил:
— Что от меня надо?
— Для начала ключи от браслетов. Одежонку какую-нибудь. И, главное, укромное место в Тихомирске. В Потеряхино прятаться негде.
Сергей помолчал еще немного, прикидывая возможные варианты.
— И еще, — продолжил Кольцов, — если один сбегу, тебя начнут обкладывать. Не поверят, что я сам…
— Не понял… Ты хочешь бежать с этим? — Гагарин кивнул на окно палаты.
— Не хочу. Но придется. Иначе застучит.
— А он согласен?
— Пока не знаю, не говорил. Но, думаю, согласится. Есть причины.
— Давай так… Ты поговори с ним, я прикину. Часов в семь вечера вернусь и все решим.
По интонации однополчанина Кольцов понял, что вписываться в такую авантюру ему совсем не интересно. Потому что он тоже законник. Ладно б, ему помочь, а какому-то уркагану? Поэтому и с ответом решил повременить. Вдруг не договорятся соседи по больничной койке.
— Хорошо, — согласился опер. Выдержав паузу, посмотрел бывшему коллеге в глаза: — Я понимаю, что, наверное, это неправильно, но… Помоги мне.
Сергей молча кивнул.
— Пойдем в палату.
Положенец не спал. Сидел на койке и всухомятку жевал кусок батона. Левая рука висела на перевязи, грудь стягивали бинты. Да, с таким пассажиром далеко не убежишь. С Сергеем Сумрак по обыкновению не поздоровался. Когда тот ушел, положенец попросил Кольцова достать из тумбочки пакет кефира. Прыгать в наручниках не позволяла воровская честь.
— Нас завтра переводят. В Тихомирск, — проинформировал опер, выполнив просьбу. — Серега сказал, у тебя совсем хреново. Они не только нападение на кума пришить хотят, но и дезорганизацию работы колонии. Тебя после суда в «крытку», скорей всего, перекинут. Или к «полосатикам».
Последнее утверждение было чистым блефом, но вполне могло воплотиться в жизнь. Куда еще такого товарища отправить? Или в крытую тюрьму, или в зону с особым режимом. На строгом вряд ли оставят.
Сам Сумрак об этом тоже догадывался, отчего стал еще сумрачней.
Кольцов перетянул койку поближе к соседу, поднес палец к губам, прислушиваясь к звукам за дверью палаты, потом вполголоса спросил:
— Ты как в плане здоровья? Бегать можешь? Или хотя бы быстро ходить? Если браслеты снять.
— А тебя колышет мое здоровье? — скорее по привычке огрызнулся авторитет. (Слово «колышет», к большому сожалению, является слабой копией того, что было произнесено на самом деле. Увы, вновь беспредел цензуры.)
— Меня — волнует. Есть верная тема. Я в зону возвращаться не собираюсь. В самоволку уйду. Длительную. Серега подмогнет… Компанию не хочешь составить?
— С чего вдруг такая забота? Хочешь на лыжи встать — вставай. А я тут при чем? Или боишься, что сдам? — Сумрак сразу угадал направление мыслей Кольцова.
— Боюсь, — подтвердил тот, не виляя.
— Не ссы. Не сдам. Твои темы — это твои темы, мне до них дела нет, — глядя прямо в глаза, ответил положенец.
Но уверенности это оперу не принесло. Обещать эта публика горазда: последнюю рубаху на груди порвут, всеми родственниками поклянутся, а едва отвернешься… Сколько примеров на памяти.
— А чего ж ты про волю плакался? — Кольцов решил бить по больному. — Что ни одной бабы не было, что всю жизнь по тюрьмам…
— Я плакался?! Да я бродяга по жизни! Мне тюрьма — дом родной!
— Кому ты в этом доме через пять лет нужен будешь? Сам же кричал! Думаешь, тебе блатные памятник поставят? «За верность понятиям»? Хорошо, если лавэ на вставную челюсть подкинут.
— Засохни, понял? Не тебе судить.
— Может, и не мне… Только ты со своими понятиями в ШИЗО сгниешь, а Шаман без понятий завтра где-нибудь в Испании пузо греть будет. И никто из твоих бродяг за ним туда не поедет!
Кольцов решил пустить в дело все козыри. В том числе сыграть на жажде мести.
— Надо будет, поедут, — отстаивал честь воровского мундира Сумрак, — и хоть в Испании, хоть на Аляске достанут.
— Сразу видно, ты давно на воле не был. Как достанут, так и отстанут! Сейчас твои понятия простым русским словом называются. Бабки! Откупится Шаман, да еще приплатит, чтоб тебя самого в карцере крысы загрызли. И загрызут!
Дверь палаты приоткрылась, заглянул разбуженный боец:
— Чего расшумелись?!
— Спорим о судьбах России, — ответил Кольцов, — и проблемах защиты компьютерных технологий.
— Потише спорьте!
Боец зевнул, едва не вывернув мощную челюсть, и скрылся за дверью.
— Меня еще быстрей загрызут, — не успокаивался Сумрак, — когда узнают, что я, положенец, с ментом в подельниках. Голимый косяк!
— Значит, законы ваши блатные — полное говно! — вбил гвоздь в компьютерные технологии Кольцов.
— Не говнее ваших, — огрызнулся положенец, правда, уже не таким уверенным тоном.
— Я тебе до Питера, что ли, предлагаю драпать? В Тихомирске разойдемся. Я тебя не знаю, ты — меня. Ты к своим ворам, я к своим ментам. И разбирайся с Шаманом сколько душе угодно.
— А кореш твой не подставит?
— А какой ему резон? Сначала помогать, а потом подставлять?
