Только тут я поняла, что сморозила несусветную глупость. Ну откуда взяться лешему в европейском Средневековье? Но Френ, казалось, не обратил на это внимания. Перспектива быть обращенным в дуб показалась ему настолько малопривлекательной, что он живо рванул в кусты, прокричав напоследок:
— Спасибо, бабуська! Да только некогда мне — дела!
Вовремя я его выпроводила! Ровно через минуту с противоположной стороны дороги раздался хруст, и на дорогу вывалился мой верный рыцарь.
— Черте-те что! — доложил он, отряхиваясь от листьев и паутины. — Дороги не видать, сплошь заросли орешника. Похоже, мы не туда свернули. Надо назад возвращаться.
И только теперь, когда последняя сухая веточка была скинута с плаща на землю, Ив наконец-то взглянул на меня, и глаза его округлились от удивления.
— Здравствуй, бабушка! — растерянно произнес он. — А ты тут девушку не видела?
— Такую маленькую беленькую? — давясь от смеха, постаралась прошамкать я.
— Да-да!
— А она тебе кто, сынок?
— Сестренка, младшая, — не моргнув глазом, соврал рыцарь.
— А, ну тогда невелика потеря.
С лица Ива вмиг схлынула краска, а глаза расширились до темных омутов. Насладившись эффектом, я снизошла до объяснений.
— Дык выскочил из кустов серый волк — вот такой! — Я распахнула руки в длину и в высоту, очертив неправильный круг размером с тарелку «НТВ-плюс». По ИЗО у меня всегда были тройки. — А зубы — во! Схватил, значит, твою сестрицу промеж зубов и в кусты утащил.
Последних слов рыцарь не расслышал — он уже несся в глухую чащобу, вслед за сбежавшим наемником, ожесточенно молотя мечом по ни в чем не повинным веткам.
Я помчалась следом, на ходу срывая амулет:
— Да стой же, я пошутила!
Взгляда, которым наградил меня Ив, я не забуду никогда. Сначала меня словно коснулось солнце — так тепло вспыхнули его глаза и так красноречиво осветились они радостью от того, что я жива. Всего лишь на один миг. Затем искры в глазах потухли, уступив место вспышке гнева, а следом за ним на меня обрушился холодный огонь.
— Больше. Никогда. Так. Не делай, — отрывисто произнес рыцарь и быстро прошагал мимо меня, стараясь не коснуться ни взглядом, ни жестом.
Я поплелась следом, заметив, как в стороне от дороги, сквозь листву мелькнул золотой огонек.
— О нет! — побледнел Ив, прибавляя шаг.
— Что это такое? — забеспокоилась я. — Блуждающие огни, огненные духи, жар-птица?
Светлое пятно увеличилось до размеров футбольного шара и метнулось в нашу сторону.
— Это фея, очень опасная нечисть. Живо уносим ноги!
— Но что это?
Мы даже не успели отвязать коней — в десятке метров от нас листва шевельнулась, и на дорогу шагнула невероятно красивая девица с облаком сияющих волос. Объяснить мне что-либо толком Ив тоже не смог.
— Чем может быть опасна такая красотка?
— Для тебя — ничем, а вот я...
— Приветствую вас, поздние путники! — прозвенел голос незнакомки, приближаясь к нам.
Так переговариваются в поле колокольчики, так ландыши поют на ветру.
И это — нечисть? Этот ангел красоты, сошедший на землю с небес? Кольца золотых волос разливали мягкое сияние, освещая самое прекрасное женское лицо, которое мне когда-либо приходилось видеть.
Казалось, девушка сплошь соткана из цветов. Лепестки лилии подарили ей белоснежную кожу, на лице фиалками цвели большие синие глаза, а алые губы украли свой яркий цвет у бутонов роз. И все это великолепие окружал солнечный ореол волос. Наверное, так и должна выглядеть сказочная фея.
— Мы пропали! — только и успел шепнуть Ив.
Что за ерунда! Разве может такой ангел причинить зло?
