Сердце гулко стучало, голова шла кругом. Никогда раньше он не испытывал такого возбуждения, такого прилива
желания, и в этот момент он все понял. Да, Чезаре мог уберечь свою душу, но вот он, Папа, только что увидел змея в раю. Его искушали. И в голове
пульсировала мысль о том, что душа его будет обречена на вечные муки, если он еще раз коснется своей дочери. Ибо наслаждение, которое он
испытывал, шло от дьявола, и тот, кто поддался бы на него, отправился бы в ад.
Он взмолился Отцу, Сыну и Святому Духу, истово просил помочь справиться с искушением.
- Уберегите меня от зла, - шептали его губы, когда он смотрел на своих лежащих на кровати детей, обнаженных, насытившихся друг другом.
- Дети, - голос его звучал едва слышно. - Оденьтесь и подойдите ко мне...
Когда они опустились перед ним на колени, Лукреция посмотрела на отца полными слез благодарности глазами.
- Спасибо тебе, папа. Если бы не твои слова, не знаю, как бы я приняла моего первого мужчину. Я боялась, но при этом испытала такое
наслаждение, - она повернулась к брату. - Чезаре, брат мой. Я благодарю и тебя. И, наверное, никого не смогу полюбить так, как люблю сейчас
тебя.
Чезаре улыбнулся, но промолчал.
Папа Александр смотрел на своих детей и выражение глаз Чезаре насторожило его. Он не подумал о том, чтобы предупредить сына об одной
опасности любви: истинная любовь дает силу женщине и подставляет мужчину под удар.
И теперь Александр видел, что хотя этот день может стать самым счастливым для его дочери и укрепит династию, сыну он может принести беду.
Глава 5
Прибытие будущего мужа Лукреции, Джованни Сфорца, герцога Пезаро, Папа Александр распорядился обставить очень торжественно. Он знал, что
дядя Джованни, Мавр, расценит такой прием как знак доброй воли, доказательство искренности желания Александра заключить союз с Миланом.
Но Александр руководствовался не только этой причиной. Он понимал сердца и души своих подданных и знал, что они обожают пышные зрелища.
Последние убеждали простых смертных в его благоволении к ним, так же как и в благоволении Господа, и вносили необходимое разнообразие в скуку
обыденной жизни. Любой повод для празднования приносил городу новую надежду и зачастую удерживал наиболее отчаявшихся от того, чтобы убивать
себе подобных по малейшему поводу.
Папа знал, что жизнь многих и многих напрочь лишена удовольствий, и считал себя обязанным даровать им хоть маленький глоток счастья. Ибо
как еще он мог добиться от них поддержки своей власти? Если раз за разом взращивать семена зависти в сердцах людей, вынужденных наблюдать
удовольствия менее достойных, но более удачливых, как можно требовать от них верности? Удовольствием надобно делиться, это единственный способ
удержать в узде отчаяние бедняков.
День выдался теплый, солнечный, наполненный ароматом роз. Чезаре, Хуан и Хофре на лошадях подъехали к каменным воротам Рима, чтобы
встретить там герцога Пезаро. Их сопровождал римский сенат, а также официальные послы Флоренции, Неаполя, Венеции и Милана и представители
Франции и Испании.
От ворот процессии с гостем во главе предстояло проследовать мимо дворца Асканьо Сфорца, вице-канцлера, где молодой герцог должен был
провести оставшиеся до свадьбы дни, к Ватикану. Александр распорядился включить в маршрут улицу, на которой находился дворец Лукреции, чтобы та
смогла увидеть будущего мужа.
Хотя отец и пытался развеять ее страхи, убеждая девочку, что после свадьбы она по-прежнему будет жить в своем
дворце с Джулией и Адрианой и поедет в Пезаро только через год, Лукреция явно расстроилась. А печаль дочери всегда мешала Александру обрести
душевный покой.
Приготовления к процессии заняли много недель, но к приезду Джованни Сфорца все стояли на своих местах.
Шуты в ярком зеленом и желтом бархате, жонглеры, подбрасывающие в воздух раскрашенные палки и шары из папье-маше, музыканты изо всех сил
старались веселить граждан Рима, заполнивших улицы, чтобы увидеть этого герцога Пезаро, которому предстояло стать мужем юной дочери Папы...
Тем утром Чезаре проснулся в отвратительном настроении с жуткой головной болью. Попытался отвертеться от участия во встрече будущего зятя,
полагая, что обязанность эта не из приятных, но его отец ничего не хотел слышать.
- Ты - представитель Святого престола, и причинами для твоего отсутствия могут быть только чума или малярия, - сурово указал ему Папа и
вышел из комнаты сына.
Чезаре, возможно, и остался бы при своем мнении, если бы не Лукреция. Она прибежала к нему по тоннелю из своего дворца, как только
услышала, что он заболел.
Села на кровать, погладила по голове, потом спросила:
"Чез, кто, как не ты, сможет сказать мне правду о человеке, за которого мне предстоит выйти замуж? Кому еще я могу доверять?"
- Креция, какая разница? - ответил он вопросом. - Тебя уже обещали ему в жены, и с этим я ничего не могу поделать.
Лукреция улыбнулась брату, пальчиками взъерошила ему волосы. Наклонилась, нежно поцеловала в губы и улыбнулась.
- Неужели тебе так трудно сделать это для меня?
Я ненавижу саму мысль о том, что в мою постель ляжет другой мужчина. Я буду плакать и закрывать глаза и пусть не смогу выгнать его из
кровати, целовать его откажусь.
Клянусь тебе, брат мой, откажусь.
Чезаре глубоко вздохнул и согласился выполнить желание сестры.
- Я очень надеюсь, что он не чудовище, - только и сказал он. - Иначе мне придется убить его до того, как он прикоснется к тебе.
Лукреция рассмеялась.
- Мы с тобой развяжем священную войну. - Реакция Чезаре ей понравилась. - Папе прибавится дел. Ему придется задабривать Милан, который
очень обидит смерть Джованни от твоей руки, и пытаться заключить союз с Неаполем. Мавр может захватить тебя и бросить в подземелье. Папа поведет
свою армию, чтобы освободить тебя, а тут и Венеция попытается отхватить у нас кусок территории. Лучшие художники Флоренции будут рисовать наши
портреты, выставляя нас в самом неприглядном виде, а их пророки - обещать нам вечное проклятие, - она так хохотала, что повалилась на кровать.
Чезаре нравилось слышать смех сестры. Смех этот заставлял его забыть обо всем на свете, даже успокаивал злость, которую он испытывал к
отцу. Да и головная боль поутихла. В общем, он согласился встречать "дорогого" гостя...
***
Как только Лукреция услышала музыку и поняла, что процессия приближается к ее дворцу, она взбежала на третий этаж и выскочила на балкон,
нависающий над улицей.
Джулия Фарнезе, уже два года любовница Папы, в этот день одела ее в темно-зеленое атласное платье с кремовыми рукавами и украшенным
драгоценными камнями лифом.