Все засмеялись, улыбнулась даже Хани Чандлер. Успокоив аудиторию резким ударом своего молотка, судья предписал Босху отвечать строго по существу и воздерживаться от личных отступлений.
– Никаких сожалений, – сказал после этого Босх. – Как я уже говорил, я бы предпочел оставить Черча в живых, но я хотел любым способом убрать его с улицы.
– Но тактически вы построили все так, чтоб убрать его навсегда, не так ли?
– Нет, не так. Ничего я заранее не строил, все получилось случайно.
Босх прекрасно понимал, что сейчас не время проявлять свой гнев. Полезное практическое правило гласило: вместо гневных осуждений отвечай на каждый вопрос так, словно твой оппонент просто ошибается.
– Тем не менее вы были удовлетворены тем, что мистер Черч был убит, будучи безоружным, голым, совершенно беззащитным?
– Ни о каком удовлетворении тут речи не идет.
– Ваша честь, – сказала Чандлер, – разрешите мне предъявить свидетелю вещественное доказательство. Оно значится под номером 3А.
Она передала копии документа Белку и помощнице судьи, которая сразу подала его самому судье. Пока судья его читал, Белк подошел к трибуне и выразил протест:
– Ваша честь, если это должно служить основанием для дискредитации моего подзащитного, то я не вижу в нем никакой ценности. Это слова психиатра, а не моего клиента.
– Судья, посмотрите, пожалуйста, раздел, озаглавленный «Выводы». Я бы хотела, чтобы свидетель прочитал последний параграф. Обратите также внимание, что ответчик поставил внизу свою подпись.
Почитав еще немного, судья Кейес вытер губы тыльной стороной руки и сказал:
– Я это принимаю. Можете показывать свидетелю.
Не глядя на Босха, Чандлер принесла еще один экземпляр и положила перед ним, после чего вернулась к трибуне.
– Можете ли вы нам сказать, что это такое, детектив Босх?
– Это конфиденциальное заключение психиатра. То есть скорее всего конфиденциальное.
– Да, и чего же оно касается?
– Это заключение разрешает мне вернуться на службу после инцидента с Черчем. Это обычная практика – собеседование со штатным психиатром управления полиции после того, как кто-то оказался вовлеченным в инцидент с применением оружия. После этого он дает разрешение вернуться на службу.
– Вы должны хорошо его знать.
– Прошу прощения?
– Миз Чандлер, в этом нет необходимости, – сказал судья Кейес еще до того, как Белк успел встать.
– Да, ваша честь. Вычеркните это. После собеседования вам разрешили вернуться на службу – на новое место службы в Голливуд, я права?
– Да, правы.
– Верно ли, что это всего-навсего пустая формальность? Что психиатр никогда не запрещает полицейским вернуться к работе?
– На первый вопрос я отвечу «нет». Ответа на второй я не знаю.
– Ну, тогда давайте сформулируем это по-другому. Вы когда-нибудь слышали, чтобы полицейского после собеседования с психиатром не допустили к работе?
– Нет, не слышал. Считается, что все это строго конфиденциально, так что я сомневаюсь, чтобы кто-то мог узнать что-нибудь в этом роде.
– Будьте добры прочитать последний абзац раздела «Выводы», который лежит перед вами.
– Да, конечно.
Он взял в руки листок и начал читать. Про себя.
– Читайте вслух, детектив Босх, – раздраженно сказала она. – Я считала, что это и так ясно.
– Простите. Здесь сказано: «Благодаря имеющемуся боевому опыту и опыту работы в полиции, в особенности вследствие последнего инцидента с применением оружия, закончившегося смертельным исходом, субъект в значительной мере утратил чувствительность к насилию. Его речь пронизана насилием, насилие он считает неотъемлемой частью своей повседневной практики, всей своей жизни. Таким образом, маловероятно, что ранее пережитое окажется психологически сдерживающим фактором, когда он снова окажется в обстоятельствах, вынуждающих его применять смертоносное насилие ради защиты себя или других. Считаю, что он будет действовать без промедления и сможет нажать на спусковой крючок. По сути, проведенное собеседование вообще не выявило никаких негативных последствий данного инцидента, если не считать неуместным чувство удовлетворения его результатом, а именно смертью подозреваемого».