— Да кто вас, мусоров, знает… Я к вам как к радио отношусь. Вас можно слушать, но нельзя с вас спросить. Ладно, дай померковать.
Кольцов угадал. При всем пафосе про «бродячую жизнь» в зону Сумраку возвращаться не хотелось. Собственно, тут и гадать нечего. Туда никто не хочет, что бы ни говорили.
Мерковал авторитет минут пять.
— Ладно. Что в зоне гнить, что при побеге шмальнут. Те же яйца, только в профиль. Рвем когти.
— Не шмальнут, — пообещал Кольцов. — Тебе еще сколько в гипсе париться?
— Лепила сказал месяц, не меньше. Хорошо, перелома нет, только трещина. Но ты не дрейфь, не подведу. И не с такими заплатками бегал. Вся жопа в шрамах от колючей проволоки.
В семь Сергей не приехал. Ни у Кольцова, ни у Сумрака часов, естественно, не было, пришлось спрашивать время у охраны. Кольцов начал волноваться, хотя в чем-то однополчанина понимал. Потом тот скажет, что срочно вызвали усмирять очередной бунт, извинится и пообещает навещать. Он поставил себя на его место и прикинул, приехал бы или нет. Однозначного ответа не было.
Но тревоги оказались напрасными. В половине восьмого Сергей зашел в палату. Перед этим отчитав стражу, рубившуюся в карманные нарды. Вывел Кольцова на явочное место.
— Ну что?
— Он согласен.
— Ох и кипеж поднимется… — Сергей посмотрел в сторону давно не мытого окна, помолчал немного, потом вытащил из кармана маленький ключик: — Держи. Главное, в палате не оставьте. У меня запасной есть. Вот это бросьте на пол…
Он протянул маленькую отмычку, сделанную из канцелярской скрепки.
— Через окно выбраться сможете?
— А куда деваться? Придется.
— Если засекут, не сопротивляйтесь — парни стрелять будут… Теперь запоминай. В два ночи выбирайтесь и бегите вон по той улице. На первом перекрестке сверните направо — и до упора. Минут за пятнадцать доберетесь. Там, возле леса, старая комендатура, еще с тридцатых осталась. Вернее, самой комендатуры уже нет — разобрали, но подвалы есть. Бетонные, сделаны на совесть.
— А мы найдем в темноте-то?
— Найдете. Там в двух метрах табличка «Берегите лес от пожара». Увидите дыру в земле, ныряйте туда. Лестницу я поставлю. В углу я кое-какую одежонку положил и обувку. Не обессудьте, если размер не тот. Харчей немного и воды. Фонарик. Потом сидите и ждите. Я подъеду и отвезу вас в Тихомирск.
— А дальше куда? — спросил дотошный Кольцов.
— Пока не знаю, но ко мне нельзя. Туда первым делом нагрянут. В крайнем случае, на чердаке каком-нибудь перекантуетесь. И вообще, вам лучше сразу разбежаться. Тебя я еще смогу пристроить, а двоих… Тихомирск — не Питер, там все друг друга знают.
— Само собой, разбежимся. Так и договаривались. Слушай, а зачем в подвал нырять? Сразу забрать не можешь?
— На всякий случай. Вдруг меня выдернут куда-нибудь или тачка заглохнет. Она у меня едва живая. Что ж вам посреди улицы отсвечивать?
— Понял. Еще проблема. У нас часов нет. Можно, конечно, у твоих орлов спросить, который час, но будить придется…
Сергей снял часы и протянул Кольцову. Это был поддельный «Ролекс», купленный за десять баксов на рынке в Грозном три года назад.
— Не потеряй только. Дороги как память. Если заловят, постарайся скинуть. Иначе сразу поймут, что я в доле.
Потом Гагарин подошел к окну и на всякий случай проверил раму. Та хоть и была старой, но открывалась легко, без скрипа.
— Ну, все. Приятного побега. Постарайтесь не влететь. Сядем все.
— Спасибо, брат, — Кольцов крепко пожал однополчанину руку, — не бойся. Тебя не сдадим.
Спать они не ложились, хотя отдохнуть перед опасным приключением не помешало бы. Но какой уж тут сон… Правда, подкрепились основательно. Без пяти два Кольцов прошептал:
— Пора.
Он отстегнул себя от кровати, потом снял кандалы с ног Сумрака, поковырялся немного скрепкой в замках наручников, скрепку бросил под кровать.
— Давай, ты первый, — кивнул на темное окно.
— А, может, через дверь уйдем? Цирики спят как убитые. Графинами по башке и…
— Очумел? На хрена мужиков калечить?
— Это ж менты! Они нас жалели?..
— Я вообще-то тоже мент, — напомнил Кольцов,
Сумрак осмотрел больничный двор. Темень, хоть глаз коли. Уличного освещения в Потеряхино-2 не предусматривалось, РАО ЕЭС свои щупальца сюда еще не протянуло. Луна тоже пошла навстречу беглецам, деликатно спрятавшись за облачко, чтобы не пойти по делу в качестве свидетеля.
Положенец осторожно открыл окно, забрался на подоконник и по возможности бесшумно спрыгнул вниз. При приземлении он потерял шлепанец, но сумел его найти.
Кольцов выпрыгнул минутой позже, убедившись, что стражники ничего не услышали. Сон их был спокоен и крепок. Правда, завтра таким безмятежным он уже не будет. Как минимум, парням светит неполное служебное, а то и вообще отлучение от служивого места.
Двор опоясывал кустарник, миновать который труда не составило. Через пару минут оба «парашютиста» стояли на темной улице.
— Куда рвать-то? — прошептал Сумрак.
— Прямо. Первый поворот направо.