— Привет! — запоздало откликнулась я, когда фрея, с любопытством поглядывая на нас, остановилась в паре шагов.
— Сегодня прекрасная ночь, не правда ли? — продолжила она.
Если не считать схватки с упырями, встречи с киллером и маньячкой Белоснежкой...
— Необыкновенно прекрасная! — заверила ее я.
— В такую лунную ночь сбываются самые заветные желания, — откликнулась фрея.
Всю жизнь мечтала палить из сигнальных пистолетов по живым мертвецам, шляться по кишащему нечистью лесу и изображать из себя суперведьму:
— Кто знает, — вежливо согласилась я.
Почему-то у меня начисто отпало желание язвить и пререкаться. Ради того, чтобы порадовать это необыкновенное создание, я была готова согласиться с любой чушью. Лишь бы она не огорчилась. Лишь бы не покинула нас так же неожиданно, как и появилась. Тем более что всегда галантный рыцарь застыл, как памятник Пушкину на постаменте, и не удостоил прекрасную даму ни единым добрым словом. Так что мне приходилось отдуваться за двоих.
— Вот вы о чем мечтаете больше всего на свете? — Фрея склонила голову набок, ослепив меня сиянием волос.
— Оказаться дома, в теплой постельке, выпить чашку чая с плиткой шоколада и посмотреть серию «Секса в большом городе», — простодушно призналась я, моргая глазами.
Наваждение прошло вместе с прозрением. Лесная дева и не смотрела в мою сторону ее вниманием полностью завладел Ив.
Это ради него она кокетливо отбрасывала волосы, многообещающе сверкала улыбками и рассыпалась в недвусмысленных намеках. Это ему она обещала небо в алмазах и рай в шалаше. Это для него ее голос щедро источал мед, а глаза завораживали влажным блеском.
— Так, все, хватит! Нам тут разговоры разводить некогда. — Я решительно вклинилась между Ивом и наглой девицей, уже поглаживающей его по щеке и собирающейся повиснуть на шее. — Дела, подружка! Ты уж извини, но нам пора.
Недавняя фрея скользнула по мне равнодушным взглядом, как по мушке, соблазнившейся на чужой компот, — и смотреть противно, и руки пачкать неохота — и, подхватив рыцаря за руку, потянула его за собой.
— Эй, не так быстро! — Я противовесом вцепилась в другую руку Ива.
При этом сам предмет нашего раздора пребывал в столь бессознательном состоянии, что даже слова вымолвить не мог. Лишь зачарованно смотрел на мою соперницу, не отрывая глаз.
— С ума сошел! — Я ткнула рыцаря в бок. — Сам же твердил, что она нечисть и ничего хорошего от нее ждать не приходится.
— Ошибаешься, — улыбнулась мерзавка. — Я пообещала ему любовь прекрасной девы и обещание свое исполню. Я буду любить его до смерти.
Теперь, когда чары спали, я могла видеть ее истинный лик. Полупрозрачная кожа, сотканная из тумана, отдавала зеленцой. Волосы были собраны из пшеничных колосьев и торчали колом, а вовсе не струились по плечам солнечным светом. Глаза блестели грязными лужицами дождевой воды. На месте рта трепетали два увядших маковых лепестка. Руки змеились двумя плетьми плюща, а разноцветные вьюны оплетали тело коконом, который я сперва приняла за изысканное платье. Такую красоту только на выставке ландшафтного дизайна показывать.
— Ну и чучело же ты! — призналась я, глядя в водянистые глаза лесной нежити.
— А наш красавчик другого мнения. Правда, милый? Спроси у него, с кем он хочет остаться, и не стой у нас на пути!
— Ив, — позвала я, тормоша его за локоть. — Очнись! Идем со мной.
Мой верный рыцарь даже не взглянул в мою сторону. На его лице блуждала влюбленная улыбка идиота.
— Какое прекрасное имя — Ив, — подхватила фрея. — Самое прекрасное из всех, какие я когда-либо слышала.