Босх опустил бумагу. Все присяжные сейчас смотрели только на него, а он никак не мог понять, принесет ли это заключение ему явную пользу или большой вред.
– Субъектом этого заключения являетесь именно вы, не так ли? – спросила Чандлер.
– Да, я.
– Вы только что показали, что не испытывали удовлетворения, однако в заключении психиатра говорится, что вы были удовлетворены исходом инцидента. Где же правда?
– В заключении приведены его слова, а не мои. Не думаю, чтобы я мог такое сказать.
– А что вы могли сказать?
– Не знаю. Но только не это.
– Тогда почему вы подписали данное заключение?
– Я подписал его потому, что хотел вернуться к работе. Если бы я стал спорить с психиатром по поводу слов, которые он использовал, я бы никогда не вернулся к работе.
– Скажите, детектив, – психиатр, который обследовал вас и дал это заключение, знал о вашей матери?
– Не знаю, – помедлив, ответил Босх. – Сам я ему об этом не рассказывал. А была ли у него такая информация, я не знаю.
Сейчас он едва мог сосредоточиться на собственных словах – в голове у него все смешалось.
– Так что же случилось с вашей матерью?
Прежде чем ответить, он долго смотрел прямо на Чандлер, но она так и не отвела взгляда.
– Как уже прозвучало в показаниях, ее убили. Тогда мне было одиннадцать лет. Это случилось в Голливуде.
– И никого так и не арестовали, верно?
– Верно. Нельзя ли перейти к какой-нибудь другой теме? Об этом уже давали показания.
Босх посмотрел на Белка, который сразу сориентировался, встал и вынес протест против того, что Чандлер повторяет свои вопросы.
– Детектив Босх, вам не нужен перерыв? – спросил судья Кейес. – Чтобы немного успокоиться?
– Нет, судья, со мной все хорошо.
– Ну, тогда извините. Я не могу ограничивать нормальный перекрестный допрос. Возражение отклоняется.
Судья кивнул Чандлер.
– Мне жаль задавать вам такие сугубо личные вопросы, но после того, как ее не стало, вас воспитывал отец?
– Ничего вам не жаль. Вы…
– Детектив Босх! – загремел судья. – Мы не можем этого допустить. Вы обязаны отвечать на заданные вам вопросы. Больше ничего не говорите, только отвечайте на вопросы.
– Нет. Я никогда не знал своего отца. Меня поместили в приют, а потом передавали в приемные семьи.
– У вас есть братья или сестры?
– Нет.
– Таким образом, тот, кто задушил вашу мать, не только лишил жизни самого близкого вам человека, но и в значительной степени разрушил вашу тогдашнюю жизнь?
– Я бы сказал, что да.
– Отразилось ли это преступление на вашем решении стать полицейским?
Босх понял, что больше не может смотреть на присяжных. Он знал, что краснеет, и чувствовал себя так, словно находился под увеличительным стеклом.
– Не знаю. Я никогда не анализировал себя до такой степени.
– Имело ли это что-нибудь общее с тем чувством удовлетворения, которое вы испытали, убив мистера Черча?
– Как я уже говорил, если у меня и было какое-то чувство удовлетворения – вы упорно употребляете именно это слово, – то оно сводилось к тому, что я закрыл это дело. Используя ваши же слова, этот человек был чудовищем. Он был убийцей. Я был удовлетворен тем, что остановил его. А что бы вы почувствовали на моем месте?
– На вопросы сейчас отвечаете вы, детектив Босх, – сказала Чандлер. – И вопрос, который я хочу вам задать, сводится вот к чему: вы действительно остановили убийства? Все убийства?
Вскочив, Белк потребовал провести совещание сторон.
– Сейчас мы объявляем перерыв, – сказал, обращаясь к присяжным, судья Кейес. – Когда мы будем готовы, мы вас позовем.
Глава семнадцатая
Белк попросил провести дискуссию вдали от ушей репортеров, поэтому судья собрал совещание у себя в кабинете. На нем присутствовали судья, Чандлер, Белк, Босх, секретарь суда и помощник судьи. Из зала заседаний пришлось принести пару стульев, после чего все расселись вокруг громадного письменного стола. Сделанный из красного дерева, он был так велик, что в нем, пожалуй, мог бы поместиться небольшой импортный автомобиль.
Первое, что сделал судья, – это закурил сигарету. Когда Босх увидел, что Чандлер последовала его примеру, то сделал то же самое. Тогда судья подвинул пепельницу на самый край стола, чтобы остальные тоже могли ею пользоваться.
– Итак, мистер Белк, это ваша вечеринка, – сказал судья.
– Ваша честь, меня беспокоит направление, в котором ведет дело мисс Чандлер.
– Называйте ее миз Чандлер, мистер Белк. Вы же знаете, что ее так больше устраивает. Что же касается направления, то как вы можете судить о нем по одному-единственному вопросу?
Босх видел, что Белк, кажется, начал возражать слишком рано. Не считая записки, пока было неясно, какой именно информацией располагает Чандлер. Тем не менее Босх считал, что кружить вокруг да около тоже ни к чему.
– Судья! – сказал он. – Если я отвечу на последний вопрос, это поставит под угрозу ведущееся расследование.
Судья откинулся на спинку кресла.
– Почему? – спросил он.
– Мы считаем, что есть еще один убийца, – сказал Босх.
– Найденное на этой неделе тело вчера было идентифицировано и было установлено, что жертва не могла быть убита Кукольником. Два года назад она была еще жива.
– Метод, который использовал этот убийца, идентичен тому, что использовал реальный Кукольник, – вмешался Белк. – Полиция считает, что это последователь, который знал, как именно убивает Черч, и действовал по тому же образцу. Есть основания предполагать, что последователь несет ответственность за убийство седьмой и одиннадцатой жертвы, ранее приписываемых Черчу.
– Последователь должен быть из числа тех, кто был близок к первоначально проводимому расследованию, кто-то, кому были известны детали, – сказал Босх.
– Если вы разрешите ей открыть эту линию расследования, – сказал Белк, – об этом сообщит пресса, и тем самым последователь будет предупрежден. Он узнает, что именно о нем известно.
Некоторое время судья молча размышлял.
– Все это очень интересно, и я желаю вам всяческих успехов в поимке этого последователя, как вы его называете, – наконец сказал он. – Ваша проблема, мистер Белк, заключается, однако, в том, что вы не дали мне никаких юридических оснований для того, чтобы помешать вашему клиенту ответить на вопрос, заданный ему миз Чандлер. Никто не хочет мешать следствию, но ведь это вы вывели вашего клиента на допрос.
– Это если второй убийца действительно существует, – сказала Чандлер. – Ясно же, что был только один убийца и что это не Черч. Они выработали эту сложную…
– Миз Чандлер! – прервал ее судья. – Это будут решать присяжные. Припасите ваши аргументы для них. Мистер Белк, это ваш свидетель. Это вы вызвали его в суд и подставили под эту линию допроса. Не знаю, что и сказать. Прессу я точно не собираюсь отсюда удалять. Дальше не для отчета, мисс Пенни.
– Мистер Белк, – сказал он, убедившись, что секретарь сняла руки с клавиш, – вы вляпались – да простят меня леди. Ему придется ответить на этот вопрос, а также на следующий и так далее. Все, мы снова в протоколе.