Вот уж не ожидала, что столь безыскусная лесть вызовет такой бурный отклик! Рыцарь просиял, как первоклассник, впервые получивший пятерку, и едва не утащил свою зазнобу в кусты.
— Ив! Где твоя честь? Где гордость? — заверещала я, гирей повиснув на его руке и едва удержав от постыдного шага и верной гибели. — Это же просто клок травы, возомнивший, что он принцесса!
— Думаешь меня оскорбить? Напрасно. — Подлинный голос цветочной красавицы был похож на завывание ветра — низкий и пробирающий насквозь. — Мне нет дела до твоих слов, главное — мое отражение в его глазах.
И я поняла, чего так боялся Ив. Пока он не отрывает от нее взгляда, фрея становится все сильней. Мне уже с трудом удается удерживать рыцаря на дороге, а нежить мертвой хваткой Терминатора тащит его в чащу. Возможно, с каждой минутой она становится еще более прекрасной и желанной в его глазах. Зрительный контакт заряжает ее энергией, и разорвать его невозможно. Если только Ив сам не отведет глаза. Но он этого не сделает. Никогда. По собственной воле.
— Ив! — велела я. — Очнись! Я тебе приказываю!
И тут мой верный рыцарь сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он стряхнул меня с локтя, как назойливую муху, так, что я полетела на землю, беспомощно наблюдая за тем, как он жадно заключил в объятия травянистую пакость и, подхватив ее на руки, шагнул в темноту леса. Да что себе позволяет этот грубиян! Ловелас! Дамский угодник!
Не знаю, что мне придало больше сил: ревность от того, что меня променяли на пук соломы, или злость по случаю приземления на корягу, оставившую существенную прореху в моих штанах. Но вооружившись деревянной загогулиной, я понеслась в чащобу вслед за неверным.
Успела я как раз вовремя. Фрея времени зря не теряла. Я чуть не ахнула, увидев Ива, прислоненного к дубу и с ног до головы увитого паутиной вьюнов. Нечисть стояла прямо перед ним и цепкими щупальцами плюща поглаживала его шею.
— Явилась? — недовольно проскрежетала она, поворачиваясь ко мне. — Упрямая девка! Разве не видишь — он выбрал меня! Я превращу его жизнь в цветочный сон, и он станет частью лугов и лесов. Разве это не прекрасно?
— Никогда не слышала ничего более отвратительного!
Первый удар дубины пришелся прямиком в грудь фреи и едва не пришиб Ива. Кто же знал, что от прикосновения дерева ее тщедушное тело разлетится облаком цветов и травы и коряга пройдет насквозь?
Я отскочила в сторону, встав слева от оплетенного по рукам и ногам рыцаря. Тот лишь слабо вздохнул, не отрывая взора от прорехи в спине предмета своего обожания. Похоже, ему вовсе необязательно смотреть в ее глаза. Чтобы снабжать нечисть энергией, достаточно просто не упускать ее из вида.
Фрея тем временем собрала свои цветики воедино быстрым воздушным потоком, вылепив прежний силуэт, и явила нам свой лучезарный лик.
— Глупышка! Я неуязвима, как сама природа! Сколько бы цветов ты ни погубила, взамен их вырастут новые. Сколько бы трав ни скосила — они возродятся вновь.
— Как и все сорняки, — вставила я.
— А что есть сорняк? Люди называют так любые растения, которые не приносят им выгоды. По-вашему, все цветы, все травы — все сорняки. А, по-моему, если на этой поляне и есть сорняк, так это ты. Посмотри на своего друга — разве он не прекрасен?
Да уж, физиономия Ива, проглядывающая сквозь заросли вьюнов, являла собой весьма живописную композицию. Которую хотелось немедленно искромсать садовыми ножницами. Жаль, весь боевой арсенал остался на дороге, вместе с привязанными лошадьми, а значит, рассчитывать приходится только на себя.
И на корягу. Но, боже мой, как он на нее смотрит! На меня он так никогда не смотрел.
Прости меня, мой верный рыцарь, но наблюдать, как ты пожираешь и раздеваешь глазами другую, просто невыносимо.